Это была дельная мысль, и вслух я сказала:
— Ладно, Гриценко, я помогу тебе с антикризисным пиаром кандидата, можешь уже выписывать мне гонорар. Гарантирую, что в доведении Кутиковой до самоубийства никого обвинять не будут.
— Эй, почему сразу — никого? Главное, чтобы Павла Игоревича не обвиняли, а кого-нибудь другого очень даже можно, особенно если из числа его конкурентов, — оживился Гриценко. — Кстати, отличная идея, возьмешься поспособствовать?
— Гриценко, тебе дай палец — ты руку по локоть откусишь! — весело ужаснулась я. — Умерь аппетиты, полномасштабно впахивать в вашем предвыборном штабе я не нанималась!
— Так, может, наймешься? — Витя перестал малодушно вибрировать и привычно обнаглел.
— Нетушки. — Я встала, давая понять, что разговор окончен. — Все, я к Диме, он уже заждался, наверное.
— До… До… До… — приветствовал меня звукореж-заика.
— Добрый день, — согласилась я, даже не подумав, что Дима так распевается.
— Га… Га… Га…
— Готова! — кивнула я, залезая в уютный вертикальный гробик с микрофоном.
— На… На… На…
— Наушники надела, начинаем!
Взаимопонимание мы наладили — любо-дорого послушать!
Работа пошла споро, очередной кусок начитки мы записали четко за час, после чего я попрощалась с Димой («Па… Па… Па… — Пока-пока!») и пошла к Виктории. Мне хотелось чаю, а ей — посплетничать, так что мы нашли друг друга.
Ирка явилась, когда я доедала третью конфету.
— Всем привет! — радостно возвестил знакомый голос, и я едва не подавилась, оценив перемены в облике подружки.
Волосы она совершенно точно не кефиром намазала: еще недавно огненно-рыжие, они приобрели иссиня-черный цвет и из волнистых сделались зеркально гладкими. Прическу Ирка тоже сменила: пушистая челка пропала, естественные локоны трансформировались в строгий низкий узел, формой и блеском напоминающий шар для боулинга.
— Ты с ума сошла?! — взвилась я, оскорбленная в лучших чувствах.
Самой мне бог роскошной шевелюры не дал, всю жизнь я маюсь со скальпом формата «три волосины в шесть рядов» и отчаянно завидую Ирке с ее буйной рыжей гривой. А она променяла такое богатство на унылую прическу классной дамы! Были бы живы Боттичелли, Рубенс, Мане и Кустодиев — застрелились бы!
— Спокойствие, только спокойствие! Это всего лишь оттеночная краска и гель для волос, они запросто смоются! — Своевременным объяснением Ирка упредила мою смерть от негодования и свою — от моей руки.
Я выдохнула:
— Но зачем?
— Каждой женщине время от времени хочется сменить имидж. — Подружка пожала плечами и повернулась к секретарше. — Да, Вика?
— Вам очень идет! — разулыбалась та. — Вы так похожи на молодую Нонну Мордюкову…
— Вот! Что и требовалось доказать! — Подружка ужасно обрадовалась, хотела даже в ладоши захлопать, да помешал пакет в руках. — Ой, я же принесла конфеты и печенье, считайте это моим вкладом в искусство. Лен, ты тут закончила уже?
— Еще конфетку съем — и закончу, — пообещала я, запуская руку в принесенный подружкой пакет. — О, батончики! Мои любимые!
— Брось каку, сейчас я поведу тебя обедать, — нахмурилась подружка.
— Кефиром с кофе?
— Бульоном с сухариками!
Я скривилась.
— У нас в служебной столовой очень вкусные постные голубцы, — подсказала добрая Виктория. — Они абсолютно диетические.
— Отлично, идем в служебную столовую! — Новоявленная диетичка Ирина Иннокентьевна вручила секретарше свой пакет с вредными вкусняшками и уволокла безрадостную меня на выход.
Диетические голубцы оказались ужасно невкусными. Я сразу отодвинула тарелку, а Ирка проявила принципиальность и упорно ковыряла вилкой невнятную массу, очевидно, подсознательно надеясь отыскать в ней хотя бы кусочек мяса. Я поняла, что подружкин гастрономический бзик затягивается, наплевала на солидарность, взяла себе вредную и вкусную свиную котлету с картошкой и, энергично расправляясь с едой, завела разговор на живо интересующую меня тему:
— Ира, быстро объясни мне, зачем ты сменила прическу?
— Сеня, быстро объясни товарищу, зачем Володька сбрил усы, — эхом пророкотал мой внутренний голос, уместно процитировав персонажа Андрея Миронова из «Бриллиантовой руки».
Я хихикнула.
— Что, я выгляжу смешной? — заволновалась подружка. — Мне разве не идет?
— Смешной? Ну нет! — успокоила ее я. — Виктория верно сказала, ты стала похожа на молодую Нонну Мордюкову, а та никогда не выглядела смешной и нелепой. Меня, например, всегда настораживали ее крупные планы…
— Чем же?
Ирка осторожно потрогала волосяной шар на затылке, удивленно посмотрела на свои пальцы и вытерла их о салфетку.
— У нее даже в лирических сценах было такое лицо… — Я пощелкала пальцами, пытаясь объяснить. — Казалось, что за кадром она держит уздечку остановленного на ходу коня или весло, которым вот-вот даст по башке галантному кавалеру!
— Веслом я тоже могу, если что, — согласилась подружка. — Хотя весло нынче еще поди найди… Да и галантных кавалеров не так много, чтобы хлопать их, как мух.
— Обрати внимание, это, похоже, оговорочка по Фрейду! — подтолкнул меня внутренний голос. — Уж не завелся ли у нашей Ирки с отъездом законного супруга какой-то кавалер? Это объяснило бы и утреннюю гимнастику, и косметолога с парикмахером, и диету!
— Максимова! — Я снова использовала фирменный прищур Лазарчука. — Признавайся, у тебя появился поклонник?
— С чего ты взяла?! — Подружка густо покраснела и начала торопливо загружать в рот неаппетитную массу, в которую превратила свои диетические голубцы.
— Так и есть! — Я уверилась в правильности своей догадки. — А ну, плюнь каку и рассказывай! Кто такой, откуда взялся и как далеко у вас все зашло?
— Да ничего никуда не зашло! — Ирка положила вилку и всплеснула руками. — Как ты вообще могла такое обо мне подумать!
Я продолжала смотреть на подругу фирменным пристальным взглядом настоящего полковника.
— Ой, да ничего такого, — сдалась допрашиваемая. — Просто после своего дебюта на радио я добавилась в открытую базу дикторов на местном сайте Актеры. ру, разместила образец голоса и фото, и кто-то сразу написал под ним, что с соответствующей прической и макияжем я была бы вылитой Мордюковой в ее лучшие годы. А этот типаж, мол, ныне крайне редок и очень, очень востребован. Я спросила — насколько востребован? А он ответил — настолько, что я могла бы сразу же получить роль в уникальном спектакле…
— Он? — Я выцепила главное слово. — Тебя-Мордюкову ангажировал какой-то мужик?
— Ну уж точно не бородатая женщина!
