– Они исчезли! – вытаращила глаза радужная.
– Ну и ну! – Карапакс окинул взглядом небо. – Похоже, мы и Холода заодно со всеми отправили в Ледяной дворец.
– Навсегда? – спросила Кинкажу. – А вдруг они обратно прилетят? Покончили мы с войной или только её отложили?
– Если я правильно поняла их мысли, – ответила Луна, – этим драконам теперь будет очень непросто убивать друг друга.
– У нас получилось! – радостно выдохнул Вихрь.
– Точнее, у тебя, – поправила Луна, повернув к нему сияющие глаза.
– Кто бы сомневался, – прошипел Мракокрад, обрушиваясь на драконят с неба. – Сжал песчаного в когтях и устремился прочь, махая гигантскими крыльями.
– Вихрь! – крикнула Луна.
Дракончик даже не понял сразу, что происходит. Чужие когти впились в тело с такой невероятной силой, что казалось, если нажмут ещё хоть чуточку, то раздавят. Вывернутыми назад крыльями, больно прижатыми к бокам, и не пошевелить. Один лишь хвост свободно болтается в воздухе, но что такое жалкий шип, пусть и ядовитый, против неуязвимой бронированной чешуи?
Далеко внизу проносились горы, а над головой, если выгнуть шею, виднелась полоска серебристых чешуек у основания машущих чёрных крыльев.
«Куда он меня тащит? – удивился Вихрь. – Почему не убьёт сразу?»
Во всяком случае, далеко не улетит, подумал он. Как ни огромен чёрный дракон, даже ему должно быть нелегко с такой ношей.
В самом деле, Мракокрад вскоре наклонил крылья и нырнул к земле, устремляясь с высоты к горным ущельям. Встречный ветер резал дракончику глаза, горы стремительно надвигались, и он уже решил было, что смерть близка. Мстительное чудище из далёкого прошлого разобьёт его вдребезги о камни.
Однако впереди вдруг разверзлась зияющая пропасть, утыканная по краям острыми скалами и расщеплёнными стволами деревьев. Склон горы перечёркивала широкая бездонная трещина – по крайней мере, разглядеть дно, болтаясь в когтях на такой головокружительной скорости, дракончик не мог. Так или иначе, полёт должен был где-то закончиться.
Мракокрад с ходу ввинтился прямо во тьму расселины и стал быстро опускаться кругами. Отвесные стены неумолимо сближались, и дракончика вновь охватил ужас. Медленная смерть в тесной подземной щели без единого лучика солнца и дуновения ветерка была худшим из его кошмаров. А может, Мракокрад просто решил убить его здесь, подальше от любопытных взглядов? Чтобы не огорчать лишний раз Луну?
Уже почти в полной темноте, когда устье пропасти высоко наверху превратилось в тонкую ниточку света, чёрный великан замедлил полёт и разжал когти. Вихрь шлёпнулся на твёрдое дно и поднялся, шатаясь. Ослабевшие вдруг лапы разъезжались на гладкой и холодной каменной поверхности.
Чёрный дракон сложил крылья и устроился у него над головой на высоком уступе скалы, загораживая выход наверх. Выковырнул из стены камушек, превратил в огненный шарик и пустил вращаться в воздухе возле себя зловещим подобием солнца. В тусклом сиянии проступили стены тесной ямы, где оказался дракончик, а гигант, подобный Мракокраду, мог бы повернуться, лишь поджав крылья и наступая себе на хвост.
Каменную поверхность по сторонам сплошь покрывали сотни насечек, одни крупные и прямые, другие, между ними, косые и мелкие. Неподалёку на полу виднелись три белых дымчатых камня в металлической оправе, истлевшей и распавшейся на куски.
Что-то зацепилось за хвост и со стуком покатилось по камням. Вихрь нагнулся и поднял крошечный мышиный череп, отполированный до блеска.
– Вот что мне нравится в тебе, – непринуждённо заметил Мракокрад, – не приходится тратить время на скучные объяснения. Только попал куда-то, и твои мозги тут же начинают щёлкать – и через мгновение сам уже знаешь, что к чему. Можно сразу переходить к самому интересному.
– Здесь тебя оставила Ясновидица, – кивнул дракончик, – и ты пролежал под землёй две тысячи лет. А вот и тот самый разорванный браслет… – Он тронул хвостом остатки металла – слишком хрупкие оковы для столь опасного зла! – и провёл когтем по насечкам на стене. – Так ты отмечал дни, проведённые в заточении, после того как проснулся… А потом Беда освободила тебя.
– А это остатки моего единственного обеда, – показал дракон кончиком хвоста на мышиный череп в когтях у Вихря, – и единственный мой друг до тех пор, пока я не услышал Луну и не понял, что она меня тоже слышит.
– Так ты посадил меня сюда, чтобы я тебя пожалел? – недоверчиво прищурился дракончик.
Мракокрад слегка улыбнулся.
– Да как сказать… Твоё заклятие сочувствия очень неплохо сработало на моих подданных, вот я и подумал, что нам с тобой не мешает узнать друг друга чуть лучше.
– Твоё заклятие, ты хочешь сказать? – Вихрь задумчиво обводил когтем крошечные глазницы мышиного черепа.
– Ну, если серьёзно, всё-таки твоё. – Дракон придвинул миниатюрное солнце чуть ближе. – Ты его придумал. У тебя нет магии, зато приходят в голову ценные мысли.
Дракончик слушал, не отвечая.
– Ты просто создан, чтобы стать великим дракомантом, – продолжал Мракокрад, – но колдовские способности получил Карапакс. Я хорошо понимаю, как это обидно… – Он помолчал. – Знаешь, Вихрь, я заметил, что мы с тобой очень похожи. Ты куда умнее других и всегда полон идей, тогда как иной дракон хорошо если задумается раз-другой за всю жизнь. Тебе хочется менять мир, исправлять его, и ты знаешь, что смог бы, появись у тебя возможность…
– Я не такой, как ты, – перебил Вихрь, – не убийца.
– Ты стал бы им, сложись обстоятельства по-другому, – отмахнулся дракон. – Разве не стоит убить, чтобы защитить свою королеву, спасти родное племя… или заслужить любовь Луны?
– Луна никогда не полюбит убийцу!
– Ещё как полюбит, – хмыкнул Мракокрад. – Того, кто убьёт, к примеру, чтобы спасти Кинкажу, – запросто! Или ты вдруг придумаешь, как убить меня… – Он нахмурился. – Неужели разлюбит?
– А в будущем видно, что я придумаю? – сменил дракончик тему – слишком много крутилось вокруг неё собственных мыслей. – Ты затем и посадил меня сюда, чтобы ничего не получилось?
Чёрный дракон усмехнулся.
– Нет-нет, такого будущего, где я умираю, не существует – это невозможно. Зато есть пути, на которых я мирно занимаюсь своими делами… А есть такие, где кое-кто слишком умный не перестаёт мне досаждать, как назойливая муха.
– Неплохая карьера для мухи, – хмыкнул Вихрь.
– Однако кое-чем мы сильно отличаемся, – ткнул в него когтем Мракокрад. – Тебе слишком сильно хочется быть любимым, и это определяет всё, что ты делаешь. Вечное «как бы ему понравиться», «надо сделать их своими друзьями»… или «понравлюсь надменному задаваке ледяному, и тогда станет ясно, что меня можно полюбить».
– Можно подумать, это я зачаровал всех вокруг, чтобы меня любили. Забыл, кто?
– Сделал я, а придумал ты! – хохотнул дракон. – Вспомни свой первый день на Яшмовой горе: «О, если бы я мог заставить всех полюбить меня!» у тебя дыра в сердце, которую твои родные так и не удосужились заполнить. Я ещё подумал: как печально… А потом меня осенило – гениально ведь на самом деле! Насколько легче жить, когда всем нравишься и все тебе доверяют! Никто не шепчется по тёмным углам, не затевает интриг, не подсылает убийц… И не тревожится зря по поводу совершенно безобидных заклятий! – Он снова нахмурился, будто продолжая внутри себя бесконечный спор с кем-то давно умершим.
