– Проклятье, – бормочет она. – Бегом марш!
Они несутся по утесам, с левой стороны то и дело грохочут пушки и вспыхивает огонь. Горизонт на западе залит странным нездешним светом. Подбегая к краю утеса, Мулагеш уже видит: из воды поднимается что-то светящееся.
Она сжимает в руке меч Вуртьи. Он липкий от крови Бисвала – но никаких признаков жизни так и не подает. Клинок все так же погружен в дрему. Она понятия не имеет, что с ним делать, – к тому же не знает, нужен он еще или они опоздали, и тут уж ничего не поделаешь.
Сзади раздается шум и лязг. Она оборачивается и видит, что кто-то проломился на автомобиле через колючую проволоку и мчится вслед за ними по камням. Тому, кто за рулем, похоже, плевать на свою жизнь и на автомобиль – тот прыгает и скачет по таким ухабам, на которые другой водитель в жизни бы не вывел машину. Мулагеш слышит звук лопающейся резины, скрежет подвески, грохот, когда передний бампер ударяется о камень и раскалывается. Но кто бы это ни был, он гонится за Сигрудом с Мулагеш и очень скоро их настигнет.
Мулагеш показывает на овражек перед ними:
– Туда! – кричит она.
Краем глаза она видит, как приближается свет фар. Снова удар и скрежет – авто напоролось на еще один камень.
Они ныряют в промоину, обдирая и царапая локти, и тут за их спинами взревывает машина – и наезжает на камни над ними.
Авто налетает на овражек с оглушающим лязгом и заваливается вперед. Колеса цепляют противоположную сторону ямы под неправильным углом. Похоже, коленвал сломан, а еще на них обрушивается дождь из камней. Мулагеш чувствует, как маленькая острая галька впивается в тело, рядом с ней Сигруд вскрикивает от боли.
Машина рычит и трясется, прокатившись дальше по камням, а потом, качаясь, заваливается носом в кусты и со скрежетом замирает. Мулагеш садится, выхватывает пистолет и прислушивается к телу: пара синяков и порезов, а так все в порядке. А вот Сигруду приличных размеров камень попал в руку, и тот сидит, баюкая ее на коленях и ругаясь на чем свет стоит. Одного взгляда достаточно, чтобы понять – рука сломана.
Мулагеш удается приподняться и встать на колени, держа пассажирскую дверь авто на мушке. Кто-то внутри машины возится с ручкой, а потом распахивает ее и ползком выбирается наружу. Береговые батареи снова стреляют, утесы заливает бледным светом, а Мулагеш смотрит, как изрядно потрепанный старший сержант Панду с заплаканным и перекошенным яростью лицом выползает и поднимается на ноги.
Он обнажает меч и идет на нее.
– Ты! – кричит он. – Ты!
– Панду? – Мулагеш опускает пистолет. – Какого демона, что ты делаешь?
– Она умерла из-за тебя! – орет он. – Это ты ее убила!
– О чем ты гово…
Фраза остается незаконченной – Панду кидается на нее и делает смертоносно быстрый выпад мечом. Мулагеш откатывается в сторону, кожей чувствуя, как скрежещет камень, в который вонзился меч. Она засовывает пистолет в кобуру, встает и отступает с поднятыми руками – мол, спокойно, я не враг тебе.
– Панду! Панду! Что, по-твоему, я сделала?
– Я видел ее! – орет он. – Я видел ее на том столе! Я видел, как она лежит там, внизу, в темноте!
Он кричит во весь голос, и ноздри ее улавливают кислый запах алкоголя – похоже, старший сержант пьян. Но на технике владения мечом это никак не отражается: он делает еще один молниеносно-быстрый выпад – еще чуть-чуть, и он бы выпустил ей кишки.
Мулагеш уворачивается снова, но падать приходится на левую руку, на протез – и падает она неудачно. Она слышит, как Панду идет к ней, слышит его быстрые и легкие шаги, и она выхватывает меч, который сняла со стражницы – как раз вовремя, их клинки со звоном сталкиваются друг с другом.
– Я не убивала Сигню, – в ярости рычит она. – Не я нажала на спусковой крючок! Меня там вообще не было!
– Лжешь! – Он уводит клинок в сторону, поворачивается и делает быстрый выпад в ее незащищенную грудь.
Мулагеш удается отбить меч: она откатывается назад и вскакивает на ноги, встав наконец-то в боевую стойку.
– Ты втянула ее в заговор, а потом убила! – вопит он.
– Панду, задери тебя демоны, у нас тут поважнее дела есть!
– Поважнее? Поважнее?
И он бросается на нее, нанося стремительный удар за ударом, от которых она едва успевает защищаться.
– Важнее ее у меня ничего не было!
И снова атака – укол за уколом, которые она едва успевает парировать. Она знала, что Панду – блестящий фехтовальщик, вот только ни разу с ним не сходилась на мечах во время службы в Мирграде. Предплечье и трицепс уже болят, и, похоже, она и в лучшие-то свои годы не смогла бы выиграть поединок с Панду: тот дерется с текучей грацией, меч невесомо порхает и танцует у него в руке. Однако в каждый удар он вкладывает ярость человека, потерявшего близкого: с каждым выпадом Панду все больше раскрывается – он весь сосредоточен на атаке, ему все равно, нанесет она ответный удар или нет, останется он жить или нет. Она игнорирует инстинкты и не хочет убивать. Довольно с нее убийств. Слишком много вреда она уже принесла. Она не будет это делать, просто не будет – и все.
Она еще жива, потому что земля неровная, и она скачет по камням, а Панду налетает на нее со скоростью и реакциями человека гораздо, гораздо моложе ее.
– Ты хоть понимаешь, каково оно? – кричит он. – В твоей сраной жизни было хоть что-нибудь, кроме службы?
За плечом Панду вдруг нарисовывается Сигруд: он выбрался из овражка и, прихрамывая и придерживая сломанную руку, идет к ним.
– Сигруд, нет! – кричит она. – Он тебя убьет! Я серьезно!
Тут Панду проводит захват, и его клинок бьет по мечу Мулагеш с такой силой, что рука содрогается от запястья до плеча. Опять она отступает, а он преследует ее.
Громовые выстрелы пушек раздаются один за другим, за спиной у Панду разливается адское зарево. За ее спиной светящиеся корабли Города Клинков уже в четверти мили от берега, и это расстояние быстро сокращается. Время от времени снаряды попадают в цель, и тогда один из кораблей взрывается, и в небо взлетает огромный огненный шар с темным дымным хвостом, а следом даже до них докатывается волна страшного жара. Но инициатива все еще принадлежит Панду, он нападает и нападает, словно не чувствуя усталости.
Она оскальзывается на мокром камне. Панду тут же делает выпад, и левая рука вспыхивает болью. Времени взглянуть на рану нет, но, судя по тому, какая слабость разливается по руке, он располосовал ей трицепс. Слишком медленно она двигается, слишком медленно…
– Панду, остановись! – кричит она. – Я этого не хотела, совсем не хотела! Но…
– Но это случилось! – вопит в ответ он, и по лицу его все так же текут слезы.
Он взмахивает клинком, и ей насилу удается отбить удар.
– Я не хочу тебя поранить!
