– А… А… Пожалуйста, давайте быстрее!
– Я стараюсь! – отвечает Мулагеш. – Так, я ее держу, держу…
Наконец из раны выскальзывает кусок металла.
– Ну вот.
Она выкидывает его без дальнейших размышлений в окно, потом принимается за перевязку.
– Мне понадобится ваша помощь, чтобы зашить это. Одной рукой я не управлюсь. Вы сможете помочь?
Тинадеши выглядит так, что краше в гроб кладут.
– Ты слишком многого требуешь от пожилой женщины.
– Мы можем подождать и попробовать еще раз.
Она вздыхает:
– О нет. Не беспокойся. Мое плечо – это не самая важная вещь на сегодня. Кроме того, я думаю, что так и так скоро умру.
Повисает неловкая пауза.
– В смысле? – наконец спрашивает Мулагеш. – Эта рана – вовсе не смертельная. Если, конечно, вы не больны или что-то в этом роде.
– Больна ли я… Да. Именно так и обстоит дело. – Тинадеши снова вздыхает и прикрывает глаза. – Я не погибну от раны, нанесенной моему телу, моему смертному естеству. Но они убивают меня, разве вы не видите? Все эти души в городе. Они рвут меня на части.
– Что вы имеете в виду?
– Вот. Посмотри. Помоги мне снять правую перчатку.
Мулагеш стягивает перчатку. Тинадеши поднимает руку и подносит к окну:
– Смотри.
– Хорошо…
Мулагеш присаживается рядом, не очень понимая, на что, собственно, здесь смотреть: ручка маленькая, с хорошим маникюром – вот и все, так что…
Но тут…
Мулагеш видит это, хотя и не слишком отчетливо: через ладонь Тинадеши просвечивает окно, словно плоть ее стала чуточку прозрачной.
Мулагеш удивляется:
– Какого… какого демона?
– Значит, ты это видишь, – мрачно отвечает Тинадеши. – Моя… не знаю, моя телесная сущность тает. Я не должна тут находиться, и это место настаивает на том, что меня здесь нет. Ни один смертный человек до сих пор не пытался нести бремя Божества. – Она снова надевает перчатку. – Здешняя реальность меня отвергает, это происходит медленно, но верно. Я знаю, что проигрываю эту битву. Уже давно знаю.
Мулагеш прижимает повязку к ране на плече. Та до сих пор кровоточит.
– Могу ли я спросить, как вы здесь оказались? Точнее… что здесь вообще происходит?
– Я так понимаю, в обычном мире все считают, что я просто исчезла.
– Так и есть.
– Но я на самом деле не исчезла. Я выбрала остаться здесь, в этом месте, и я тут с тех пор, как покинула знакомый мир.
– Вы по собственной воле отправились сюда?
– О нет, я не по своей воле здесь оказалась. Но, попав, я по своей воле решила остаться. Потому что поняла, какие будут последствия, если я уйду. – Она вздыхает и трет глаза – видно, что очень устала. – Что последнее ты знаешь обо мне?
– Что вы исчезли в Вуртьястане. Это всем известно.
– Да… у меня была задумка найти место для железной дороги в пустошах вдоль Солды и дальше к морю. Это помогло бы нам установить контроль над этими краями. Здесь царили бандитские князьки, свирепствовала война и чума, женщин массово насиловали. После Мига здесь не было ни лидера, ни власти. А Миг очень тяжело отразился на Вуртьястане. Я помню, как приехала и увидела все это: нищету, вандализм… Мы отбивались от разбойников днем и ночью. Наглости мне было не занимать. Я вела себя безрассудно. Я ведь только что потеряла Шомала.
Мулагеш вспоминает строки из учебника: во время поездок Тинадеши по Континенту умер от чумы ее четырехлетний сын.
– Да. Понимаю.
– Я готова была сражаться со всеми и за все, – тихо говорит Тинадеши. – Победа или смерть – так я рассуждала, и… на самом деле, я не знала, чего хочу больше – победить или умереть. И вот однажды мы сделали это. Мы преодолели горы и вышли к океану. Но оставался вопрос: какой из путей удобнее? Как наилучшим образом связать Северные моря и Сайпур? Поэтому мы должны были осмотреть местность. А однажды я шагала по берегу, делая замеры: мне требовалось отыскать нужной ширины проход через горы. И тут я наткнулась на… это.
Тинадеши говорит все более неразборчиво – опиаты начали действовать, угнетая ее нервную систему.
– Миг сильно отразился на побережье. Строили они в основном на море, поэтому скалы и сам берег поддерживались чудесами, а Миг только что случился. Везде царили хаос и невообразимая разруха. Развалины домов и мостов лежали каменной кучей у подножия утесов. А некоторые утесы треснули, словно яйца. И вот я подошла к одной из таких трещин и заглянула туда, – тут ее лицо мертвеет от страха, – и они увидели меня, и воззвали ко мне.
При виде искаженного ужасом лица Тинадеши у Мулагеш мурашки бегут.
– Кто? Кто это сделал?
– Солдаты, – тихо отвечает Тинадеши. – Все вуртьястанские солдаты, сколько их было. Они ждали меня в этом утесе. Это была могила. Огромная, я таких гигантских никогда не видела. Но у вуртьястанцев очень странные представления о похоронах. – Она безумными глазами смотрит на Мулагеш. – Ты знаешь об их мечах? Что они неразрывно связаны с хозяином, что они как сосуд один для другого: тело хранит меч, а меч хранит душу?
– Я о таком слышала, да, – отвечает Мулагеш.
– Вот это там и было, – продолжает Тинадеши. Ее глаза по-прежнему широко раскрыты от ужаса. – Все эти мечи. Тысячи. Миллионы мечей. И все с разумом внутри, все с памятью своих носителей, памятью об их жизнях и жутких кровопролитиях. И все они взывали ко мне.
Мулагеш припоминает, что в отчетах она читала: Чудри искала в холмах какую-то легендарную могилу… Но она даже представить не могла, что речь идет о таком.
– Значит, в могиле лежали не тела, а мечи?
– Да. Вуртьястанцы не видели между ними разницы. Адепты считали себя живым оружием, закаляли тело и душу, чтобы те стали подобны мечам, – а клинки становились придатком тела или даже сердцем того существа, в которое превращались. Вот почему они называют это место Городом Клинков. И когда я их нашла, их было так много, так много, и их поливал дождь, и они падали в море, и все они как один кричали: «Найдите нас! Помогите нам!»
– Но как так вышло, что они еще живы? Как так получилось, что они еще активны? Они же божественного происхождения, так ведь? Как они могли выжить после смерти Вуртьи?
– Потому что Вуртья заключила с ними договор, – устало объясняет Тинадеши. – Соглашение было таким: они станут ее оружием, будут ее воинами, чтобы сражаться во имя ее, а она взамен подарит им вечную жизнь. И договор этот обладал такой силой, что его нужно было исполнять во что бы то ни стало – даже если Вуртья уже покинула этот мир! Ее смерть, говоря юридически, не считалась причиной для прекращения договора! Мертвые все равно должны были получить свое посмертие! Они должны были оказаться вместе с Вуртьей в Городе Клинков. И однажды вернуться к своим мечам в смертных землях и начать последнюю войну, которая бы покончила со всем творением. Так им было обещано, и мертвые, по сути, требуют, чтобы сделка состоялась. Если бы речь шла об одной или двух неприкаянных душах, сила их была бы ничтожной, – но здесь со мной, в Городе Клинков, собраны миллионы! Такова их совместная сила, что реальность вынуждена соблюдать условия договора! Они настаивают, чтобы о них помнили, и любая божественная конструкция, поддерживающая память о них, обречена на существование. – И тут Тинадеши вдруг поникает от усталости. – Но для того, чтобы соблюсти договор, им нужна была Вуртья. Какая-то часть ее должна была находиться с ними в Городе Клинков. Или кто-то на нее похожий…
