После этого случая с пасхальным кроликом родители забеспокоились.
Не считая того случая, когда я был мэром Земли, фантазером я не казался. Родители думали, что, наверное, я слишком взрослый для фантазий. Слишком серьезный.
Папа гадал, не стоит ли ему читать мне больше сказок.
Мама гадала, не запретить ли мне смотреть так много программ о природе, в которых животные поедают друг друга.
Родители спросили совета у бабушки. Им хотелось знать, не веду ли я себя чересчур взросло для моих лет.
Бабушка велела им не переживать.
Сказала, что совершенно неважно, насколько серьезным я кажусь сейчас, в подростковом возрасте это точно пройдет.
Четыре
Через несколько часов после того, как я увидел Креншоу на пляже, он появился вновь.
Но уже без доски для сёрфинга. И без зонтика.
И даже без тела.
И все-таки он приходил. Я это почувствовал.
Было около шести часов вечера. Мы с моей сестрой Робин играли в хлопьебол в гостиной нашего дома. Хлопьебол – отличное занятие на случай, когда ты голоден, а до завтрашнего утра особенно нечего есть. Мы придумали эту игру под бурчание наших животов. «Ох, хотел бы я сейчас кусочек пиццы пепперони», – проворчал мой желудок. На что желудок сестры отозвался: «Да, и, может, кусочек крекера с арахисовым маслом».
Робин любит крекеры.
Играть в хлопьебол очень просто. Нужно немного сладких колечек для завтрака, сгодится даже небольшой кусочек хлеба, нужно только порвать его на кусочки поменьше. Конфетки M&Ms тоже подойдут, если только поблизости нет мамы, которая сразу же скажет: «Никакого сладкого!» Но, скорее всего, конфет M&Ms у вас не окажется, разве что дело будет происходить сразу после Хеллоуина. В моей семье запасы сладостей исчезают ну очень быстро.
Сперва выбираете, куда будете целиться. Вполне подойдет миска или чашка. А вот мусорное ведро не годится, потому что там могут быть бактерии. Иногда я беру детскую бейсболку Робин. Хотя, скорее всего, она тоже очень грязная. Для пятилетней девочки Робин слишком сильно потеет.
Суть игры вот в чем: вы кидаете свой кусочек, пытаясь попасть в цель. Правило таково: пока не попадешь, съесть его нельзя. Расстояние до цели должно быть не слишком маленьким, иначе еда закончится слишком быстро.
Секрет в том, что, пока вы стараетесь попасть в цель, вы забываете о голоде. Но, разумеется, не навсегда.
Я люблю кидать сладкие колечки, а Робин – шоколадные хлопья. Но когда буфет пуст, тут уже не до капризов. Так иногда говорит мама.
Если хлопья заканчиваются, а живот по-прежнему бурчит, всегда можно отвлечься с помощью жвачки. А потом спрятать ее за ухом, на случай, если захочется пожевать ее позже. И пусть она уже потеряет вкус, зубы все равно будут при деле.
Креншоу явился – по крайней мере, показалось, что он явился, – в тот момент, когда мы с сестрой увлеченно бросали папины хлопья из отрубей в кепку Робин. Настала очередь моего броска. Я попал прямо в цель. Когда я подошел за своим кусочком, вместо него я увидел четыре фиолетовые мармеладки.
Я люблю фиолетовые мармеладки.
Я долго смотрел на них.
– И откуда здесь мармелад? – наконец спросил я.
Робин схватила кепку. Я попытался было ее отобрать, но потом передумал. Робин еще маленькая, но с ней уже шутки плохи: она кусается.
– Это волшебство! – воскликнула она. И начала делить мармеладки. – Одну мне, одну тебе, две мне…
– Нет, ну правда, Робин. Перестань дурачиться. Откуда?
Робин сунула за щеку сразу две мармеладки.
– Атштань ат мня, – сказала она, жуя угощение. Видимо, это значило «отстань от меня».
Наша большая собака Арета, метис лабрадора, тут же прибежала посмотреть, в чем дело.
– Для тебя конфет нет, – заявила ей Робин. – Ты – собака, и тебе, юная леди, полагается есть собачью еду.
Но Арету, казалось, конфеты и не интересовали. Она, навострив уши, принюхивалась, глядя на входную дверь, словно к нам вот-вот заявится гость.
– Мам! – крикнул я. – Ты, случайно, не покупала мармелад?
– Само собой, – отозвалась мама с кухни. – Будем есть его вместе с икрой.
– Я же серьезно, – сказал я и взял свои мармеладки.
– Поешь папиных хлопьев, Джексон. Заработаешь себе понос на неделю, – засмеялась мама.
А через секунду появилась на пороге с полотенцем для посуды в руках.
– Дети, вы еще хотите есть? – Она вздохнула. – У меня с обеда осталось немного макарон с сыром. И еще половина яблока, можете поделить ее между собой.
– Я не голоден, – быстро сказал я.
В те давние времена, когда у нас всегда была еда, я вполне мог разныться, не окажись дома чего-нибудь из того, что я люблю. А потом у нас закончилось почти все, и я ощутил, что из-за этого родители чувствуют себя очень скверно.
– У нас есть мармеладки, мам, – сказала Робин.
– А, тогда хорошо. Хорошо, что вам есть чем подкрепиться, – одобрила мама. – Мне завтра в аптеке зарплату дадут, и я зайду после работы в магазин и куплю что-нибудь из продуктов.
Она кивнула, будто помечая в списке выполненный пункт, и вернулась на кухню.
– Ты будешь есть свои мармеладки? – поинтересовалась Робин, накручивая на палец свой желтый хвостик. – Если тебе нужна моя помощь, могу съесть их за тебя.
– Я сам их съем, – ответил я. – Просто… позже.
– Почему? Они же фиолетовые. Твои любимые.
– Сперва мне надо о них подумать.
– У меня сумасшедший братец, – улыбнулась Робин. – Пойду к себе в комнату. Арета хочет, чтобы я ее нарядила.
– Сомневаюсь, – ответил я.
Я взял мармеладку и изучил ее на свету. Выглядела она вполне безобидно.
– Арета ужасно любит шляпы, а еще носки, – сказала Робин и пошла к себе вместе с собакой. – Правда, моя хорошая?
Арета виляла хвостом. Ей были по нраву любые затеи. Но, уходя вслед за Робин, она взглянула через плечо на окно и негромко заскулила.
Я подошел к окну и высунулся в него. Заглянул за диван. Распахнул дверцы стенного шкафа.
Ничего. Никого.
Никаких котов-сёрферов. Никакого Креншоу.
Я никому не рассказывал о том, что видел на пляже. Робин подумала бы, что я над ней подшучиваю. В случае с мамой и папой было два варианта. Они либо всерьез перепугались бы и начали беспокоиться, не схожу ли я с ума, либо умилились бы тому, что я делаю вид, будто общаюсь с невидимым другом.
