— Вот зараза! — выругалась бабуля, рукой прикрыв лицо от острого синего луча.
— Ой, здрасьте! — Я убрала фонарик. — Вы же бабушка Муся, да? Извините, не знаю вашего отчества…
— Мария Ивановна я, — представилась старушка. — Но можешь звать меня бабой Мусей, я так привыкла. Чего ты шляешься тут в потемках, а?
— С работы иду, — соврала я, не собираясь вдаваться в долгие объяснения. — А вы?
— А я проверку провожу, — непонятно ответила бабушка. — Вот, кстати, иди сюда, подержишь меня, а то я упасть боюсь!
Слово «упасть» напомнило мне о даме в люке, и я снова включила фонарик, чтобы посветить себе под ноги. Но баба Муся, как выяснилось, стремилась не вниз, а вверх: она установила на клумбе уже знакомый мне складной стульчик и топталась рядом с ним, явно намереваясь влезть на сиденье ногами. Я подняла взгляд, оценила перспективу и поняла, что бабуся жаждет заглянуть в окно на первом этаже.
— Может, не надо? — спросила я с легким укором. — Нехорошо смотреть в чужие окна.
— В чужие, может, и нехорошо, но это мое, так что мне можно, — отбрила меня старушка, нетерпеливым жестом показывая, что уже заждалась запрошенной помощи.
Я подала ей руку, помогла влезть на стул и осталась стоять рядом, поддерживая покачивающуюся бабушку в неустойчивом равновесии. Сухая листва, конечно, мягкая, но у старушек хрупкие кости, не дай господь, грохнется эта старая курица со своего шаткого насеста — переломается же вся!
— А ить тебе и без стула все видно, да? — чуть завистливо спросила баба Муся. — Хорошо быть такой высокой! А я вот со стулом таскаюсь, неудобно, а что делать!
— Не подсматривать? — предложила я очевидный вариант.
— Это как — не подсматривать? — Баба Муся опасно завозилась на стуле. — Ты что, не понимаешь? Я ж хозяйка, я обязана приглядывать!
— Не понимаю, — честно призналась я. — Если это ваша квартира, то не проще ли приглядывать за порядком в ней, оставаясь внутри?
— Так я ж не живу в ней! Я сдаю ее! — Бабуся завозилась активнее. — Держи крепче, я достану очки… Ага, вот теперь вижу… Ну точно! Так я и знала! Все, снимай меня, проверка закончена.
Я помогла кряхтящей бабушке вернуться на землю.
— Ты не подумай, что я шпиёнка какая, — сказала она, спрятав в карман очки и на манер сумки прихватив сложенный стул. — Я просто ответственный собственник. Ответственный, понимаешь? Значит, несу ответственность за жильцов.
— А они у вас какие-то сомнительные? — Я подставила локоть, предлагая бабуле за него уцепиться.
— Даже не знаю, что сказать! — Баба Муся ожесточенно почесала затылок мохеровой шапки. — С одной стороны, жиличка у меня надежная, проверенная, я ей эту хату много лет сдаю.
— Официально?
— За дуру-то меня не держи! — Бабуля фыркнула. — Официально — это налоги платить надо, мне это невыгодно! Но документы ее я видела, не сомневайся. Как только пришла она квартиру смотреть, я сразу у нее паспорт потребовала и все себе в блокнотик списала. Хорошая девка, за шесть лет оплату ни разу не просрочила, мне пенсия не так регулярно приходит, как деньги от жилички. Как только первое число — телефон дзинь: на карточку денежка упала. И всегда копеечка в копеечку, целой суммой, не частями! Хорошая жиличка, вот только мужики у нее…
Баба Муся вздохнула и, не дождавшись от меня наводящих и уточняющих вопросов, сама продолжила:
— Она, бедная, за эти годы уже трех мужиков сменила. Оно-то и понятно, такого доброго мужика, чтобы его одного на всю жизнь хватило, поди найди, но трое за шесть лет — это перебор!
— Да ладно вам, бабушка! — засмеялась я. — По нынешним временам, в среднем два года на мужика — это не так уж мало! На бытовую технику гарантию всего на год дают, а мужик-то посложнее будет, чем холодильник или стиралка!
— Ой, да чего в ем сложного, в мужике-то? — Баба Муся тоже захихикала. — Я, чай, еще не забыла, как пользоваться! Я, знаешь ли, по молодости лет не хуже жилички моей была, тоже красоткой считалась, но не меняла мужиков как перчатки! И уже тем более они у меня не баловали, я и Петьку свово, и Ваську вот так держала! — Бабуля стиснула кулачок и воинственно им потрясла. — А у жилички моей мужики мало того что поганенькие, так еще и погуливают, представляешь?
Картина начала проясняться:
— Так вы заглядываете в то окошко, чтобы убедиться, что очередной мужик жилички ей изменяет?
— Ну! — Баба Муся энергично кивнула. — И видела бы ты, с кем! Ладно, первый ее — видный был мужик, усы и бородка, как у профессора. Тот жиличке не изменял. Второй был бровастый, как Брежнев, вот он уже начал полюбовниц водить. Тьфу!
Бабуля плюнула и пошаркала ногой, стирая след на асфальте.
— А нонешний-то и сам косматый, как поп-расстрига: волосы длинные паклей, борода на полморды мочалом, и у бабы его на голове воронье гнездо, такое уже лет сорок как не носят! — гневалась баба Муся. — И вообще баба толстая, как колонна! Супротив жилички моей — страхолюдище, а он, гад, ей, красавице, изменяет! И что ты думаешь, я молчать должна?!
— Э-э-э… — протянула я, не найдясь с ответом.
— Вот и я так думаю! — Баба Муся не затруднилась трактовать невнятный возглас так, как ей хотелось. — Надо все жиличке рассказать! А только мы же с ней уже лет пять не встречались, просто незачем было, и телефона ее у меня нету… Ты не знаешь, как можно найти телефон человека по имени и фамилии?
— Э-э-э…
— Вижу, знаешь! — уверенно расшифровала услышанное решительная бабушка. — Тогда давай так договоримся: я спишу на бумажечку ФИО жилички, на память только имя ее помню, склероз же, ты понимаешь…
Я кивнула, действительно понимая: склероз, маразм, старческое слабоумие — с бабулей лучше не спорить, а то я до полуночи домой не попаду.
— Как встретимся в следующий раз, так я тебе бумажку-то отдам, и ты мне жиличкин телефон узнаешь, а я ей позвоню и глаза на суровую правду открою. Ну все, бывай, я пришла! — Баба Муся отцепилась от моего локтя и двинулась к крыльцу ближайшего дома.
— До свидания, — автоматически произнесла я, а потом подумала: ой, лучше не надо!
Бабушки — это не только носки, пирожки, картины и ценная информация, но и никому не нужные сплетни, дрязги, пустые хлопоты и неприятности на ровном месте.
— Впредь будем обходить бабулечек десятой дорогой, — озвучил наше общее решение мой внутренний голос.
День седьмой
— Дети, в школу собирайтесь?
Это не кто-нибудь другой — это я сама в телефон напела! Сонным голосом, не попадая в ноты, хрипя и пугая позвонившего мне Серегу. Привычка — это сила. Очевидно, подсознательно я ждала песни будильницы и не считала возможным начать утро нового дня без нее.
— Какая школа в субботу? Ты с ума сошла? — спросил настоящий полковник. — Ладно, не страшно, мертвая ты мне понравилась бы еще меньше, чем чокнутая.
