— Ступайте, — Аурика замахала руками на друзей мужа. — Ему необходим покой.
На этот раз их оставили наедине. Аурика села на кровать подле супруга и снова взяла его руку в свою с той лишь разницей, что сейчас на ней были перчатки. Но невинный жест многое прояснил для Лоредана.
— Что ты сделала? — спросил он хрипло.
— Спасла тебя, — она не таилась. — Я бы повторила все вновь, завись от этого твое благополучие.
— Ты нарушила закон, — Лоредан впервые говорил с ней строго. — Наказание за это — смерть. Жрец только подозревает соприкосновение, но в его силах выяснить состоялся между нами запрещенный обмен энергией или нет.
— Что ж, пусть он меня осудит и казнит! — она вскочила на ноги. — В чем моя вина? В том, что я люблю? Или, быть может, в том, что без тебя мне не в радость солнечный свет? О, я готова понести любое наказание, лишь бы знать, что ты цел.
— Аурика, — он протянул руку, приглашая ее подойти, и она послушно шагнула к нему.
Лоредан притянул ее к себе, и она склонила голову ему на грудь. Ощущая кожей его тепло, вдыхая его, растворяясь в нем, она ни секунды не жалела о содеянном.
— Прости, что тебе довелось пережить это, — сказал Лоредан, глядя ее золотые волосы. — Еще горше мне расстраивать тебя снова.
— Расскажи, — попросила она, не поднимая головы. — Расскажи мне все. Ты даешь мне силы, ради тебя я вынесу любые лишения.
— Сегодня меня пытались убить.
— Я догадалась, — она оторвала щеку от груди мужа и заглянула ему в глаза. — Разве мог случайно сорваться с утеса тот, кто месяц назад принес мне цветок геллы?
— Хуже всего, что я не знаю, кто это сделал, — вздохнул Лоредан.
— Ты его не видел?
— Нет. И я не подозреваю никого. Мой враг мастер маскировки. До недавнего времени я не догадывался о его существовании.
— Мы найдем его, — произнесла Аурика, — и окропим его кровью горные склоны.
— Быть может, позже, — уклончиво ответил Лоредан.
— Что ты задумал?
— Нам придется покинуть солнечный город.
Лоредан был готов к слезам и истерике, но Аурика в который раз поразила его. Она не заплакала. Только плотно сжала губы и кивнула.
— Я подозревала, что этим кончится.
— Я противился отъезду, как мог, но иного выхода нет, — объяснил он. — И дело не только во мне. Ты совершила грех, спасая мою жизнь. Ради твоей безопасности мы должны уехать, пока жрец не догадался, что произошло. Конечно, мы уезжаем ненадолго. И я вовсе не бросаю свой пост. Я буду, как и раньше, состоять в совете родов Гелиополя.
— Куда мы отправимся? — спросила она просто так. Ведь куда бы они ни поехали, это будет не Гелиополь.
— В столицу мира.
— К низшим? — Аурика отшатнулась от мужа.
Она думала, им предстоит скитаться среди гор в поисках убежища, и была готова к лишениям, к жизни без привычного комфорта. Но она представить не могла, что Лоредан увезет ее в дикий край, где живут ненавистные люди.
— Они не так плохи, — улыбнулся Лоредан. — Убежден, ты их полюбишь.
— Никогда, — твердо ответила Аурика, и в ее голосе звучала гордость славного рода «Восходящего солнца».
«Никогда!», — повторила она про себя. — «Никогда я не проникнусь симпатией к низшим. Они всего-навсего мусор под ногами гелиосов. Мыслимо ли полюбить мусор?».
Глава 3. Конец пути
— Скорее! — вопль ударил по барабанным перепонкам, словно кричали прямо над ухом.
Джеймс вздрогнул и огляделся, плохо понимая, где он и что происходит. С ним такое бывало, когда он увязал в фантазиях. Возвращение в реальность проходило болезненно.
Он распахнул дверь кузницы, в глаза ударил свет. Неужто долгожданный восход? Не может быть. До весны, а значит и до первого солнечного луча еще полгода.
Мимо кто-то пробежал, обдав его ветром. Одновременно в ноздри ударил запах гари. Дома в деревни сплошь деревянные. И этот запах — запах горящей древесины — сулил множество бед.
Пожар! Джеймс выскочил на улицу. Небо раскрасили алые всполохи пламени. Он бросился туда, но сообразил, что люди бегут не в сторону пожара, а от него.
Джеймс остановился на полпути. Заглянул в перекошенные от ужаса лица односельчан, на мечущихся мужчин и женщин, прижимающих к себе рыдающих детей, и его грудь сдавило обручем дурного предчувствия. Пожары дело привычное. Не мог огонь так напугать деревенских. Лишь одна вещь, всего одна-единственная вещь способна навести такую панику — набег снежных.
До слуха долетели лязг мечей и рык врагов. Неизвестно, кто поджег дома на границе с лесом. Возможно, сами жители, отпугивая непрошеных гостей. Пламя их союзник против пришельцев. Всем известно, снежные ненавидят огонь — символ света. Живя там, где никогда не восходит солнце, они привыкли к тьме, сроднились с ней. Они сами порождение тьмы.
Джеймс бросился назад — к пристройке у кузницы. Отчасти чтобы вооружиться, отчасти из-за опасений о матери. Она тяжело переживала набеги. И хотя ее давно не трогали, — снежные и те чурались сумасшедшей, — она всякий раз пугалась, точно пришли лично за ней.
Он подбежал к кузнице, издалека заметив, что дверь в пристройку распахнута настежь. Внутри никого не было. На полу валялась разбитая посуда, огонь в очаге задул ветер с улицы. Вид брошенного жилища причинил боль. Схватив лук и стрелы, Джеймс снова выбежал на мороз, не вспомнив о полушубке.
На улице он заметался в поисках матери. Пару раз столкнулся с вооруженными мужчинами. Они грубо отталкивали его, а один занес нож для удара. Джеймс чудом увернулся. С этого момента он стал осторожнее. С непокрытой головой он походил на снежного. За белые волосы его легко могли убить этой ночью.
Поиски привели на окраину деревни к пылающим домам. Здесь крики людей перекрывал рев пламени. Снег уже не был белым, как прежде. Местами он был черным от сажи, а местами — алым от крови.
Джеймс свернул в проулок и столкнулся лицом к лицу со снежным. Он слышал множество пугающих рассказов о ледяных призраках и даже встречал парочку в лесу, но всегда между ними было расстояние в десятки метров. Впервые снежный стоял так близко — протяни руки и коснешься.
У снежного были длинные прямые волосы до бедер и бесцветные глаза. Из одежды — набедренная повязка. И это в такой-то мороз! Снегири замерзают, едва присядут на ветку передохнуть. Кожа у снежного отливала голубым подобно коже обмороженного человека. Губы были синими. Он походил на найденный в снегу труп, а не на живое существо.
В руках снежный сжимал меч из стального льда, которым так восхищался купец. Острие было направлено Джеймсу в грудь. Пара сантиметров отделяло сердце от клинка. Но снежный не торопился наносить удар. Оглядев Джеймса, он признал в нем сородича, опустил меч и зашагал прочь.