Вот что хочется сказать: я привыкла переживать не только за то, что недостаточно хорошая мать, но и за то, что недостаточно сильно наслаждаюсь своим материнством. Двойной облом. Меня терзает чувство вины за то, что я не нахожусь в родительском экстазе каждый час и каждый день и не НАСЛАЖДАЮСЬ КАЖДЫМ МОМЕНТОМ, подобно матерям из журналов для родителей. Я испытываю чувство вины, потому что, честно говоря, устаю, раздражаюсь и жду, когда же день, наконец, закончится. Знаю, однажды проснусь, детей не будет дома, и я превращусь в такую же пожилую даму, с рукой, прижатой к сердцу. Смогу ли я тогда сказать, что наслаждалась каждым моментом? Нет!
Но факт остается фактом: я стану такой же ностальгирующей старой дамой. Надеюсь лишь на то, что мне удастся сохранить твердую память. И вот что хотелось бы сказать молодой матери, скрипящей зубами в очереди: «Это чертовски трудно, верно? Вижу, вы хорошая мать. И мне нравятся ваши дети, особенно та, что писает в углу. Это моя любимица! Держись, воин! До колыбельной осталось шесть часов».
И, надеюсь, смогу еще добавить: «Позволь мне оплатить этот чек за тебя, сестра. Иди, сажай детей в машину и поезжай домой. Пусть они помогут тебе разгрузить покупки».
Да, призыв наслаждаться моментом обращен явно не ко мне. Я не могу насладиться даже пятнадцатью минутами подряд, а о чем-то большем даже и не мечтаю.
А вот что работает для меня.
Существуют два разных вида времени. Хронос – время, в котором мы живем. Это обычное время. Минута за минутой, и так до того момента, когда пора укладываться спать. Десять мучительных минут в очереди в магазине, четыре минуты визга в ресторане, два часа, пока папа не придет домой. Хронос – это тяжелое, медленное время, в котором так часто живем мы, родители.
А есть иное время. Кайрос – время Бога. Это время вне времени. Метафизическое время. Кайрос – это те волшебные моменты, когда время замирает. Каждый день у меня бывают такие моменты, и я ценю их.
В такие моменты я перестаю чем-то заниматься и пристально смотрю на Тиш. Замечаю, какая у нее кожа, идеально гладкая и загорелая. Замечаю эльфий изгиб ее нежных губ и миндалевидные карие глаза. Вдыхаю ее нежный запах. В такие моменты вижу, как ее губы движутся, но не слышу ее голоса, потому что думаю только об одном: «Сейчас я впервые по-настоящему увидела Тиш. Бог мой, до чего же она хороша!». Кайрос.
Или когда я заперта во времени хронос, стоя в очереди в магазине. Я раздражена и злюсь на медлительную кассиршу. Но потом перевожу взгляд на свою тележку и выпадаю из хроноса. Замечаю гору полезных продуктов, которыми буду кормить своих детей, чтобы они были здоровы телом и духом. И понимаю, что многие мамы мира отдали бы все за такую возможность. За возможность стоять в очереди в магазине и иметь достаточно денег, чтобы оплатить покупки. И я просто смотрю на свою тележку. Изобилие. Достаток. Спасибо, Господи! Кайрос.
Или когда устраиваюсь в своей уютной постели с собакой. Тео спит у меня в ногах, Крейг – рядом. Я слышу их дыхание. И в такие моменты думаю: «Как могло такое счастье свалиться на такую, как я? Каждую ночь спать с этим дыханием, этой любовью, этим покоем, этим теплом». Кайрос.
Моменты кайроса пролетают столь же быстро, как и возникают, но я замечаю их. И каждый раз, покидая хронос, мысленно произношу: «Кайрос». И в конце дня могу не вспомнить все моменты кайроса, но точно знаю: они были. И это делает тяжесть ежедневного родительского труда важной и нужной.
Если у меня было хотя бы два момента кайроса, значит, день сложился удачно.
Ловите пару кайросов в день.
Мне этого вполне хватает.
Небольшой совет
Я не верю в советы. У каждого есть ответы на все вопросы, потому что во всех нас заложено равное количество Бога. И когда подруга говорит: «Нужен совет», то воспринимаю ее слова так: «Я нуждаюсь в любви», – и пытаюсь дать ей свою любовь. Любовь проявляется через спокойствие и внимательное слушание. Я всегда позволяю подруге говорить столько, сколько ей требуется, и потом она обнаруживает, что у нее уже есть все ответы. Поскольку советов я не даю, нас с Крейгом ужасно веселит, когда люди обращаются ко мне за советами каждый божий день. Однажды Крейг спросил, как я поступаю со всем этим и вопросами, и я ответила: друзья обращаются ко мне за советами, потому что знают – я не буду давать им советов. Людям нужно спокойное место и время, чтобы открыть для себя то, что им уже известно. Просто стараюсь найти место и время для людей.
Недавно мне позвонила близкая подруга. День у нее выдался нелегкий. Она допустила родительскую ошибку. Родительская ошибка – это поступки, которые противоречат тому, что вы считаете правильным и полезным для детей. У меня есть подруга, которая очень заботится о своем здоровье и считает четыре замороженные пиццы страшной ошибкой, хотя я называю это обычным ужином. Каждая мать совершает свои родительские ошибки. Поэтому, когда подруга говорит мне о допущенной ошибке, я не пытаюсь оценивать ее поступок по собственным меркам и не говорю: «ДА БРОСЬ! ЭТО ВОВСЕ НЕ ОШИБКА! ХОЧЕШЬ, РАССКАЖУ ТЕБЕ, ЧТО ТАКОЕ ОШИБКА?!». Соревноваться в серьезности ошибок так же глупо, как и в качестве достоинств.
На сей раз произошло следующее. Моя подруга устала, разозлилась и отшлепала своего ребенка. Она считала это ошибкой, потому что всегда была противницей рукоприкладства. Только ради Бога, давайте не будем сейчас обсуждать проблему наказаний. Для одних это ошибка, для других – нет. Моя подруга, нежная и трепетная лань, была просто в ужасе. Она позвонила мне, чтобы получить совет. А я сразу же переключилась на просьбу о любви.
И рассказала ей, как поступаю, когда совершаю большую или малую родительскую ошибку – а случается это по нескольку сотен раз на дню. В таких ситуациях я стараюсь помнить две вещи:
1) кто я такая;
2) и в чем моя главная родительская задача.
Во-первых, вспоминаю, что я – человек, а людям свойственно делать ошибки. Мы совершаем ошибки почти постоянно. Вечно делаем не то, к чему стремимся. Поддаемся нетерпению. Мы злимся и проявляем эгоизм. Нас начинает тошнить, и мы устаем от игр в контактном зоопарке. И это нормально. Такова жизнь. Мы – люди. И не стоит бороться со своей человеческой природой. Слоны – это слоны, а люди – это люди.
А во-вторых, вспоминаю, в чем заключается моя главная родительская задача. Научить детей мириться со своей человеческой природой. Скорее всего, им придется быть людьми. И что бы я ни делала, они помчатся навстречу собственным ошибкам быстрее железнодорожного состава без тормозов.
Существует только один способ справиться с необходимостью быть человеком. И способ этот таков:
Простите себя.
Я не говорю о всепрощении за любые поступки и мысли. Речь идет о постоянном отношении. Нужно всегда сохранять надежду. Откажитесь задерживать дыхание. Любите себя и не бойтесь дать себе право на миллион новых попыток. Ведь именно этому мы хотим научить наших детей, верно? Чтобы они постоянно совершали новые попытки. Мы хотим, чтобы они приняли свою человечность, а не боролись против нее. Хотим, чтобы они любили себя. Прощение и любовь подобны кислороду: мы не можем дать их другим, если сначала не наденем кислородную маску на себя. Надо показать детям, как это делается. Если мы действительно хотим, чтобы наши дети любили себя, то сначала должны научиться этому сами. Нам не нужно любить детей больше – нам нужно больше любить самих себя. Надо быть мягче к себе. Уметь прощать себя, а потом… о мой Бог… найти для себя нечто поразительное, насколько это возможно в существующих обстоятельствах.
