Дейдра шагнула ближе к окну. Теперь она вся была на солнце, беззащитная перед его лучами. Не поднимая век, она расправила руки, как представляла не раз. Нащупала пальцами ног край подоконника. Окна были высокие — от пола до потолка. Не окно, а полноценная дверь, ведущая в никуда.
Что-то со звоном упало, но она не повернулась на звук. Игнорируя инстинкт самосохранения, Дейдра подавалась вперед. Но вместо ожидаемого короткого полета вниз ее отбросило назад — в прохладу комнаты.
* * *
Валум был недоволен. Джеймс догадался по складке между бровей. Выходя из покоев пленницы, он комкал в руке листок бумаги. Похоже, известия были неприятными.
— Будь особо внимателен, — сказал первый магистр. — В ближайшее время она будет не подарок.
Он ушел, громко топая по каменному полу. Эхо вторило его шагам, напоминая удары гонга.
Джеймс решил попытать счастье и уговорить пленницу поесть. Захватив поднос с фруктами, которые, по его мнению, любят все девушки, он вошел в комнату.
Поднос выскользнул из пальцев и со звоном упал на пол. Фрукты покатились по полу разноцветными шарами. Девушка, за жизнь которой он отвечал головой, стояла в оконном проеме. Еще секунда и прыгнет.
Джеймс кинулся к ней. В последний миг схватил за талию и дернул назад. Под ногу некстати попало яблоко, Джеймс потерял равновесие, и они вдвоем повалились на пол.
— Пусти меня! — она быстро оправилась от шока и забилась в его руках.
— С удовольствием, — он оттолкнул от себя девушку. Прикасаться к ней было все равно, что сугроб обнимать. Но и волнительно — никогда еще он не был так близок с женщиной. Деревенские девушки не подпускали его к себе. В столице же ему было не до того, да и стеснялся он заговаривать с противоположным полом.
Джеймс вскочил на ноги и задернул занавесь. В комнате снова воцарился полумрак.
Девушка сидела на полу и смотрела на него снизу вверх взглядом полным ярости. На мгновение он пожалел, что вмешался. Пусть бы прыгала, злющая бестия.
— Если думаешь, что остановил меня, то ошибаешься, — она поднялась и оправила платье.
— Я прикажу заколотить окна, — сказал Джеймс. — Сегодня же.
— Найдутся другие способы достойно уйти из жизни.
— В самоубийстве нет ничего достойного.
— Так полагают теплокровные. Мой народ иначе воспринимает смерть. Для своих я уже мертва. Мне нет пути назад. Стоит ли цепляться за такую жизнь?
Она выглядела расстроенной. Письмо, которое Валум гневно смял, огорчило не его одного.
— Не знаю, что тебя опечалило, но оно не стоит твоей жизни, — произнес он.
— Отец назвал меня предательницей и трусихой. Смыть позор в силах только моя кровь. Он просит меня не противиться судьбе и умереть с честью. Как я могу ему отказать?
— Отец не любит тебя? — поразился Джеймс. — Разве он не обрадовался, услышав, что ты жива? И как же твоя мать?
— Будь мама жива, она бы подписалась под письмом. Ты не понимаешь наших законов, — покачала она головой. — Для нас смерть не наказание, а путь домой. Живи так, будто ты уже умер — наш девиз. Для морейца честь погибнуть на поле боя, а плен равносилен гибели. Тех, кто сдался или был захвачен насильно, не принимают назад. Они показали свою слабость. Истинный воин не может быть слабым, он никогда не попадет в плен, у него хватит сил убить врага или погибнуть самому, сражаясь. Я больше не воин. А значит и не морейка.
— Ты можешь стать человеком. Это не так уж плохо.
— Каким образом?
— Просто живи. Здесь и сейчас. Забудь о словах отца. Возможно, ты никогда его не увидишь. Так стоит ли о нем волноваться?
Девушка усмехнулась с таким видом, точно слушала умалишенного. Она выглядела несчастной, и сердце Джеймса против воли сжалось от сострадания. Как ей тяжело! Одна в чужой стране, окруженная недругами. А тут еще письмо отца, где ее обвиняют в трусости. Кто угодно сдастся.
— Я не нуждаюсь в твоей жалости, — она будто прочла его мысли.
— Я не жалею тебя. Просто я знаю, каково это — быть изгоем.
— Не сравнивай меня с собой, — она скрестила руки на груди. — Ты полукровка, а я дочь владыки. Я превосхожу тебя во всем.
Сострадание сменилось досадой. Она настоящий еж! Что ни слово, то упрек. А ведь он хотел помочь. Но, несмотря на злость, Джеймс разглядел в девушке сильную и смелую личность. Он уже не мог думать о ней, как прежде.
Они оба чужие здесь и страдают от одиночества. Чтобы она ни говорила, их судьбы схожи. С той лишь разницей, что он всю жизнь был никем и только начал выбиваться в люди, а она имела высокое положение с рождения, а теперь лишилась всего. Ей даже больнее. Когда не ведаешь, что теряешь, проще смириться с утратой.
Он собрал фрукты и позвал плотников, заколотить окна. Рискованно оставлять их открытыми.
Когда с окнами было покончено, Джеймс еще раз прошелся по комнате, убеждаясь: здесь нет ничего, что девушка использует себе во вред. Все это время она безучастно следила за ним из кресла. Ее спокойствие насторожило Джеймса.
— Ступайте, — кивнул он солдатам. — Я проведу ночь здесь.
Впервые с неудачной попытки самоубийства снежная подала признаки жизни — повернулась в его сторону. Ей не понравилось услышанное, но Джеймс не собирался отступать. И пусть у него горели щеки и дрожали руки от перспективы ночевать в одной комнате с девушкой. В конце концов, он солдат. Справится как-нибудь со смущением.
— Ты не можешь здесь спать, — заявила она.
— Еще как могу. Я твой надзиратель, забыла? В мои обязанности входит ограждать тебя от опасности. Даже если она исходит от тебя самой.
— Удобный предлог, чтобы провести ночь в покоях девушки, — фыркнула она.
— Не переживай, я не покушусь на твою честь, — он смерил ее взглядом, изо всех сил изображая невозмутимость. — Ты мне не симпатична. Но мой господин хочет видеть тебя живой, а его желание в этом городе закон.
Глава 12. Молитва Небесному отцу
С тех пор, как Лоредан сказал, что они посетят дворец первого магистра, Элай не находил себе места. Вдруг его узнают? Тогда его ждет арест и казнь. Каждый день, отправляясь гулять по столице, он проверял, не появились ли опять листовки с его изображением. Объявлений было предостаточно, но все с чужими лицами. И от этого Элай нервничал еще сильнее. Таинственному нанимателю уже донесли о гибели Морта. Чего он ждет? Почему не объявит Элая вне закона?
Визит во дворец — чистая авантюра, вылазка в стан врага. В то же время шанс выяснить что-то новое. Стоило рискнуть. Присмотреться к дворцовой жизни. К тому же отказ сопровождать Лоредана вызовет массу ненужных вопросов.
— Возьми, на улице прохладно, — Аурика протянула мужу накидку. Пока люди изнывали от жары, солнечные кутались в плащи.
