– Похоже на то, – ответил Рейнмар. – Да только я не буду сидеть рядом с мертвым цвергом и смотреть, как его земля всасывает. Вряд ли это очень приятно видеть.
– Брр! – согласился Уве, а Эрна фыркнула.
Когда опасность миновала, можно и пошутить, думала она, и прекрасно, что любимый шутит, держит ложку в левой руке, ест кашу, как лесоруб, с утра до вечера работавший топором, и лицо у него словно бы разгладилось…
Темные альвы издали смотрели на людей и совещались. Потом у них возник спор. И наконец молодая альва, прижимая к груди маленького, побежала к пригорку. Солнечный свет был ей неприятен, она морщилась, но не уходила в тень, а в десяти шагах от костерка, на котором Имшиц разогревал кашу, опустилась на колени и поползла к людям.
– Чего тебе? – сердито спросил Уве.
Она посадила своего маленького в траву и показала сперва на тарелку Уве, где еще оставалось немного еды, потом на рот малыша.
– Голоден он, что ли? – Уве, хмыкнув, протянул ей тарелку, она взяла на палец немного каши и дала маленькому слизать.
– Уве, посмотри, какая она тощая, – сказала Эрна.
– Они все от природы тощие, – заметил Рейнмар.
– Нет, это – другое. Они смертельно голодны. Наверно, цверги отнимали у них еду, – догадалась Эрна.
– С них станется. Бедняги, и запугали их, и голодом морили… Да лучше бы им было напасть на цвергов, отнять у них оружие! Погибнуть в бою! – воскликнул Рейнмар. – А теперь – жалкие голодные предатели!
– Жалкие голодные предатели… – повторила Эрна.
Она знала – Рейнмар скорее с голоду умрет, чем опозорит свою честь. Уве, видимо, тоже. А сама она? Не окажется ли однажды голод со страхом сильнее ее понятия о чести?
Если так – лучше вскрыть себе жилы, чтобы лишиться крови, жизни и возможности предать.
Но в чем виноваты маленькие? В том, что родители ради их спасения сделались предателями?
Эрна встала, взяла свою тарелку с остатками каши и понесла туда, где темные альвы ковырялись в земле. Спокойно пройдя мимо взрослых, она остановилась возле старой темной альвы, смотревшей за двумя маленькими.
– Покорми их, – сказала Эрна. – Не понимаешь?
Она взяла кашу на палец и дала слизать малышу. Он вцепился в левую руку Эрны и с урчанием лизал кашу.
– Ну и дураки же вы. Ведь могли забрать маленьких и уйти от цвергов. Время упустили, да? – спросила Эрна. Ответа, понятное дело, не было.
Скормив малышам остатки каши, она вернулась на пригорок. Имшиц там уже погасил костерок и собрал посуду.
– Ну что же? В дорогу, – приказал Рейнмар. Он делал вид, будто не заметил Эрниного милосердия.
– В дорогу, – ответила она.
Рейнмар вскочил на коня и поскакал вниз по склону.
– Ну, дядюшка Имшиц, беремся за носилки, – и Уве взял одну из ручек левой рукой. – Эрна, ты веди осла. Если скотина вдруг начнет брыкаться, будут у нас хлопоты.
– Да уж, – подтвердила Эрна. – Потом я сменю тебя.
Ни Имшиц, ни Эрна не упрекнули Уве ни единым словом. Тийне должна лежать на кладбище Русдорфа – чего бы это ни стоило. Носилки оттягивают руки – не беда, скоро господин барон пришлет телегу…
Продвигались они с такой скоростью, с какой ползет большой земляной червяк. И до наступления темноты сумели пройти совсем немного.
– Хватит, – сказал Имшиц. – Надо бы поесть и устроиться на ночлег.
– Ты прав, дядюшка, – ответил Уве.
Его вклад в приготовление ужина – зеленый шар, чтобы разжечь костерок. Вклад Эрны – хворост для костерка. И, когда совсем стемнело, Имшиц роздал еду.
– Уве, ручей вон там, – указал он. – Набери воды в свое ведерко.
– Сейчас.
Уве ушел, но очень скоро вернулся.
– Цверги, – сказал он. – Шебуршат у ручья под кустами. Ночка будет бурная.
– Не всех, значит, извели, – буркнул Имшиц. – Ох, жаль, что господина барона мы отпустили.
– И без него справлюсь, – ответил Уве. – Эрна, нужно сделать круговой костер и завести в круг ослов. Не хотелось бы, чтобы эта нечисть их сожрала.
– Сейчас, – ответила Эрна.
Она бы не справилась одной левой рукой, но помог Имшиц. Старик был порядком напуган.
– Ну так где же они? – немного погодя, спросил Уве.
– Может быть, это дикие свиньи шебуршали? – очень осторожно осведомилась Эрна.
– Нет.
И тут раздался голос, но это не был хриплый и визгливый голос цверга.
– Мы, – сказал незримый темный альв. – Мы к вам. Будем нести. Так решили.
– Что нести, куда нести? – удивился Уве.
– Вашу. К вашей земле.
Понемногу разобрались – темные альвы решили нести тело Тийне по ночам, потому что с солнечным светом у них непростые и непонятные отношения.
– Вы же слабосильные, – сказал Уве.
– Нас восемь ладоней. – Альв, выйдя на освещенное место, показал пятерню, очень похожую на человеческую, но с широкой ладонью и короткими пальцами.
– Надо же… – пробормотал Уве. – Совесть у них, видите ли, проснулась! А потом вылезут цверги – и опять они с перепугу натворят дел.
– Цвергов нет, мы смотрели. Все уходят в землю, – сообщил старший темных альвов.
– Не очень-то я вам верю, предателям…
Но в конце концов он позволил темным альвам взять носилки.
За каждую ручку они ухватились по двое. И пошли размеренным шагом, и вышли на дорогу, и оказалось, что эти тощие существа довольно выносливы.
– Ох, не удастся нам поспать, – затосковал Имшиц. – Сейчас я ваших ослов подседлаю, поедем следом. Главное – не заснуть и с осла не свалиться.
* * *
Это была очень странная похоронная процессия – впереди носилки, за ними – толпа темных альвов, замыкали ночное шествие люди, причем от усталости все трое клевали носом.
Разумеется, до Русдорфа они не добрались – на следующую ночь их перехватил на дороге Рейнмар, пригнавший телегу с двумя возчиками.
– Что же с вами теперь делать? – спросил он, озадаченно глядя на темных альвов. – Не хочу я вас пускать ни в Шимдорн, ни в Русдорф.
Имшиц, успевший нахвататься слов на языке темных альвов, сказал:
– А им к нам и не надо. Они хотят в пещеры горной Артеи. Там, видно, заброшенные рудники.
– И туда их тоже пускать опасно.
– Куда же им деваться?
Этот вопрос Эрны ответа не получил: Уве только развел руками, и сорвавшийся с ладони зеленый шар ушел куда-то в небо.
Темные альвы уложили тело Тийне на телегу и почти бесшумно растаяли во мраке.
