В моем случае пытаться вспомнить всю свою жизнь – это будто строить что-то из конструктора Лего, когда не хватает важных деталей, например фигурки робота или колеса для большого джипа. Ты изо всех сил стараешься соединить, что есть, но знаешь, что получится не совсем то же самое, что изображено на коробке.
Наверное, в тот момент мне следовало бы подумать: «Ух ты, со мной разговаривает кот, а такое случается не на каждой парковке».
Но я помню только, что в мыслях у меня пронеслось: «Как же здорово, когда есть друг, который любит фиолетовые мармеладки так же сильно, как я».
Восемь
Через пару часов после того, как в самый разгар нашего матча по хлопьеболу в кепке Робин таинственным образом появились мармеладки, мама выдала нам по бумажному пакету. Для памятных вещей, как она сказала. Многое из того, что у нас было, кроме самого необходимого, вроде обуви, матрасов и нескольких тарелок, родители собирались выставить на воскресную дворовую распродажу. Они надеялись выручить сумму, достаточную для того, чтобы погасить долг за квартиру и, если повезет, оплатить еще и счет за воду.
Робин спросила, что значит «памятные вещи». Мама ответила, что это такие, которые ты бережешь как сокровище. А потом сказала, что, пока мы есть друг у друга, вещи не имеют никакого значения.
Я спросил, а что они с папой оставили бы себе на память. Мама сказала, что, наверное, в первую очередь гитары и, может, еще книги, потому что они всегда важны.
Робин сказала, что точно положит в пакет книгу про Лила.
Для моей сестры «Дом на 88-й Восточной улице» – самая любимая книга на свете. В ней рассказывается о крокодиле Лиле, который живет в человеческой семье. Лил любит купаться в ванной и гулять с собакой.
Робин знает эту книгу наизусть.
Позже, перед сном, отец принялся читать Робин про Лила. Я стоял у двери ее спальни и слушал. Папа, мама, Робин и Арета ютились на матрасе. Папа лежал на полу. Деревянные детали кровати родители планировали продать.
– Давай к нам, Джексон, – позвала мама. – Здесь полно места.
Папа у меня высокий, да и мама тоже, а матрас у Робин крошечный. Места на нем совсем не было.
– Мне и так удобно, – сказал я.
Глядя на всю свою семью, собравшуюся в одной комнате, я чувствовал себя родственником, живущим где-то за городом. Между мной и ними была связь, но не такая тесная, как у них между собой. Наверное, из-за того, что они все были очень похожи: светловолосые, сероглазые и веселые. А у меня глаза и волосы темные, да и настроение порой мрачное.
После выноса вещей комнату Робин было почти не узнать. Разве что по розовой лампе. И по отметкам на стене, показывающим, насколько Робин подросла. И по красному пятну на ковре, на который она когда-то пролила клюквенно-яблочный сок. В тот раз она отрабатывала бейсбольные удары и слишком увлеклась.
– «ПЛЮХ, БУЛТЫХ, БУЛЬ-БУЛЬ, ШЛЮП…» – читал папа.
– Там не «шлюп», папочка, – сказала Робин.
– Шлеп? Бульк? Хлоп?
– Не прикидывайся, – сказала сестра и ткнула его пальцем в грудь. – Хлюп! Хлюп, говорю тебе!
Я сказал, что крокодилу вряд ли понравилось бы купаться в ванной. Я только что прочитал целую библиотечную книгу о рептилиях.
Папа велел мне не плыть против течения.
– А ты знал, что крокодилу можно связать челюсть обыкновенной канцелярской резинкой? – спросил я.
Папа улыбнулся:
– Не хотел бы я быть первым человеком, проверившим эту теорию.
Робин спросила у мамы, была ли у меня любимая книжка, когда я был маленьким. Меня она спрашивать не стала – все еще дулась из-за комментария про ванную.
Мама сказала:
– Джексону очень нравилась книга «Яма нужна, чтобы ее выкопать». Помнишь такую, Джексон? Мы ее тебе, наверное, миллион раз прочли.
– Это скорее словарь, а не книжка со сказками, – заметил я.
– «Брат нужен, чтобы тебе помогать», – сказала мама. Это была строка из книги.
– Брат нужен, чтобы тебя доставать, – вздохнула Робин. И это было уже не из книги.
– Сестра нужна, чтоб медленно свести тебя с ума, – добавил я.
Солнце начало садиться. Небо было тигриного цвета, с полосками темных облаков.
– Надо подготовить вещи к распродаже, – сказал я.
– Эй, дружище, не уходи-ка далеко! – воскликнул папа. – Я почитаю вслух книгу про яму. Само собой, если мы сможем ее найти.
– Я уже слишком взрослый для этой книжки, – сказал я, хотя это был первый предмет, который я положил в свой пакет для памятных вещей.
– Почитай еще раз про Лила, – запросила Робин. – Пожалуйстапожалуйстапожалуйста.
– Пап, – начал я. – Это не ты купил немного фиолетовых мармеладок?
– Нет.
– Тогда откуда же они взялись? В бейсболке Робин. Чушь какая-то.
– Робин вчера ходила к Кайли на день рождения, – улыбнулась мама. – Ты мармелад оттуда принесла, горошинка моя сладкая?
– Неа, – ответила Робин. – Кайли его терпеть не может. И вообще, Джексон, я же тебе сказала, это волшебные мармеладки.
– Волшебства не существует, – возразил я.
– Музыка – это волшебство, – сказала мама.
– Любовь – это волшебство, – вставил папа.
– Кролики в шляпе – это волшебство, – поддержала родителей Робин.
– Я бы еще добавил в категорию волшебного пончики с кремом, – заметил папа.
– А как же запах новорожденного ребенка? – спросила мама.
– Котята – это волшебство! – воскликнула Робин.
– Само собой! – согласился папа, почесывая Арету за ухом. – И про собак не забывай.
Они продолжали перечислять разные вещи и после того, как я закрыл за собой дверь.
Девять
Я люблю маму с папой, да и сестру люблю почти всегда. Но последнее время они очень действуют мне на нервы.
Робин – маленький ребенок, само собой, она бывает надоедливой. Засыпает вопросами вроде «Джексон, а что будет, если собака и птица поженятся?» Или три тысячи раз подряд поет детскую песенку про автобус и его колеса, которые крутятся всю дорогу. Или берет без спроса мой скейт и делает из него машину «скорой помощи» для кукол. Все младшие сестры такие.
