— Что-то еще? — дослушав доклад, Валум вернулся к бумагам, но Джеймс не торопился уходить.
— На самом деле, — пробормотал он, — есть разговор.
— Слушаю, — первый магистр приподнял голову от листа, испещренного цифрами.
— Вы на днях беседовали с солнечным, — Джеймс не знал, с какой стороны подойти к разговору.
— Помню этого упрямца, — сказал Валум. — Он подарил мне несколько бессонных ночей. Но я решил эту проблему.
— Как? — вопрос вырвался против воли.
— Под мирным договором необходима подпись главы рода «Первого луча зари». Но он не настроен его подписывать. Что ж, я подумал и нашел выход в смене нынешнего главы рода на кого-то более лояльного.
— Вы его убили?
— За кого ты меня принимаешь? Мы не варвары, чтобы избавляться от неугодных, когда и как нам вздумается. Хотя, признаться, подобное искушение меня посещало, и я едва не поддался ему. Но, здраво рассудив, отыскал другое решение этой деликатной проблемы.
Джеймс облегченно выдохнул. Не верилось, что первый магистр, умом и патриотизмом которого он восхищался, способен на безобразный поступок.
— Солнечного будут судить, а затем казнят, как того требует закон, — закончил мысль Валум, сам того не ведая, растоптав веру Джеймса в свое благородство.
— За какое преступление?
— Неважно. Я дал судьям четкие указания, — первый магистр вновь склонился над бумагами. — Если потребуется, придумают новый закон, но к концу недели, а то и раньше, солнечный будет мертв.
— А его жена?
— Это маленькая дурочка? Отправится следом, — тон Валума был беспристрастен. — Подобными вещами нельзя рисковать. Она может быть беременна. Тогда наследником объявят ребенка, и я не смогу поставить своего человека во главе рода.
У разочарования горький вкус. Джеймс ощутил его во рту после общения с первым магистром. И на этого человека он мечтал походить! Как же сильно он заблуждался на его счет.
Джеймс не помнил, как добрался до покоев Дейдры. Сидя напротив снежной, он думал лишь о молодой девушке, которую казнят на исходе недели только за то, что она имела неосторожность выйти замуж за неугодного Валуму солнечного.
— С кем твои мысли?
Голос Дейдры вернул его в реальность. Он только сейчас понял, где находится. Давно они с пленницей не коротали дни за беседой, а уж сама она обратилась к нему впервые.
— Сегодня я узнал, что на днях казнят двух человек, — Джеймс подумал и поправил себя: — хотя они не совсем люди. Но разве это важно? Я и сам человек лишь наполовину.
— Тебя волнует их судьба?
— Они ни в чем не виноваты. Просто другой влиятельный человек посчитал их помехой. Плюс есть еще один человек, который просил меня спасти тех двоих. И я ему обязан.
— Слишком много людей для одной истории, — улыбнулась Дейдра.
Пропустив колкость мимо ушей, он поинтересовался:
— Что мне делать?
— Ты просишь у меня совета? — ее белые под цвет волосам брови изогнулись.
— Мне больше не с кем советоваться. У меня нет друзей. Все свое время я провожу в этих покоях.
— Хорошо, — она кивнула. — Забудь о том, что ты должен. Подумай о том, чего хочешь.
— Это трудно. Но я точно знаю, чего не хочу. Я не хочу, чтобы невинные люди или снежные, или солнечные умирали просто потому, что кому-то выгодна их смерть.
— Неплохо для начала.
— Мне надо их увидеть! — Джеймс вскочил на ноги.
— Кого? — крикнула вслед Дейдра.
— Девушку и ее мужа.
В дверях Джеймс притормозил и обернулся к Дейдре:
— Спасибо.
— За что? — удивилась она.
— Ты помогла мне определиться. Не исключено, что сегодня ты спасла две жизни.
— Не могу сказать, что я этому рада, — фыркнула она. — Я привыкла отбирать жизни, а не спасать.
— Возможно, пришло время пересмотреть старые привычки.
Улыбнувшись на прощание Дейдре, он покинул покои, оставив вместо себя солдата. И хотя девушка не ответила на улыбку, что-то подсказывало Джеймсу: сегодня она не попытается себя убить.
* * *
Джеймс добрался до камер, где держали преступников спустя пару часов. То одно неотложное дело, то другое требовали его внимания. Но вот, наконец, он стоял перед стражником, открывающим вход в подземелье.
— Кого, говоришь, ты хочешь навестить? — подслеповато щурясь, в который раз переспросил стражник. От частого пребывания в темноте его глаза видели не так хорошо, как в молодости.
— С недавно арестованным солнечным, — повторил Джеймс.
На свою беду он не запомнил имени, но стражник понял его и так.
— Это невозможно. Первый магистр приказал никого к нему не пускать.
— А если я получу разрешение от магистра, пустишь?
— Само собой, — кивнул стражник. — Но советую поторопиться. Завтра утром состоится казнь.
— Завтра? Так скоро? А как же суд?
— Час назад приходил судья. Он рассмотрел дело и вынес приговор.
— Без свидетелей и защитников? — Джеймс не верил, что в Эльфантине, славящейся справедливостью, могут вот так запросто приговорить к смерти. В его родной деревне и то порядки строже.
— Так ведь он государственный преступник. Его обвиняют в заговоре против первого магистра, — доверительным шепотом сообщил стражник. — Ему повезло, что его не убили в ту же ночь, как схватили.
— В чем вина его жены?
Страж пожал плечами:
— Мне почем знать. Может, она его сообщница. Недаром говорят: муж и жена суть одна.
— Ты в это веришь?
— Мне за веру не платят. Мне платят за то, что я стерегу преступников. Виноваты они или нет, решать судье.
— Могу я хотя бы увидеть девушку? — без особой надежды спросил Джеймс.
— Хм, — стражник почесал затылок. — На счет нее указаний не было. Думаю, ничего плохого не случится, если ты с ней поболтаешь. Бедняжка всего сутки тут, а уже совсем сдала. Неженкам не место в каземате.
Узким мрачным коридором Джеймса привели к камере. В каземате пахло сыростью. Скудный свет проникал через забранное решеткой окошко под потолком. Девушка ловила редкие солнечные лучи кожей. На ней было платье из дорогого шелка, подол которого заляпала грязь и кровь. Но и в обносках она выглядела истинной госпожой.
Девушка через плечо окинула Джеймса оценивающим взглядом и отвернулась к свету. Джеймс, напротив, не мог оторвать от нее взор. Она была второй встреченной им солнечной. До этого он считал леди Виорику самой красивой женщиной в мире, но, оказывается, ошибался. На память пришло, как настойчиво Элай просил спасти девушку. Теперь он понимал его желание. И даже разделял его.
