Адрес, номер домашнего и сотового телефонов я записал на отдельном листе.
— Тут целый список документов. Начнем, пожалуй, с автобиографии. Сядете за компьютер, Виктор Вячеславович, или мне вслух читать?
— Лучше сам прочитаю, на слух я хуже воспринимаю.
Холмогорский уступил мне место перед монитором. В офисное кресло я садился с осторожностью, памятуя, что даже под моим относительно невеликим весом в пору моей штабной службы у моего кресла, как и у кресел других штабных офицеров, отваливались колесики или, что тоже часто случалось, начинало расшатываться сиденье. Однако с креслом я справился и принялся читать. Владимир Климкин оказался местным уроженцем, двадцати четырех лет от роду. Здесь же, в областном центре, окончил школу, а потом не набрал необходимых баллов для поступления в институт и ушел служить в воздушно-десантные войска. Служил в Псковской дивизии ВДВ. После полугода срочной службы сначала заключил контракт, потом, когда срок первого контракта иссяк, заключил повторный контракт, который был досрочно расторгнут. Причины расторжения контракта в автобиографии не указывались. Но я, как отставной военный, прекрасно знал, что разрыв контракта осуществляется либо по инициативе военнослужащего, что бывает крайне редко и в каких-то особенных чрезвычайных обстоятельствах, либо это происходит по инициативе командования в том случае, если контрактник систематически нарушает воинскую дисциплину или виновен в еще каких-то проступках, за которые не предусмотрено уголовное преследование. Но в автобиографии ничего об этом сказано не было. Однако было сказано о том, что еще в школе Владимир увлекался боевым самбо, был даже призером первенства России среди юношей, потом и молодежи, а во время службы в армии был вице-чемпионом вооруженных сил. Сразу после разрыва контракта с армией Владимир Климкин попытался выступать как профессиональный боец в каком-то малоизвестном промоушене
[16] по смешанным единоборствам, но два досрочных поражения в двух проведенных поединках привели к его увольнению из промоушена. И тогда он решил стать продавцом-консультантом, резко изменив стиль и уровень жизни.
— Лейтенант… — позвал я Холмогорского. — Сможешь поискать причину расторжения контракта Климкина в Псковской дивизии ВДВ и причину его увольнения из магазина!
— В дивизии должна быть мощная система защиты, но я попробую ее обойти. Обычно у меня это получается. А с магазином все просто. Там защита стоит только на финансовых и вообще разных бухгалтерских документах. Остальное все защищено только от вирусов. Пару минут, и с магазином разберемся.
Сережа снова сел за компьютер и скоро подозвал меня:
— Вот докладная записка начальника смены. Ученица кассира ошиблась, выдавая сдачу, за что покупатель ударил ее по лицу. Климкин, находившийся рядом, попросту избил покупателя. Покупатель не стал писать заявление в полицию, поскольку он считается инициатором драки. И вообще, судя по докладной записке, это какой-то весь татуированный уголовник. Но Климкину он пообещал разобраться с ним прямо при полицейских, которых вызвали другие покупатели. В результате инцидента уволены и ученица кассира, и ученик продавца-консультанта. А покупателю принесены извинения. Магазину скандалы не нужны, в полиции это знают, потому и отнеслись к инциденту так лояльно. Это уже мое мнение. Это в документах не отражено. Сейчас поищу в Псковской дивизии…
— Не надо, — остановил я его. — Наверняка тоже какая-нибудь драка…
— Как хотите…
— Теперь попроси Глафиру Павловну приготовить чай, попьем, чтобы человека не обижать, и я поеду.
Глафира Павловна в самом деле оказалась очень разговорчивым человеком, хотя и достаточно серьезным, с моральной точки зрения. За кухонным столом она умудрилась за десять минут рассказать всю свою жизнь. Когда-то была очень строгой, как она сама считала, школьной учительницей. Но с учителями она разговаривать не любила, с детьми разговаривать было, по сути дела, не о чем, и она, как я понял, по полной программе отрывалась дома, разговаривая с мужем, а после его смерти с сыновьями, чем обоих сильно утомляла. Но они терпели, как и отец. А когда вышла на пенсию, разговаривать вообще стало не с кем. Соседи все люди занятые, пожилых в доме мало, да и те все время внуками заняты.
— Вот и выплескиваю всю свою разговорную энергию на Сережу. А он терпит, не огрызается.
Мне показалось, что она идеализирует сына. Если уж он, как она говорит, «не огрызается», тогда я могу себе представить, что такое в ее понимании «огрызаться»…
Но я, к сожалению, даже таким терпением, как у Сережи, не отличаюсь. Конечно, у меня был другой уровень терпения. Я, например, умел без движений сутками сидеть в засаде, дожидаясь врага, но женская разговорчивость меня полностью выбивала из колеи. Может быть, потому я так и ценил Тамару, что она, как и я, говорила мало. И потому, торопливо допив вторую чашку чая, я стал прощаться, ни в какую не поддаваясь на уговоры посидеть еще хотя бы «минут двадцать». Честно говоря, просто такой пытки для своих ушей не желал. Выйдя из квартиры, я спустился по лестнице, сел в машину и вытащил трубку «БлекБерри».
— Товарищ полковник, мы с лейтенантом работу закончили.
— Отлично. И как успехи?
— Как в сказке. Обстоятельства на нас работают…
Я начал рассказывать о «крутом» парне Владимире Климкине. Полковника Самохина, как и меня, сильно заинтересовал эпизод, когда избитый покупатель магазина при полиции обещал рассчитаться с продавцом-консультантом. Этим в моей ситуации грех было не воспользоваться. «Проканать» под уголовника я должен суметь.
В это время, когда мы еще говорили с Валентином Юрьевичем, из двери подъезда выбежал лейтенант Холмогорский и замахал руками, словно пытался остановить машину, хотя я еще и с места не тронулся. Более того, даже ключ в замок зажигания не вставил.
Завершив разговор с Самохиным и убрав трубку в карман, я вышел из машины.
— Что, лейтенант?
Глава седьмая
— Извините, товарищ подполковник. Совсем из головы вылетело.
— Что?
— Мама заболтала…
— Что вылетело-то? Что мама заболтала?
— Валентин Юрьевич приказал вам бородку сбрить и передал для вас пакет. Сказал, что вы умеете этим пользоваться…
— Не понял… — ответил я с легким, но заметным возмущением. — Чем «господину Генералову» моя бородка не понравилась! И где я смогу в это время побриться? Или это уже дело завтрашнего дня?
— Товарищ полковник сказал, что вы все поймете, как только пакет получите. А побриться можно у меня. У меня станок новый и лезвия хорошие.
— Пойдем… — «Мяукнув» сигнализацией машины, я первым двинулся в сторону подъезда.
