Услышав, что где-то в зарослях хвощей говорили мужчины, он пошел на голоса.
На низких раскладных стульчиках, за перевернутым деревянным бочонком, сидели распаренные, одетые только в длинные шорты Оргунков и Рэд Пятачина. Обернувшись на его шаги, они увидели Мишу и заулыбались. Хороший знак — сегодня убивать не будут.
— Это я, — просто сказал Миша.
— Пиво будешь? — поинтересовался Молния.
— Можно.
— Где тебя носило весь день? Мои парни ждали, ждали твоего звонка, потом плюнули, влезли в квартиру Стекляшки, перерыли там все и нашли адрес стариков его жены. А где ей еще таиться? Только у своих стариков! Понял, как у меня мысль работает? Как у Шерлока Холмса! — Рэд нисколько не злился на Мишу за его «непрозрачность». А во время телефонного разговора был таким свирепым!
— Не наследили там? — спросил с усмешкой Миша. Теперь он чувствовал себя уверенно. Разговор с фээсбэшником Севастьяновым породил в нем уверенность в своем превосходстве над бандитской мозговой элитой, а нынешнее поведение Пятака уверило его в этом окончательно. Он понял, что ведет игру, и этот матч — его!
— Нет.
— А у стариков наследили. — Миша не смог скрыть своего торжества. В голосе, против его воли, что-то дрогнуло.
— Уже знаешь. — Пятачина усмехнулся.
— От Аси. Оставили много пальчиков, и их сейчас сличают с оттисками в картотеке. Есть подозрение на ваших.
— Не с твоей подсказки? — съязвил Рэд.
Миша наигранно возмутился, хмыкнул:
— Я от Аси узнал о гибели стариков, она же сказала, что, по одной из версий, виноваты ваши люди.
Миша присел на свободный раскладной стульчик, взял стакан пива, отхлебнув, перевел разговор на другое:
— Молния, зачем вы мне жука всунули?
— Жука? — Молния удивился, но не смог выдержать театральной паузы и выдал себя детским смешком.
— Жука! — возмущенно повторил Миша. — Я же не первый день живу! Думали, словно лох, буду кататься под колпаком?
— Гарик у нас любит играть в разведчиков. — Молния улыбался, но в глазах его Миша разглядел злость. Не понравилось варнаку, что его выставили дурачком. Он тоже перевел разговор:
— Ты говорил со своей лярвой насчет Стеклова?
— Нет.
— Почему?
— Это глупо.
— Но-но, сбавь обороты, — грозно сдвинул брови Рэд Пятачина. — Знай свое место. Делай, что прикажут, — будешь жить…
— Хорошо жить, — поправил Голубая Молния. — Просто замечательно.
Миша отхлебнул пиво, слизнул пену с верхней губы. Варнаки на него давили, но таковым являлся их стиль общения — обычное дело.
— На кого из наших хотят стариков повесить? — спросил Рэд.
— Не знаю, — солгал Миша. — Пока не знаю. Но скоро узнаю.
— Будет информация — звони сразу. Сразу! А не как сегодня.
— Жену Стеклова взяли? — стараясь не выдать заинтересованности, осторожно спросил Миша, тут же глотком пива заглушив хрип в голосе.
— Нет, — глядя в сторону, отозвался Рэд. — Сбежать успела, стерва.
— А стариков кто убил?
— Ты что выспрашиваешь, как на допросе? Больно любопытный. Меньше будешь знать ненужного — лучше будешь спать.
— Я просто. — Миша потупился и стал пить пиво.
Молния молчал. Рэд пил пиво мелкими глотками, смакуя. Вокруг вилась назойливая мошкара, но особо не донимала.
— Рэд, ты зачем меня вызвал? — нарушил тишину Миша. — Можно было по телефону переговорить о такой чепухе.
— Сильно занятой? — усмехнулся Рэд. — Есть мысль насчет Стекляшки. Мы не можем оставить безнаказанным убийство нашего человека. Скажи своей лярве, пусть вызнает у пидора, куда жену спрятал. И пусть скажет ему, что стариков укокошили.
— Если она ему про стариков скажет, он про жену ей ни слова не выдаст.
— Ее дело, как она повернет, — раздраженно заявил Молния. — Пусть сначала вызнает про жену, а потом расскажет про стариков. Он должен мучиться. Терзаться… Эта стерва у меня проклянет ту минуту, когда только подумала о мести Пашке Хрену! — Молния сжал толстый кулак и хрястнул им по бочонку.
Он кивнул Рэду. Тот полез в карман своих шорт, вытащил согнутую пополам, перетянутую резинкой пачку пятитысячных, содрал резинку, отсчитал двадцать штук, бросил на бочонок.
— Это ей. Сотка.
Миша молча деловито забрал деньги.
— Все, иди трудись.
— С этой суммы я могу себе взять немного? Молния ухмыльнулся: вопрос Миши ему понравился — значит, за деньги из него можно веревки вить. У каждого человека есть слабое место. По Мишиной легенде, его слабым местом была алчность, и сейчас он это мастерски продемонстрировал.
— Это вы сами там решайте, сколько кому. Главное — быстро выполнить приказ.
— Понял, шеф!
Молния заржал хриплым, добрым смехом:
— Хе-ху-хр-хм! Ше-еф! Иди уже!
С виллы Миша прямиком поехал на свою холостяцкую квартиру — спать хотелось сверх всяких сил, видимо от огромного нервного напряжения…
Глава 11
Утром Ася, сердитая, сидела за своим кухонным столом и пила крепкий сладкий чай с молоком. Из еды были сухие бублики. Не просто сухие, а суперпересушенные. Она эти сушки покупала почти полгода назад. Занятие оперативно-следственной деятельностью часто дает поразительные результаты, например, отсутствие продуктов в доме — все занятость проклятая, некогда в магазин забежать. Или, возможно, всему виной личная взбалмошность, и профессия тут ни при чем. Как бы там ни было, сухие бублики на завтрак настроения не прибавляли, скорее наоборот.
Из сумочки, лежащей в прихожей, раздалась трель сотового телефона. Ася с готовностью пошла на звонок. Она ждала важную информацию.
— Алло. Слушаю. Да, я. Ну а кто еще, если на мой сотовый звонишь?.. Взяли всех? Нет? Плохо!.. Да. Ладно, выезжаю.
Ее настроение от полученного известия о том, что взяли всех бандитов, принимавших участие в убийстве родителей Стекловых, кроме Степана Хорова, по кличке Хорек, не улучшилось. Всю шумную бригаду на «харлеях» блокировали посреди улицы и, заковав в наручники, вывезли на спецтранспорте сразу в следственный изолятор — так оно надежнее. Хорек мог хорониться на вилле Голубой Молнии, но, чтобы туда проникнуть с обыском, требовалось решение прокурора, а тот его дать не мог — улик не было, только одни домыслы.
Даже подельников Хорова — Сашу Рыженького, Дмитрия Ежика, Василия Болтаева (Болта) и Даулета Амреева (Казаха) — взяли лишь за нарушение общественного порядка — слишком громко газовали, все без шлемов и так далее… В убийстве они еще только должны были сознаться… Иными словами, пока задержание являлось форменным полицейским беспределом, за который в случае неудачи операции головы могли полететь ой как легко!
