— А это что — любовная лирика? — заволновалась я.
Иркина любовная лирика душераздирающа, как повесть про Муму. Ее свободно можно брать на вооружение вместо слезоточивого газа! А у меня стратегические запасы слез ограничены, и я не могу расходовать их понапрасну. Эти сверкающие соленые капли, красиво зависающие на ресничках, при экономном использовании способны обеспечить мне преимущество в любом семейном споре!
— Ты что-то имеешь против моей любовной лирики? — грозно нахмурилась подруга.
— Ладно, давай. — Делать было нечего, я смирилась.
— Тогда слушай. — Ирка поправила очки, высоко подняла раскрытую записную книжку и тонким голосом с жалобным поскуливанием (я снова вспомнила Муму) завела:
— Твои пальцы пахнут порохом,
А могли бы пахнуть ядом.
То ли сокол, то ли ворон ты —
Ненавистный, ненаглядный…
Тут она сделала тактическую ошибку, вопросительно покосившись на меня в ожидании реакции, и я ловко ввинтилась в образовавшуюся паузу с критическим анализом:
— Первая строка — плагиат, ты переиначила Вертинского, у него было «ваши пальцы пахнут ладаном»!
— Да? — Ирка ничуть не расстроилась. — А Вертинский — это же хороший поэт?
— Больше певец, чем поэт, но — да, хороший.
— То есть заимствовать у него не стыдно, — удовлетворенно кивнула нахалка. — Еще замечания есть?
— Есть вопрос: кому адресованы эти строки? У кого это такие криминально пахучие пальцы? У киллера?
— Почему сразу — у киллера? — Поэтесса напряглась. — Это мужик совсем из другого времени, между прочим!
— Из девяностых? Тогда его пальцы могут пахнуть и канифолью от паяльника, — съязвила я.
— Из Средневековья! И он не какой-нибудь разбойник, а благородный лорд! Немножко интриган, конечно, но симпатяга…
— Так. Кажется, я поняла. Ты наконец посмотрела «Игру престолов»?
Ирка вздохнула:
— Моржик научил меня скачивать фильмы с торрентов…
— Вот пусть Моржик теперь и слушает стихи про яды и воронов! А я…
— Тихо! — Ирка вскинула руку, обрывая мой гневный монолог. — Ты слышишь?
— Это сирена гражданской обороны? — встревожилась я.
— Это мои малыши!
Подружка вскочила с лавки и завопила так, что заглушила бы любую сирену:
— Дети, держите штаны!
И тут же скороговоркой пояснила мне:
— Я где-то читала, что одна умная женщина, кстати, тоже писательница, на расстоянии прекращала драки в детской именно этим криком: ее сыновья хватались за штаны и уже не могли лупить друг друга!
— На этот раз не сработало. — Я тоже встала.
Не сговариваясь, мы одновременно пробили своими телами стену зеленой изгороди, прорвались на оперативный простор газона и ожидаемо увидели там Манюню и Масяню. Оба честно держались за свои штанишки, но при этом ревели, как два паровоза.
— Они целы! — с облегчением выдохнула Ирка.
— А газон — нет! — заметила я.
Посреди зеленой лужайки отчетливо темнел аккуратный круг провала.
— Дети, что это? — Ирка поправила очки и присмотрелась.
— Это рюк! — прекратив неинформативный рев, любезно сообщил мамуле Масяня.
— Мы с ним иглали! — подключился к докладу Манюня, отбросив в сторону кривую ветку.
— В горфь!
— Блосали туда мяч!
— И я попар!
— Следствию все ясно, — заключила я. — Затейники открыли канализационный люк и палками загоняли туда свой мячик.
— И загнали. — Ирка подошла к дыре в газоне, заглянула в нее и присвистнула.
— Что? Хана мячику? — Я тоже приблизилась к люку.
— Хорошо, если только мячику, — непонятно пробормотала подружка, опускаясь на колени, чтобы буквально сунуть голову в люк.
В этой позе она сделалась похожа на очень испуганного страуса, и первое впечатление лишь усилилось, когда Ирка вытащила голову из дыры в земле и пристально посмотрела на меня круглыми птичьими глазами.
— Что? — оробела я.
— Звони Лазарчуку.
— Что?!
Я отпихнула подружку, чтобы тоже поиграть в пугливого страуса, и сразу же поняла, что Ирка рассудила верно — звонок другу-оперу надо сделать незамедлительно.
— Уведи малышей на аллею и сидите там тихо, а я позвоню Сереге, — велела я, уже набирая нужный номер. — Алло, Сереженька, ты только не ругайся, но, кажется, мы с Иркой снова нашли труп!
— Что? Где?! — Мой собеседник чем-то подавился и мучительно закашлялся.
— Опять ты помешала бедняге трапезничать! Или у кого-то такая злая судьба, или этот кто-то слишком много ест! — обличительно молвил мой внутренний голос.
Я пропустила язвительную реплику мимо ушей и ответила на вопрос полковника:
— На полянке…
— Отлично! Нормальные люди по осени в лес за грибами ходят, а вы за трупами! — не дослушав, разорался наш товарищ полковник.
— Не в лес, а в парк! — рявкнула я, возвращая себе право слова. — В «Городской Сад», если говорить точно, и лучше бы ты нам спасибо сказал, потому что фиг бы кто нашел тут этот труп, если бы не близнецы Максимовы!
— Чудесно, — проворчал настоящий полковник. — Молодое поколение пошло по стопам мамы и тети Лены! Излагай все по порядку, но сначала скажи — пацанята сильно шокированы?
— Нет, дети ничего не поняли. — Я включила режим «краткость — сестра таланта». — Они играли на газоне, нашли канализационный люк, открыли его…
— Как открыли? Он же тяжелый? — удивился Лазарчук. — Хотя пацаны у Максимовых, конечно, сильные…
— И умные, — добавила я. — Явно знают про рычаг и умеют разнообразно использовать палки! Вероятно, не так плотно он был закрыт. Короче, сначала мальчишки открыли люк, потом забили туда мяч. Мы с Иркой заглянули, а там тело.
— Может, еще не труп? — обнадежился Лазарчук.
— Оно не шевелится и, кажется, пахнет!
— Труба дело…
— Канализационная…
— Шуточки свои оставь и готовься к серьезному разговору, сейчас ребята приедут, — осек меня строгий Серега. — От люка отойдите!
— А смысл? Масяня с Манюней, пока с мячом играли, уже все там затоптали!
— Все равно отойдите! Не дай бог, свалитесь и увеличите количество тел в этом чертовом люке!
— Есть отойти от люка! — Я предпочла не спорить с сердитым мужиком. — А кто приедет-то? Ты с ними будешь?
— Кто надо, тот и приедет! — Злой Лазарчук бросил трубку, а я пошла на аллею к Ирке и детям.
