Потом мама заметила, что индейцы чтили стервятников, так что если под моим домом и было индейское кладбище, то я, судя по всему, сильно разозлила всех этих индейцев, и она предложила мне сделать стервятникам какое-нибудь подношение, что я с радостью и сделала бы, не раздай Виктор все наши гамбургеры лисам. Она рассказала мне, как отключить сигнализацию, но мне все это показалось слишком сложным, так что я просто кивала, пока она говорила, а потом взяла метлу и принялась долбить по ней так, словно это была пиньята, пока она, наконец, не замолкла, а мне (и еще, наверное, нашим соседям, потому что дело было в одиннадцать вечера) не полегчало.
На следующий день вернулся Виктор и увидел свисающие из раздолбанного пожарного датчика проводки, и я призналась, что пыталась выкурить призраков, а сработавшая пожарная сигнализация, как мне казалось, была признаком того, что духи довольны. Он принялся сверлить меня взглядом и сказал, что скорее это говорило о том, что дымовой датчик работал как надо, пока я его не уничтожила, предварительно намеренно наполнив дом дымом. Из уст Виктора все звучало куда хуже.
* * *
Сегодня днем я заглянула к Виктору в кабинет и сказала с самодовольным видом:
– Так, судя по всему, мой «безумный» план по запуску пожарной сигнализации в угоду духам сработал, потому что догадайся, кто только что нашел трупы, которые я так искала? Я, МАТЬ ТВОЮ. Я нашла трупы.
Я подняла руку, чтобы он дал мне «пять», но Виктор вместо этого только выключил звук в телефоне и обхватил голову руками. Что было большим разочарованием для нас обоих. Конечно, допускаю, что он воспринял бы мои слова куда лучше, если бы я знала, что он все время разговаривает по конференц-связи, но, по правде говоря, я не виновата в том, что Виктор не умеет правильно пользоваться кнопкой отключения звука.
Наконец Виктор поднял на меня глаза и сказал, чтобы я опустила руку, потому что он не собирается давать мне «пять» за выкапывание трупов, и тут я подумала, что Виктор – очень странный человек, ведь с какой, на хрен, стати мне выкапывать трупы? Я объяснила, что на самом деле просто наконец наткнулась на потерянное кладбище, которое разыскивала с момента нашего переезда, и что могилы оказались настолько древними, что в случае зомби-апокалипсиса тела в них не представляли бы опасности. Мне не показалось, что он испытал такое же облегчение, как и я, поэтому я решила испытывать облегчение за нас обоих.
Потом я сказала ему, что хочу купить землю, на которой стоит кладбище, чтобы специально на ней ничего не строить, и если вдруг окажется, что мы действительно живем в доме, построенном на чьих-то могилах, то с космической точки зрения мы будем со всеми в расчете. Виктора мне убедить не удалось, но я отправила предложение на покупку земли, которое быстро отклонили, потому что, как оказалось, ею владели потомки похороненных там людей, и они не были заинтересованы в продаже собственных мертвых предков. И это было просто круто, потому что мне не пришлось тратить деньги на землю, на которой я все равно не стала бы ничего строить, да еще я получила плюс к карме за попытку сделать доброе дело. Виктор сказал, что карма устроена по-другому, но несколько секунд спустя упомянул, что утром нашел нечто, что, как ему кажется, принадлежит мне, и достал пропавшую коробку из-под сигар с десятилетним косяком внутри. Я закричала:
– О ДА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ. Я уже везде ее обыскалась!
Виктор уставился на меня, поэтому мне пришлось пояснить:
– …В смысле, чтобы выкинуть ее. Я избавлюсь от нее прямо сейчас.
А он все смотрел на меня с осуждением за то, что я держала десятилетний косяк в коробке из-под сигар. Ну что с него возьмешь.
Неделя выдалась что надо, и мне казалось, что наши дела наконец пошли в гору. Я взяла коробку из-под сигар со старым косяком и вышла из кабинета с задумчивым видом. Я собиралась было его выбросить, но в итоге передумала, подожгла и оставила тлеть в том же стеклянном горшке, в котором жгла шалфей. Я надеялась, что тем самым поставлю жирную точку, выкурив трубку мира с индейцами, которые почитали стервятников и, быть может, наслали на нас скорпионов.
Когда догорел последний уголек, я принялась думать о нашей новой жизни здесь. Мы потеряли нашу любимую собаку, но спасли озорного котенка, у которого, казалось, был дар находить скорпионов. Мы с трудом оборонялись от нашествий насекомых, но приручили кучку диких лис, а по ночам наблюдали за бесшумно прогуливавшимися мимо нашего крыльца оленями. Мы оставили позади старых друзей и обзавелись новыми. Мы обрели тихое счастье, наблюдая за танцующей на лужайке Хейли, за огненным закатом, бесконечно простирающимся вокруг нашего нового дома. Сами того не подозревая, мы шли по стопам Лоры Инглз и обрели немного той простой, но с трудом доставшейся нам неги, про которую она писала сотню лет назад. Я сделала глубокий вдох и подумала: «Я дома».
Тут пришел Виктор и спросил:
– Почему пахнет травкой? Ты что, куришь десятилетний косяк? ДА КАКОГО ХРЕНА С ТОБОЙ НЕ ТАК?
Он, может, и испортил немного романтику момента, но, думаю, он принес с собой другую романтику, которая подходила нам больше, и я засмеялась, заверив его, что травку скурили индейцы на заднем дворе. Он ничего не понял, но я не стала объяснять, потому что пришлось бы говорить, что это как пролить на могилу спиртное, только в индейском стиле, и это уже звучало бы слишком нелепо, а еще, мне кажется, я умудрилась немного накуриться от дыма. Как бы то ни было, я ласково улыбнулась и показала на стул рядом с собой, и Виктор замолчал и уселся на крыльце, чтобы понаблюдать за жужжащими колибри и насладиться всем великолепием утра на природе, слушая звуки ветра и понимая, почему никогда в жизни никто не захотел бы отсюда уехать… даже если бы этому человеку предложили перебраться на Гавайи.
Вот почему нужно знать, когда лучше уступить
Сегодня утром у нас с Виктором была ссора из-за полотенец. Я не смогу изложить вам подробности, потому что мне тогда это показалось недостаточно интересным, чтобы все записать, но суть была в следующем: я говорила Виктору, что мне нужно купить новые махровые полотенца для ванной, а Виктор настаивал на том, чтобы я этого НЕ делала, потому что «только что купила новые полотенца». Тогда я заметила, что последнее купленное мной полотенце – ярко-розовое пляжное, а он такой весь:
– ВОТ ИМЕННО, – услышав это, я на протяжении всего следующего часа билась головой об стену.
Потом приехала Лаура, чтобы забрать меня в торговый центр, и Виктор, целуя меня на прощанье, нежно прошептал мне на ухо:
– Не смей больше притаскивать в этот дом гребаные полотенца, а то я тебя придушу.
