— Я не знаток женщин, — признался Джеймс, радуясь, что в полумраке коридора не видно его пылающих щек.
— Разберешься, — Валум отечески похлопал его по плечу. — А сейчас отправляйся спать. Приходи завтра с утра, я познакомлю тебя со своей гостьей.
* * *
Утром Джеймс застал первого магистра за чтением писем. Его массивная фигура на фоне окна выглядела монолитом. И этот человек жаловался, что у него что-то не выходит? Верилось с трудом.
— Джеймс, это ты, — магистр оторвался от письма.
На суровом лице Валума улыбка была редкой визитершей. Но его глаза потеплели, когда он взглянул на Джеймса.
Вдвоем они отправились навестить гостью первого магистра. По пути Валум то и дело поглядывал на Джеймса, как будто хотел что-то спросить, но не мог подобрать слов.
— Каково быть полукровкой в деревне на краю северного леса? — наконец, произнес он.
— Хуже не придумаешь, — Джеймс коснулся волос. Сколько издевательств он вытерпел из-за их цвета! Его частенько макали в грязь, закапывали в снег, били, всего и не упомнишь.
— Я удивлен, что ты выжил. Насколько мне известно, с младенцами-полукровками не церемонятся.
— Меня спасла мама.
— Смелая женщина, — кивнул Валум. — Моя мать была такой же. Я ведь упоминал, что родом с юга. Отец работал пахарем.
— Не может быть! — вырвалось у Джеймса. Он прикусил язык, но сказанного не воротишь.
— А ты, верно, думал, я из семьи магистров? В наше время этот пост все чаще передается по наследству, но когда я был молод, его еще можно было завоевать собственным умом и отвагой.
Джеймс ощутил прилив уважения к Валуму. Подумать только, он всего добился сам! Сын пахаря стал первым магистром. Непостижимо!
— Отец погиб во время засухи. Она длилась лет десять не меньше. Чтобы выжить, мать вместе со мной бежала в столицу.
— Я рад, что ваша матушка так поступила, — сказал Джеймс. — Благодаря ей у этого города достойный правитель.
— Услышь она тебя, хохотала бы как ненормальная, — Валум и сам рассмеялся, утирая выступившие от смеха слезы рукавом кафтана. — Она проклинала чиновников, которые отказывались увеличить поставки воды на юг. Знаешь, что я сделал в прошлом месяце? Отказался увеличить поставки воды на юг. По-другому было нельзя. Политика. Но я постоянно думаю, что она бы на это сказала, — магистр вздохнул. — Иногда мне кажется, что быть пахарем куда лучше.
— Но вы делаете много хорошего, — в голосе Джеймса не было прежней уверенности.
— И в то же время много дурного. Не так давно я отдал приказ убить кое-кого. Неплохой, кстати, парень. Но он встал у меня на пути. И пока он жив, мои планы обречены на провал.
— Неужели с ним нельзя договориться?
— Увы, — Валум развел руками. — Иногда даже с самыми замечательными людьми невозможно найти общий язык. В такие минуты приходится учитывать, что лежит на чаше весов: одна жизнь или благополучие города.
— И вы выбрали город, — понял Джеймс.
— Я всегда выбирал и буду выбирать город, — с металлом в голосе ответил первый магистр.
Он покосился на профиль Валума. Подборок резко выдавался вперед — признак волевого характера. Джеймс вдруг отчетливо понял: Валум никогда не женится на госпоже Виорике. Он выбирает город. Всегда.
— Мы пришли, — магистр притормозил у дубовой двери, подле которой дежурили двое вооруженных солдат. — Моя просьба покажется тебе странной, но сложно переоценить значение этой девушки для столицы. Она должна жить. Во что бы то ни стало. Охрана не причинит ей вреда. У них на этот счет четкие инструкции. Но я волнуюсь, как бы она не сделала что-нибудь с собой.
— Вы хотите, чтобы я был ее соглядатаем?
— Мне не нравится это слово. Давай назовем это другом, — Валум потер ладони, восхищаясь собственной идеей. — Именно! Стань ей другом.
Первый магистр поднял засов и толкнул дверь. По ту сторону порога, не смотря на разгар солнечного утра, царили сумерки. Окна были завешены плотными шторами, не пропускающими света.
— Она предпочитает темноту, — пояснил Валум.
Он первым шагнул в комнату, Джеймс следом. Дверь за ними закрылась с протяжным скрипом, словно раненое животное издало предсмертный стон.
Глаза Джеймса быстро привыкли к темноте. Пока первый магистр щурился, пытаясь что-то разглядеть в полумраке, он все осмотрел.
Покои были обставлены со вкусом — мебель, одна из лучших, что Джеймс встречал во дворце. Стены украшали гобелены со сценами охоты. На полу лежал толстый шерстяной ковер, немного потертый множеством ног ходивших по нему. Гостья Валума была важной особой. По крайней мере, заботились о ней как о знатной даме.
Сама девушка держалась в тени — сидела в кресле, подвинутом так, чтобы скрыться за балдахином над кроватью. Виднелись лишь ноги и часть туловища. Лицо пряталось за полупрозрачной тканью.
— Ты убила моего лучшего солдата. Он был храбрым воином и достойным человеком, — сказал Валум.
За балдахином задвигались — девушка пожала плечами, как бы спрашивая: «Что с того?».
— Наказание за убийство в моем городе — смерть.
— Так казни меня, — отозвалась она. — Пока я слышу одни угрозы. Тот, кто хочет убить — убивает, а не болтаем о том, как это сделает.
— Видишь, с кем приходится иметь дело, — обратился Валум к Джеймсу. — Что ни слово, то издевка. А ведь я не сделал ей ничего плохого. Я даже не тот, кто взял ее в плен.
— Но ты удерживаешь меня! — девушка вскочила на ноги, и Джеймс, наконец, ее разглядел.
Она не была человеком. Белые волосы, бледная с синевой кожа, бесцветные глаза и губы — ошибки быть не могло. Снежная!
Он непроизвольно отпрянул. Джеймс не винил жителей деревни за ненависть к нему и матери. Снежные — вот кто истинный источник его несчастий. Не будь нападения и насилия, он — ошибка природы — не появился бы на свет. Так было бы лучше и для него, и для мамы.
— Сколько пыла, — усмехнулся первый магистр. — И это вас прозвали ледяными призраками. Да вы полны огня! Будь с ней осторожен, — сказал он Джеймсу. — Она расправилась с бывалым воином голыми руками. Не хочу, чтобы тебя постигла та же участь.
— Сделаю все, что в моих силах.
Девушка только сейчас заметила, что в комнате помимо нее и Валума есть кто-то еще. Ее брови изогнулись при виде белых волос Джеймса. На лице пленницы отразилось непонимание, граничащее с шоком. Но едва она приметила темную прядь, недоумение сменилось презрением. Она поняла, что ошиблась, приняв его за сородича, и тут же потеряла интерес.
Джеймса задело ее пренебрежение. Он далеко не последний человек во дворце. Личная охрана первого магистра — элита войск. Это почетная и высокооплачиваемая должность. Прежде с ним даже не здоровались, а теперь люди прикладывают руку к груди в знак приветствия и доброго расположения, когда он проходит мимо. И плевать, что они шепчут у него за спиной. Все равно не осмелятся повторить это в глаза.
