В конце концов настал день, когда Аманда решила переехать. Я была в ужасе. Умоляла ее не делать этого. Мне казалось, что она еще не готова. Но она напомнила мне: я никогда не сочту ее готовой, потому что не готова к этому сама. Я больше не могла доверить ее миру. Однако она все равно отправилась в мир. В день отъезда у нее было свидание с парнем. Все знали, что он – не ТОТ парень, но он был милым и добрым. Он держал ее за руку, когда она шла от моего дома к грузовику, увозившему ее вещи из моего дома. И помог ей справиться с физическим и эмоциональным грузом переезда. Никогда не забуду, как они шли от моего дома, держась за руки. В моей жизни это случалось всего три раза. Но когда я закрыла за ней дверь, то рухнула на колени и начала с нежностью и добротой молиться Богу – впервые за этот год. Я благодарила Бога за то, что появилась надежда, сестра сохранила силы, у нее появился сильный, хороший мужчина, который поможет ей сделать следующий шаг. Жизнь невероятно, невыносимо тяжела, и прожить ее без партнера, способного принять на себя часть груза, очень сложно.
Сестра переехала к друзьям. Она рассталась с Хорошим-Но-Не-Тем-Парнем. Жизнь оставалась тяжелой. Она получала невнятную информацию о своем бывшем муже. Ее друзья начали покупать дома и заводить детей.
Однажды мне позвонила моя подруга, Джоанна. Она хотела познакомить Аманду с нашим общим приятелем, Джоном. Я испугалась и ответила:
– Нет, нет, ни за что! Ни за что!
Джоанна продолжала настаивать. Через три месяца я сдалась. Джон попросил фотографию Аманды. Я отправила ему ту, на которой Аманда с Тиш, держась за руки, переходят улицу. Джон написал, что сестра кажется ему слишком юной, но сопровождающее лицо – просто класс. Я посмеялась и забыла.
Их первое свидание состоялось в ирландском пабе. Позже Джон говорил мне, что, когда сестра вошла, он впервые в жизни лишился дара речи. Ему с трудом удалось познакомиться. Она заказала «Гиннесс». Он решил, что уже умер и оказался в ирландском раю.
Они просидели за столиком несколько часов. Их буквально выставили, когда паб закрывался. Джон проводил Аманду до машины, они уселись в нее и проболтали до самого утра. Расстались только потому, что пришлось уступить дорогу уборщику улиц. В тот день я позвонила сестре и услышала в ее голосе нечто такое, что заставило меня подумать: «Боже! Это оказался Тот-Самый!».
Я ЗНАЛА это. Он был Тем-Самым. А вскоре об этом узнали все.
Но сестра не была готова признать это. Ей предстояло еще много работы.
Хотя мы все пытались ее остановить, она взяла на год отпуск в своей юридической фирме и подала документы на работу в организации «Международная миссия правосудия».
Ее отправили в Руанду. Она провела там целый год. Ко времени отъезда они с Джоном встречались уже полгода, и он полностью ее поддержал.
– Поезжай, – сказал он. – Поезжай и делай то, что считаешь нужным. Я буду ждать тебя.
Мы все это говорили. Но произнести это было очень-очень трудно.
Аманда целый год разыскивала и спасала детей – жертв насилия. Она делала все возможное, чтобы наказать преступников. Иногда она звонила мне. Сквозь помехи я слышала ее рассказы о том, как она бродила по джунглям, чтобы вернуть ребенка родителям, и как работала в сиротском приюте с больными детьми.
Я отвечала:
– Послушай, не хочу об этом слышать. Сегодня я два часа провела в кошмарном местном супермаркете!
– Ты победила! – отвечала сестра.
Родители весь год провели в чудовищном страхе, но их страх смешивался с неукротимой гордостью. В телефонных разговорах сестра стала упоминать о том, что, возможно, ей не стоит снова выходить замуж. Может быть, Бог создал ее для жизни, полной приключений и высокого служения. Может, ей стоит остаться в Африке и продолжать спасать детей от зла.
Я поддерживала ее благородную идею, но не совсем. Внушала сестре, что она просто боится новых серьезных отношений. И твердила: жизнь, посвященная спасению человечества, кажется ей безопаснее риска новой любви. Мы говорили о том, как тяжело по-настоящему любить одного человека, и пришли к выводу, что это – самое тяжелое дело на земле.
Аманда вернулась домой. Она вернулась домой к нам, но на самом деле к Джону. Вскоре Джон сделал ей предложение. Папа сказал ему:
– Если ты ее обидишь, тебе придется перебраться в далекую, очень далекую страну, где я не смогу тебя найти. Потому что я буду тебя искать. И всю жизнь положу, чтобы найти тебя.
– Я не собираюсь ее обижать, – ответил Джон.
Джон – хороший, честный человек, и мы все знали, что для Аманды он – Тот-Самый. И все же смертельно боялись перемен. Никто из нас, переживших ту боль, не знал, что лучше: любить и потерять или не любить вовсе. Когда сестра приняла предложение Джона, я подарила ей ожерелье и сказала:
– Мне не страшно. Я была рождена для этого.
Считается, что эти слова Жанна д’Арк произнесла перед битвой. Я знала, что новый брак потребовал от сестры всей ее смелости.
В день свадьбы я произнесла тост. Поскольку я была главным контактом сестры «в экстренных случаях», то понимала свою огромную ответственность – ответственность лучшей подруги такого замечательного человека. Джону, родителям, Крейгу, друзьям, родственникам и сестре я сказала следующее:
– Сестра. Это шедевр. Люди чувствуют это с первого взгляда. Они понимают это, даже просто проходя мимо нее. На прошлой неделе мы отправились за покупками, и по дороге нас остановили трое разных мужчин среднего возраста, чтобы сказать сестре, насколько она хороша. Она улыбалась и благодарила, но их слова ее не удивляли, потому что такое случается с ней постоянно.
В мире есть красивые люди, а есть особая красота, как у моей сестры. Ее красота проистекает из непоколебимой, сверхчеловеческой цельности. Из интеллекта в сочетании с мудростью. Из сочувствия, замешанного на смелости. Из готовности быть женщиной, которой можно доверять. Все, кому посчастливилось знать мою сестру, понимают эту красоту. Мы все знаем, что она – произведение искусства. Но никто не знает, что сделал художник, чтобы создать ее.
А я знаю. Всю свою жизнь наблюдала за своей сестрой. Все, чему она научилась, чего боялась, о чем мечтала и чему удивлялась, было важно для меня, и я запоминала все. Помню, что она надевала каждый день, начиная с детского сада. Знаю, что многие эти наряды все еще у нее. И помню каждое слово ее выступления, когда ее избрали президентом начальной школы. Слово в слово помню ее речь на выпускном вечере старшеклассников. Помню имя ее первого ребенка в капусте и имена наших, то есть ее, будущих детей. Я знаю, о чем она сейчас думает, знаю, каким станет выражение ее лица после моего тоста, знаю, в какой цвет она покрасит свой первый дом. Я – биография моей сестры. И песня, которую нужно написать о ней. Я буду стихом, игрой и молитвой. Все это у меня есть. Право быть свидетелем этой удивительной жизни – огромная честь для меня.
