Поскольку мой Роня не всегда положительно относится к мальчикам, мы поселили Вуди в нашей бане, которая потом стала первым домом для многих собак и щенков.
Если не считать раны на задней лапе, которую местный ветеринар определил как след от ботинка какого-то прохожего, Вуди выглядел вполне ухожено. Да и то, что он был не дворнягой, а почти породистой собакой, давало надежду, что его потеряли. Или что он вот так же, от эмоций, перепрыгнул забор на участке и сбежал. Или что выскочил в случайно оставленную открытой калитку или дверь квартиры. В общем, мы надеялись, что где-то в соседнем посёлке ходят, обливаясь слезами, его хозяева, расклеивают объявления и раз в тридцать секунд выкрикивают его имя.
Чтобы помочь хозяевам найти нас, я разместила фото Вуди на нескольких сайтах, посвящённых потерявшимся животным, сделала макет бумажного объявления и поехала в местный торговый центр, чтобы распечатать несколько десятков экземпляров. Проезжая мимо автобусной остановки, я краем глаза заметила какой-то новый лист на доске объявлений. Вдруг, думаю, это весть от хозяев! Остановилась. Как ни удивительно, это действительно было объявление о нашем Вуди. Только не о том, что его потеряли, а о том, что его нашли. Я несколько раз перечитала текст под чёрно-белой фотографией пса: «Найден пёс! Породистый, тигрового окраса, в коричневом ошейнике. Звоните». И номер телефона. Я ещё раз медленно прочитала текст, чтобы убедиться, что верно поняла автора объявления. И набрала указанный номер.
«Здравствуйте! Я по поводу собаки, которую вы нашли. Может быть, это прозвучит странно, но мы тоже его нашли…»
Оказалось, что женщина, которая повесила объявление, за день до нашей с Вуди встречи обнаружила его на другой остановке по пути следования автобуса. Вуди проводил её до дома, и ему разрешили остаться. Но утром пёс якобы всем своим поведением показал, что хочет уйти. Его отпустили, а объявление всё-таки повесили, чтобы сориентировать хозяев, если они будут его искать. Но никто так и не позвонил — ни по этому объявлению, ни по тем, что разместила я. Поэтому мы начали искать Вуди новый дом.
Следующие несколько месяцев он прожил у моего друга, радовался жизни и совсем не хотел ни слушаться, ни взрослеть. На выставке собак из приюта, куда нам удалось попасть, с Вуди многие хотели познакомиться, но никто так и не решился взять пса, прыгающего до неба и рвущегося поцеловать каждого прохожего. И наконец ещё через несколько недель раздался тот самый звонок. Муж и жена, оба опытные собачники, увидели фотографии Вуди и захотели взять его в семью. Мы поговорили, несколько раз встретились, люди и собака друг другу понравились, и «тигр» переехал в новый дом. В течение следующих месяцев хозяева регулярно присылали мне фотографии или писали смешные посты у себя в социальных сетях. Было ясно, что собака прижилась, и волноваться не о чем.
Но как-то раз мне вдруг захотелось самой написать и спросить, как дела у By. В окошке мессенджера появился значок, показывающий, что сообщение прочитано, а потом — мигающее троеточие: хозяйка писала ответ. Троеточие несколько раз исчезало и пропадало, и я приготовилась получить очередную смешную историю о своём бывшем неугомонном подопечном. Но вместо этого спустя несколько минут в окне диалога появились всего три слова: «Вуди вчера пропал». Я тут же набрала номер хозяина. Оказалось, что во время вечерней прогулки пёс сбежал, а адресника на ошейнике не было.
Хозяева делали именно то, что, по моему представлению, должны были делать предыдущие владельцы: ходили по району, выкрикивая имя собаки, и клеили объявления на каждый столб и подъезд. Мы с подругой поехали им помочь и бродили по незнакомым улицам и подворотням, вооружённые скотчем, ножницами и пачкой листов А4 с фотографией беглеца, пугая прохожих свистом и внезапными криками: «Вууууди, иди сюдааа!»
Дело происходило в ближайшем Подмосковье. Люди, вернувшись с работы из Москвы, торопились от железнодорожной станции по домам, останавливались, читали объявление, привлекавшее ярко-красной надписью ПРОПАЛ, а потом шли дальше.
Стемнело, похолодало, распечатанные объявления кончились, и мы решили вернуться домой, чтобы начать бить тревогу уже в интернете, ведь за сутки пёс мог уйти достаточно далеко. Но как только мы сели в машину, раздался звонок: хозяину Вуди почти одновременно позвонили два человека, которые рассказали, что похожий пёс утром этого дня ехал с ними в электричке и, видимо, вышел на Ярославском вокзале в Москве!
С одной стороны, мы были рады получить хоть какую-то информацию, но с другой… Мало того, что искать собаку нам теперь предстояло в огромном незнакомом ей городе. Так ещё существовала вероятность, что Вуди понравилось кататься на поезде и он отправился с Ярославского вокзала дальше, теперь уже в совершенно неизвестном направлении. С того момента, как наш путешественник прибыл в столицу, прошло около двенадцати часов, так что Вуди уже вполне мог гулять где-то на улицах Нижнего Новгорода, пытаясь своими фирменными прыжками и вилянием купированного хвоста втереться в доверие к очередному прохожему. И всё-таки мы поехали на Ярославский, планируя показать фотографию Вуди каждому носильщику и контролёру.
Первым делом, мы, конечно, попытались узнать, на какой путь прибыла нужная нам электричка. Контролёры и кассиры противоречили друг другу, а вся информация почему-то хранилась не в компьютере, а в толстой тетради, заполненной от руки. Мы опросили всех постоянных участников вокзальной жизни: полицейских, нескольких проводниц, продавщицу газетного киоска, торговца хот-догами и, конечно, бездомных и попрошаек, которые обычно в курсе всех новостей. Но никто не узнал собаку на фотографиях в телефоне. Это, скорее всего, означало, что пёс либо на основную территорию вокзала из зоны электричек не попал, либо очень быстро убежал с неё дальше по московским улицам. Мы, конечно, умоляли показать нам записи камер видеонаблюдения, но полицейские только закатывали глаза. Мол, всего лишь пёс, а столько шума. Нет, это исключено.
Мы решили вернуться на следующий день с новыми силами и новой пачкой объявлений в надежде, что собака бродит где-то в соседних с вокзалом дворах. Но мысль о камерах наблюдения не давала мне покоя. Как вы уже знаете из второй главы, когда я сама не могу решить какой-то вопрос, я звоню папе.
«Пап, мне нужно посмотреть записи камер на вокзале. Можно это как-то устроить?»
Вечером следующего дня мы с подругой сидели в крошечном кабинете в здании вокзала и пытались различить хоть что-то похожее на собаку среди чёрно-белой толпы. Вместе с нами, отматывая часовое видео вперёд и назад, делала то же самое сотрудница вокзала. Нам не повезло: именно на тот перрон, куда прибыла нужная нам электричка, ни одна камера направлена не была. Оставалось надеяться, что Вуди пробежал перед одной из других камер. Глаза болели, но мы продолжали смотреть, как приходили и уходили электрички, как человеческая толпа по расписанию перемещалась из одного угла экрана в другой, а перроны то пустели, то наполнялись людьми так плотно, что даже одной некрупной собаке не осталось бы там места.
