– И что произошло? Ты сорвала свадьбу? Почему?
– Нет, свадьбу я не срывала, я просто сбежала.
– Просто? – врет ведь. История в ее исполнении получается такой просто, складной, ладной… Будто не скрыты за ней настоящие трагедии, слезы и кровь.
– Да. Он не простил. Нашел через какое-то время. Хотел вернуть, а я опять сбежала.
– Давно это было?
– Да. Больше восьми лет тому.
– И с тех пор вы не встречались?
– Нет. Я надеялась, что он успокоится, забудет, найдет себе другую не менее желанную.
– Судя по тому, как смотрел – не забыл.
– Наверное, да. Но это и неважно уже. Я больше не буду убегать. Выросла.
– А что сделаешь? Застрелишь? – Мир пошутил, но, наверное, не так удачно, как хотелось бы.
От ее ответа холодок прошелся по спине.
– Если от этого будет зависеть моя свобода – да.
– Когда кричал на тебя, Амине-ханым, даже не подозревал, что ты настолько опасна, – Мир вновь заговорил не сразу – через несколько минут.
– Ты многого обо мне не знаешь, Дамир-бей, – Амина же ответила, пожав плечами, но рассказывать тут же не рванула. – Как ты? – потом же обернулась к нему, заглянула в лицо, теперь куда более трезвые глаза.
– Жив. В душ сходить поможешь?
Она помогла. Помогла встать, прошлась рядом, когда он делал первые неуверенные шаги, кривился, если движение получалось неаккуратным, остановилась у входа, следя за тем, как он ощупывал себя перед зеркалом, находя самые болезненные места. На торсе было три красных пятна и еще четыре на спине. Наверняка такие же имелись на ногах, но это обследование проходило уже не под ее чутким надзором.
Мир закрыл дверь в ванную, Амине же оставалось только тихонько подслушивать под дверью на случай, если понадобится ее помощь.
К счастью, нет – справился сам. Вышел уже в домашних штанах и футболке. Улыбнулся даже, а потом снова аккуратно направился в спальню. На этот раз Амина уже не шла по пятам, а следила от двери в ванной.
К его возвращению постель была расстелена…
– Спасибо, – он аккуратно опустился, – подойдешь? – понимал, что стоит ему сейчас коснуться головой подушки, как сознание тут же уплывет, поэтому хотел успеть сказать ей кое-что прежде, чем вырубится.
Она послушно подошла, опустилась рядом.
– В той тумбе у меня подушка с одеялом и чистые постели. Возьмешь? – кивнула. – В ванной в верхнем ящике комода чистые вещи младшей сестры, – и опять. – Не рванешь никуда посреди ночи? – засомневалась, но тоже кивнула. – Голодная?
– Нет.
– Хорошо. И спасибо тебе, Амине-ханым.
– Не за что, – Амина встала с кровати, следя за тем, как мужчина вновь аккуратно укладывается, вздыхает то ли тяжело, то ли блаженно, закрывает глаза…
Он заснул моментально, как и боялся, Амина же села рядом, сначала просто смотрела, а потом положила руку на голову, провела по волосам раз, второй, третий, по щеке провела и вновь по волосам. Только сейчас наконец-то позволила себе испугаться, осознать, что именно произошло, пожалеть, что курок не спустила – хотя бы в колено, как и обещала, а потом тихо расплакаться. От жалости, от стресса, от осознания, как больно Миру досталось.
А еще от признания, что сегодняшний день она уже переживала. Давно – восемь лет тому. Тогда тоже была подворотня, Шахин с друзьями, но другой парень против них. И у того парня шансов тоже не было. Зато было дикое желание отстоять свое право на счастье с ней. Закончилась та ночь плохо – утром Илью привезли с многочисленными ушибами и переломами обеих ног в местный госпиталь. Как оказалось, то утро было только началом – началом конца. Амина помнила, как плакала тогда, сидя в палате любимого, как он смеялся и утешал ее, мол, милая, пойми, как бы он ни бесился, мы-то все равно вместе… А она все плакала и плакала, а потом порывалась пойти к Шахину и разукрасить ему лицо царапинами. Конечно же, никто ее не пустил. И заявлению в милиции хода не дали. Но скоро им стало не до этого. Совершенно. Вот только ненависть к Шахину жила до сих пор. Когда-то только за ту ночную подворотню, а теперь еще и за эту…
Амина склонилась, касаясь губами щеки Дамира. Не объясняла себе зачем – просто хотелось. Слезинка с кончика ее ресницы капнула на лицо мужчины, скатилась по щеке, Амина вытерла глаза, чтоб больше его не тревожить, а потом снова коснулась губами щеки.
Она сидела так несколько часов – глядя на него, водя по волосам, касаясь лица, руки, ладони, пальцев. Он оставался неподвижным – дышал ровно, и ей одновременно было страшно его разбудить, но и уйти она почему-то не могла.
Возможно, все дело в том, что восемь лет тому не имела возможности вот так сидеть рядом с кроватью, а может именно в нем – в Дамире.
Амина встала, когда уже занимался рассвет.
Прошла в соседнюю гостиную, застелила диван, поставила будильник на восемь, а потом вернулась в спальню, чтобы еще раз взглянуть на спящего.
***
Дамира действительно вышибло моментально. И спал он как убитый. Вот только проснулся, когда она встала и ушла. Проснулся и понял, что все это время его касались ее руки, ее губы, что она плакала…
Плакала сильней, чем болело его тело…
А когда Мир открыл глаза, прямо к нему крались ее любимые ноги. Крались на носочках, вдоль кровати, боясь разбудить. Он всего-то протянул руку, обхватывая щиколотку, как мечтал, а потом скользнул рукой вверх – до самой коленки, и еще немного – до кромки чулка.
Она не хлестнула по ладони, застыла только, не решаясь ни уйти, ни остаться.
А он бы и не дал уйти, если честно.
Поэтому, задержавшись на долю секунды на той самой кромке, потянул ее вниз, проходя пальцами теперь уже по гладкой коже. Мечты должны сбываться, и он сейчас «сбывал» свою – вновь от щиколотки до коленки, немного дальше и вниз…
– Сумасшедший, тебе спать нужно…
Она не вырывалась, не сопротивлялась, когда Мир притянул ее к себе на кровать, когда сел сам, усадил ее, скатав это дурацкое узкое платье, по одной опустил бретельки, чувствуя, как по женскому телу бегут мурашки.
– А я разве не сплю? – он, как и она совсем недавно, тоже коснулся поцелуем щеки, скулы, шеи, ключицы, плеча.
Амина вздрагивала от каждого такого поцелуя, а потом уже подставляла – другое плечо, ключицу, скулу, щеку.
– Если будет больно…
– Не будет, – и действительно больно не было. Ни когда Амина случайно задела рукой ушибленное место, снимая с него футболку, ни когда аккуратно целовала все те же ссадины, ни потом, когда они то и дело перекатывались на этой широкой бесконечной кровати. Даже когда она непроизвольно впилась ногтями в плечо, сжимаясь, как пружина, от накатившего практически сразу мощного спазма.
