Когда второй охранник удовлетворился, он встал, попытался всунуть свой пунцовый, раздутый член в рот женщине, но та отвернулась и села. Охранники рассмеялись, потрепали ее по волосам и, весело болтая между собой, направились к катеру. Их члены обвисли сморщенными сосисками. Женщина встала, подобрала свои плавки и понуро пошла к лесу, где прятались ее подруги.
Катер опять взревел мотором и понесся по глади озера в другую сторону.
— Давай теперь я посмотрю, — протянул руку к прицелу Павел.
— На. — Маша была потрясена увиденным. Просто шокирована. Действительно, лютуют беспредельщики: мужиков избивают, баб насилуют, а Прокопов снисходительно прощает «выходки» верной охраны. Она сказала без эмоций:
— Там только что девку изнасиловали.
— Где? На вилле? — оживился Павел, оглядывая противоположный берег.
— Нет, в тупике озера. Три девки купались, загорали, а охранники налетели, одну поймали и изнасиловали.
Павел нехорошо улыбнулся, продолжая смотреть в прицел.
— Дело житейское. Такова доля вашей сестры.
— Пошел ты… брат, — оскорбилась Маша его иронией.
— Я-то при чем? — опешил Павел. — Я виноват, что мужчины периодически насилуют женщин?
— Помолчи лучше. Смотришь — смотри.
Маша отвалилась на спину на покрывало, уперла взгляд в голубое безоблачное небо. Хорошо, тихо. Прямо благодать. А минуту назад совсем недалеко двое подонков изнасиловали молодую женщину. Веселятся, поди… Гордятся своим подвигом… Как ей теперь? И подруги, стервы, разбежались, коровы. Втроем они без проблем отбились бы от тех козлов. Палки бы похватали, сучья… А теперь разнесут по городку, как сороки, радостно стрекоча, — не у них же беда и позор, а у подруги, можно позлорадствовать по-женски… А может, они специально сюда забрались, чтобы их оттрахали?
Маша усмехнулась.
— Что? — спросил Павел.
— Так просто. Скоро Прокопов приедет? Тоска.
— Терпи.
— Терпи, терпи… Всю жизнь только и делаешь, что терпишь.
— Такая у вас доля, у женщин.
— Ты опять?!
— Молчу, молчу.
Маша закрыла глаза, повернулась на бок и незаметно задремала…
Ее усиленно трясло. Она пришла в себя — Павел, глядя в прицел, тормошил ее свободной рукой:
— Хватит храпеть.
— Не храпела я!
— Ага! Всех птиц в лесу распугала!
— Ну тебя!
— Не спи! Сейчас начнется самое интересное…
✽ ✽ ✽
Маша, ощущая головную боль, сощурилась на небо — смеркалось. Долго она спала.
— Что там?
— Веселая компания вывалила на берег — купаться.
С той стороны озера раздавались громкие голоса и женский смех. Павел внимательно следил за происходящим, вжавшись в резиновое основание окуляра.
— Вижу Прокопова, двух баб, наверное, секретарши — чересчур молодые и смазливые, — комментировал он. — В стороне ублюдки-охранники в спасательных жилетах, у катера еще один боров — впервые вижу. И этот, который по телевизору трепался про курс Прокопова на усиление роли регионов, — Свипольский. Что-то бурно обсуждают. Прокопов смеется, чешет живот. Потные, поди, в водичку тянет, освежиться… Так, раздеваются, голубчики. Внимание! — Павел судорожно покрутил кольцо настройки. — Мать моя!
— Что? Знак увидел?
Маша нервно присела. Она услышала, как на том берегу забурлила вода, засмеялись, зафыркали, выкрикивая нечленораздельные слова.
Опешивший Павел отпрянул от окуляра, ошалело воззрился на Машу:
— Не верю.
— Что там такое?
Он снова навел прицел и впился взглядом в выбирающихся на берег мужчин. Потом он передал прицел Маше:
— Сама посмотри.
Маша на корточках, как утка, придвинулась к Павлу, взяла прицел, подправила резкость — прямо перед глазами проявились два человека, в брюках, но без рубашек. Они вытирали головы полотенцами и беседовали.
— Вытираются уже, в брюках.
— Эх, говорил же, быстрее смотри, — досадуя, отозвался Павел.
— Ну, что там не так? Что?!
— Знак Поборника на колене, только не у Прокопова, а у Свипольского! Ты усекла? Свипольский через Прокопова двигает свою политику. Видимо, Прокопов у него под каблуком. Да-а, неожиданный поворот. Жаль, жаль, что ты не успела полюбоваться…
— Главное, ты увидел. — Маша вернула прицел Павлу. — Какая разница, кто из них Поборник Зла: Свипольский, Прокопов? Поборника ты определил, теперь остается его убить.
Павел посмотрел на Машу странным взглядом.
— Что? — повела она плечом.
— Все у тебя просто, Маша. Убить, и все. Во-первых, еще рано. Надо вызнать, кто следующий. Свипольский должен дать след.
— Будем следить за Свипольским? — обреченно спросила Маша. Слежка — самое скучное, муторное занятие, она в этом уже убедилась.
— Будем, но не сегодня. Пора уезжать отсюда…
В город они возвращались, когда начало резко смеркаться.
✽ ✽ ✽
Подъехали к дому, в котором сняли комнату, в полной темноте.
Посмотрев на запертые ворота, Павел попросил Машу:
— Позвони хозяину.
Она быстро набрала номер деда, долго слушала протяжные гудки — никто не брал трубку. Хозяин мог быть во дворе, или сарае, или еще бог знает где!
Чертыхнувшись (что за шутки?), Павел заглушил «жигули», толкнул дверцу и вышел наружу, собираясь, выплескивая свою злость, барабанить сжатым кулаком в запертую калитку что есть силы. Но, тронув слегка рукой калитку, он понял — она не заперта. Дверца от малого прикосновения со скрипом подалась — гостеприимные хозяева ждали своих постояльцев. Он обернулся к машине и подмигнул Маше — все нормально! Вопрос, смогла ли увидеть Маша его сигнал из темноты, сидя в освещенном салоне авто?
Войдя в темный двор, Павел не стал возиться во мгле с затвором ворот, а двинулся сразу в хозяйский дом.
— Дядя Гена… — войдя внутрь, начал было Павел и осекся.
За столом с недавно початой бутылкой водки и множеством аппетитных, заманчивых закусок восседал дед, а перед ним стоял карлик — большеголовый взрослый мужчина с маленькими ручками и ножками. Мужчина что-то объяснял хозяину дома, но появление Павла его смутило. Он произнес грубым басом: «Потом договорим!» — и ушел, чуть толкнув Павла.
«Какой неприятный», — подумал Павел.
Увидев Павла, дед просиял:
— Хма-хма! Вернулись? Живые и здоровые? Хма-хма! Это дело! Вы же в ад могли попасть, дети неразумные! А вы вернулись… Это дело. — Он пьяно прослезился, но тут же взял себя в руки и показательно трезвым голосом, каким обычно выпивохи пытаются сбить с панталыку натерпевшихся жен, спросил: — Удачно изучили нашу природу в прорезь моего прицела?
