Трасса состояла из 10 кругов. Десятикилометровый круг был проложен по набережной Северной Двины, со стартом и финишем посередине, возле помещения КЛБ. Получалось четыре отрезка по 2,5 км вперед и назад. Тело стонало, я захлебывался порывистым ветром. Временами казалось, что почти не движешься вперед, – встречный ветер буквально останавливал тебя. Правда, где-то посередине дистанции дождь стих и выглянуло солнце, но это продолжалось всего около часа, затем дождь опять зарядил, а ветер и не прекращался. Огромные волны Северной Двины с белой пеной на гребнях довершали картину неистовства стихии.
Первые 50 км мы бежали плотной группой и отслеживали друг друга. Впереди с отрывом метров 300–400 бежал Карнаухов. Было ясно: вряд ли он выдержит противоборство со штормом в одиночку. Мы же прятались друг за друга и лидировали попеременно, экономили силы, стерегли и ждали решающего момента. После 55-го км группа, состоящая из Фундуряка, Янкина, Недзвецкого, Кораблина и меня, начала растягиваться. Карнаухов сошел. И тут я совершил роковую ошибку. На 60 км я решил ускориться, чтобы оторваться от преследователей и финишировать в гордом одиночестве. Я взвинтил темп примерно до четырех минут на километр. Разумеется, вскоре все отстали, но темп был явно высок и для меня. Ощущение, что я выдержу его все оставшиеся 40 км, иначе как самонадеянностью и эйфорией назвать нельзя. Расплата пришла быстро: на 70-м км меня «поставило». В считаные минуты преследователи стали обходить меня один за другим. Снова поднявшийся шторм никак не способствовал улучшению моего состояния. Против ветра я бежать просто не мог, и приходилось переходить на шаг. Последние 15 км я преодолевал на зубах. Финишировал я только шестым, хотя и установил личный рекорд – 7:22:53, но мне еще долго не давало покоя осознание упущенной возможности оказаться на пьедестале почета. Победителю, Сергею Фундуряку из Липецка, я проиграл чуть более 18 минут.
Опыт этого забега пригодился мне впоследствии. Главный вывод, который я сделал, – нельзя переоценивать силы. Всегда нужно придерживаться запланированного, четко продуманного графика и не поддаваться эмоциям.
Мастер и международник
В октябре 1993 года я выполнил норматив мастера спорта на чемпионате СНГ в Одессе. Результат 243 км 200 м позволил мне занять второе место вслед за украинцем Валерием Москаленко и войти в сборную страны. Со мной встретился Валерий Кениг – организатор и руководитель подольских бегунов – и предложил вступить в недавно созданный «Клуб 24». В то трудное время «Клуб 24» объединил почти всех лучших российских бегунов-суточников. Я согласился и четыре следующих года выступал за этот клуб.
Осенний успех меня окрылил, но я чувствовал, что далеко не исчерпал свой потенциал. Через четыре месяца я уже стоял на старте зимнего чемпионата России по суточному бегу в Подольске. До этого, 30 января 1994 года, я принял участие в чемпионате России по 12-часовому бегу в Москве, в манеже РГАФК (ныне РГУФКСиТ). Видел спортивный подвиг Леонида Крупского, о котором уже писал ранее. Трезво оценив свои силы, я понял, что на высокое место рассчитывать в данный момент не приходится, а всего через четыре недели предстоит выложиться в суточном беге. Пробежав 105 км за 8:30, я решил сойти и сосредоточиться на предстоящем чемпионате России по суточному бегу. Время подтвердило правильность моего решения.
Подольский манеж – бывшие пороховые склады, построенные еще в XIX веке. Он гораздо меньше стандарта – длина дорожки всего 133 м. Резиновое покрытие, крутые виражи – условия, далекие от идеала. Однако именно здесь Николай Сафин всего год назад (в 1993 году) установил мировой рекорд для закрытых помещений – 275 км 576 м, а 26 февраля 1994 года собрались лучшие сверхмарафонцы со всех концов СНГ.
Я был настроен решительно, никто и ничто не могло мне помешать: ни узкая и короткая дорожка, ни соперники. Как проходила борьба на дистанции, кто лидировал – для меня почти не имело значения. Я бежал, ориентируясь только на самого себя. В голове была одна мысль: «Нужно показать все, на что способен». Я выложился полностью с результатом 252 км 434 м, выполнив, таким образом, норматив мастера спорта международного класса и заняв четвертое место на открытом чемпионате России после Анатолия Кругликова, Насибуллы Хуснуллина и Эдуарда Хирова.
Через три месяца мне предстояло выступать на чемпионате Европы по суточному бегу. Сейчас, с высоты своего опыта, я понимаю, что это минимальный срок для восстановления. Вероятность повторного успешного выступления в суточном беге при таком раскладе равняется 50 процентам. Но я был молод, воодушевлен и устремлен к цели! 9 апреля я принял участие в чемпионате России по бегу на 100 км в подмосковном Калининграде (теперь Королёв), где установил личный рекорд – 7:06:11. Судьба распорядилась так, что впоследствии мне не суждено было улучшить этот результат, хотя несколько раз я приближался к цели. Сейчас с таким результатом можно гарантированно подняться на пьедестал чемпионата России, а тогда я занял лишь 14-е место. Победил же дебютант сверхмарафона, МСМК по спортивной ходьбе Алексей Волгин, ставший в том же году чемпионом мира в беге на 100 км в Японии.
Чемпионат и Кубок Европы – 1994 (Сегед, Венгрия)
Весь апрель и начало мая я напряженно готовился, не давая себе ни малейшей поблажки. Наконец в конце мая мы выехали из Москвы на поезде в венгерский город Сегед на чемпионат Европы 1994 года по суточному бегу. Я впервые выезжал за границу, и сразу – на столь ответственное выступление.
Нас было шестеро: два брата Кругликовых, Володя Тивиков, Насибулла Хуснуллин, Римма Пальцева, я, а также руководитель команды Владимир Петрович Волков. Надежда Тарасова – вторая участница женской команды – поехала на другом поезде и планировала прибыть в Сегед вечером накануне старта.
Сборная России на Чемпионате Европы по суточному бегу 22–23 мая 1994 года в г. Сегеде (Венгрия). Накануне забега. Слева направо: Владимир Тивиков, Анатолий Кругликов, Максим Воробьев, Николай Кругликов. Фотограф Насибулла Хуснуллин
За сутки с половиной, проведенные в вагоне, мы успели пообщаться на разные темы, ну и, конечно, наши разговоры волей-неволей возвращались к предстоящему чемпионату и к сверхмарафону вообще. Помню, как пренебрежительно Анатолий Кругликов высказался о результатах менее 260 км, но я к тому времени уже неплохо знал его характер и понимал: в значительной мере цель этого высказывания – внушить нам чувство неполноценности. С точки зрения Анатолия, все бегуны – соперники, и их противостояние продолжается не только на дорожке, но и в жизни. Кругликов всегда отличался жесткостью, а то и жестокостью: по его мнению, в борьбе хороши любые средства, в том числе психологическое давление на конкурентов. То, что нам предстояло вместе выступать за сборную команду России, не имело никакого значения. Командные результаты тогда его вообще не интересовали, важно было лишь личное первенство. Поэтому я не стал с ним спорить, наоборот, согласился, добавив только, что единственный достойный внимания результат в суточном беге – мировой рекорд Яниса Куроса, тогда равный 286 км. Анатолий молча проглотил эту горькую для его самолюбия пилюлю. На самом деле я тогда нисколько не рисовался, а считал, что так оно и есть на самом деле.
