Павел невольно смешливо хмыкнул:
— Вроде того… Дядя Гена, нам бы заехать.
Дед восторженно поразился, исторгнув вскрик:
— Ё! Я же про ворота забыл! Пойдем! Пойдем, Паша. — Остывая, засобирался (перебирал руками, двигал тарелки, но не двигался с места). — Паша, мы уже идем. Загоним, установим… А как моя «ласточка»? — В голосе деда прозвучала нескрываемая ревность.
Павел отозвался правдиво:
— Аппарат высшего класса!
Эта похвала смазала облегчающим бальзамом душу хозяина дома (было видно, что разговор с маленьким визитером ему был не очень приятен).
— А то! — заулыбался дядя Гена. — Я тебе говорил — моя машинка еще покажет себя! В советское время умели делать аппараты и механизмы! — Тут же предложил Павлу: — Выпьешь?
И взгляд такой испытывающий, мол, кто ты, настоящий мужик или гнилой ботаник? Павел знал такие взгляды, и знал, что они означают, и знал, когда и как отвечать.
Сказал просто:
— Выпью! Но сначала загоним «ласточку» во двор! И Маша пусть умоется и к нам присоединится.
Дядя Гена в восторге хлопнул себя ладонью по бедру, заявил голосом Михаила Горбачева, политика, развалившего СССР:
— И это правильно! И Раиса Максимовна такого же мнения!
Павел не стал улыбаться:
— Дядя Гена, человек давно помер, не поминай всуе.
— Горбатый помер? — поразился дед. — Проглядел… Проглядел… А порадовался бы!
Павел понял, что не стоит вступать в дискуссию, пока Маша сидит в машине.
— Машину будем загонять? — спросил настойчиво.
— А то! — Дед разволновался, но предупредил: — Паша, давай сам, я только поруковожу…
— Дядя Гена, дак и я о том — мной надо поруководить.
— Какой хороший молодой человек! — сказал себе дед, но так, чтобы Павел услышал.
Павел усмехнулся — забавный пенсионер. Одно напрягало: что за странный, неприятный визитер посещал дядю Гену?
«Вызнаю!» — решил Павел.
Дед был изрядно вдатый. Выйдя на улицу и увидев Машу на переднем сиденье в своей машине, умилился чуть не до слез:
— Маша, дочка! Красавица моя! Выходи, родная! Сейчас мы с Пашей машинку во двор загоним и посидим за столом, покалякаем… Моя свалила к подруге. Сказала: «Дед, ты опять завернул за воротник!» Она меня так зовет — «дед». А ты меня зови «дядя Гена». «Дед» — не люблю. Что я, старый, что ли?! Я крепкий дядька! О-го-го! Выходи, родная, давай ручку поддержу, услужу молоденькой.
Маша заулыбалась, выйдя из «жигулей», и ласково-ласково посмотрела на Павла.
«А я-то что опьянел? — подумал шутливо Павел. — Я ведь еще не пил!.. Или эти глаза меня пьянят и эта улыбка?»
Дядя Гена вернул его на землю:
— Паша, не тормози, иди отворять ворота. Загоним «ласточку» — и за стол.
Павел съерничал:
— Водка стынет?
Дядя Гена измерил его взглядом бывалого жигана: «Скольких я зарезал, скольких перерезал», отозвался просто:
— Вроде того.
— Бегу. — Павел и сам был рад быстрее загнать машину во двор, умыться, переодеться, как следует поесть да еще и порадовать душу алкоголем.
Маша, войдя во двор, тихой мышкой сунулась к Павлу и дернула его за руку:
— Какой-то странный маленький человек вышел из калитки и пропал в темноте…
Павел улыбнулся:
— Не бойся. Я сам его видел. Дед пьяный, скоро сам все расскажет, даже расспрашивать не придется…
— Все равно боюсь.
— Дуреха. Что, уже подумала, что за нами следят?
— Вроде того.
— А это кто был? Главарь местной полиции? Полкан?
Маша засмеялась:
— Ну тебя!
— Да, да, — поддразнил ее Павел.
— Сам такой! — заулыбалась она. — Пойду умоюсь и переоденусь.
Павел резво убрал доску-перекладину засова ворот, бегом развел створки. Дядя Гена привычно загнал «копейку» во двор. Погасил фары. Стало совсем темно. Поняв свою ошибку, дед снова включил фары, открыв дверцу, прокричал, хотя Павел стоял рядом с ним:
— Паша, иди к крыльцу, там есть с краю выключатель, найдешь на ощупь. Свет дворовый надо вырубить.
Павел выполнил инструкцию полностью — прошел к крыльцу, мало того, еще и поднялся по ступенькам, пошарил рукой по стене и нашел. Клавиша щелкнула — во дворе стало светло.
Это привело дядю Гену в совершеннейший восторг — он уже покинул салон своей колымаги, но стоял, не закрывая дверцы:
— Го-го! Вот и свет!
Павел решил подшутить, спросил:
— А вы сомневались, что он загорится? Как правильно сказать: включится?
Ответ дяди Гены Павла поразил и рассмешил:
— Сомневался, — честно признался дед. Видя, что «разогрел» гостя, сказал, подмигивая: — Приводи себя в порядок после трудового дня, и за стол — будем пьянствовать. Двум взрослым мужчинам всегда найдется о чем поговорить!
— Истинная правда, — искренне согласился Павел. Даже мысленно умилился: «Какой хороший дядя!» Но и мысль о загадочном визитере-карлике тревожила и холодила душу…
За столом после первой рюмки дядя Гена сам завел разговор о своем странном госте:
— Малого видели? Карлуху? Это Борька, мой сын. Никогда бы не подумал, что смогу породить такого лилипута. А-а, нет. Лилипуты — они гармонично сложенные: голова, руки, ноги, туловище — все устроено пропорционально. Обычные люди, только маленькие. А карлики — они немного уродцы: голова и тело нормального, взрослого размера, а ручки и ножки маленькие. Вот мой Борька — карлуха. У нас тут то ли много какой загадочной радиации или еще чего, но очень много карлух и лилипутов. Значительно больше, чем обычно по стране. Вот есть цирки лилипутов, они как экая диковинка разъезжают из города в город и на этом делают деньги — кичатся своей малорослостью. Вот мы какие, смотрите, тыкайте пальцами, хохочите!
Чувствовалось, что нестандартный сын — постоянный укор для дяди Гены, его больное место, которое он бередил постоянно, словно мазохист.
— В стране цирки, а у нас драматический театр. Все актеры лилипуты. Залы всегда битком. Ты что! Шекспир! Король Лир! Он страдает, а корона на нос наползает — большая. Хохот стоит неимоверный. — Дядя Гена тяжело вздохнул. — Сплошное глумление. И все ради денег. К чему катится наш мир?! Был еще случай у нас. Помните певца и автора Малежика? Должны помнить. Он как-то песенку сочинил про лили-путика: «А у лилипутика ручки меньше лютика». В какой-то телепередаче потом рассказывали, что маленькие очень на него обижались за песню, хотя ничего там оскорбительного не было. А у нас в городе один сочинитель тоже подобное накропал, но что-то уж слишком перегнул палку, не удержался на тонкой грани, которую переходить нежелательно… Идем как-то с приятелем ранним вечером. Зимой дело было, снег кругом, и от снега светло. Смотрим. Мать моя женщина! Мужчина катается в снегу, стонет, закрывается от ударов, а шесть мальков лет четырех-пяти, не больше, в курточках своих цветных, в капюшончиках с опушкой, в штанишках таких утепленных (знаете, о каких я — сейчас все детсадники в такой одежонке ходят, мода такая — тепло и практично), месят его не по-детски. Жестоко так хреначат. Профессионально. Мы удивились. Может, восстание какое в детсаде, директор спать днем заставляет, может, на детскую площадку педофил забрел… Казнят, короче, мужика. Мы окрикнули: «Э, молодежь, как-то полегче надо со старшими-то!» Оглядываются. Взрослые мужики, лет по сорок — пятьдесят, рожи злые. Лилипуты! Мы обомлели с друганом. Они еще по разу отвесили пинков горемыке и организованно убежали. Эдакая организованная преступная группировка. ОПГ. Это наш композитор был. Местный. Получил от малых за свою песню. Лилипуты — они очень организованные. Живут отдельным мирком. Карлухи не такие. Они одиночки. Они живут с нами. Нам всем в укор. Я даже одно время грешил на супругу — спуталась с каким-то заезжим карлоном, и вот результат. Они ведь, карлухи, у женского пола очень в цене. У них ведь вся сила туда ушла. Они уж как влупят так влупят. Ты что! У дам глаза на лоб лезут… Недавно же по новостям информация прошла. В Северной Корее собрали всех карликов и карлиц по стране и сослали на остров в море, чтобы они там жили отдельно и не портили генофонд нации. Прямо как при Гитлере — кто-то относится к высшим людям, кто-то… А о чем такое говорит — карлики имеют успех. Сеют свое семя. Сеятели…
