– Ранить меня? – кричит он. – Ранить меня?
Он рубит клинком воздух, и она едва успевает отвести его в сторону.
– А разве я не ранен? – ревет он. – Разве не ранен?
Он наносит колющий удар, она отбивает острие его меча. Но с каждым разом ей все труднее защищаться.
Надо что-то придумать, и быстро. Его техника ей уже знакома, и вот что произойдет сейчас: еще один колющий удар, лицом к ней, правое плечо его уйдет вперед и вниз. Можно попробовать один трюк, опасный, правда: если она ошибется хоть чуточку, меч Панду войдет ей прямо в живот. Но если сработает, есть шанс обездвижить его правую руку и так вывести из боя.
– Она мне была дороже жизни! – плача, говорит он. – Я любил ее!
– Я знаю, – отвечает она.
– Нет, не знаешь! – рычит он в ответ. – Не знаешь!
Панду атакует и делает ровно то, что она ожидала: мощный, смертоносный выпад, метящий ей прямо в живот.
Мулагеш принимает удар на свой меч и отжимает его клинок книзу, к загодя подставленной стальной руке. Тот втыкается дюйма на два в сочленение на запястье протеза, но далее не проходит – работа Сигню выдерживает колющий удар.
И в то же время Мулагеш бьет вверх, целясь в подмышку Панду…
Но тот вскрикивает в ярости, выпрямляется и со всей силы пытается продавить клинок и проткнуть руку – вот только, сделав это, он раскрывается и насаживается на острие ее меча.
Тот мягко входит ему между ребер и вонзается на полфута ему в грудь, туда, где бьется сердце.
Панду замирает от удивления.
Мулагеш смаргивает и понимает, что наделала.
– Нет, – шепчет она.
Он тихонько кашляет. Выдергивает свой меч из протеза и отступает. Ее клинок выскальзывает из его груди.
Камни заливает кровью. Его меч со звоном падает на землю.
– П-панду? – зовет Мулагеш.
Он смотрит на грудь. Еще одна пушка стреляет, и лицо его подсвечивается ярким белым сиянием. Ни следа от прежнего гнева и ярости не осталось на нем – сейчас Панду выглядит растерянным, удивленным и одновременно странным образом разочарованным, словно он все это время предполагал, что такое может случиться, но верить – не верил. Он смотрит на свою руку – с нее капает красным, как будто он только что опустил пальцы в ведро с кровью. Потом он глядит на свой бок и видит, как из раны между ребрами капает красным, заливая ему ремень и сапоги.
Ноги у него подкашиваются, и он падает на землю.
– Панду! – вскрикивает Мулагеш.
Отбросив в сторону меч, она опускается на колени рядом с ним.
Из правого его бока обильно течет кровь. Он кашляет – Мулагеш проткнула ему легкое. Панду кашляет сильнее, изо рта выплескивается кровь и стекает по подбородку.
Он захлебывается собственной кровью. А чем ему помочь, она не знает.
– Панду, нет, – говорит она. – Нет! Дыши, Панду, дыши!
Тогда он пытается заговорить: изо рта вырывается странное хрипение, он старается набрать воздуху, чтобы что-то сказать, но снова разражается кашлем. Тогда он беззвучно, одними губами, произносит: «Моя вина, мэм. Простите». Глаза у него полны стыда, отчаяния и страха.
Мулагеш понимает, что по лицу ее катятся слезы.
– Проклятье, Панду… О демоны… Я не хотела, я не хотела…
Он снова кашляет. Нижняя часть лица у него теперь мокра от крови, и сбоку натекла целая ее лужица. Панду пытается снова заговорить, но боль так сильна, что у него не выходит.
Мулагеш кладет руку ему на щеку и просит:
– Нет, нет, молчи. Не надо. Не говори, а то хуже станет…
Глаза у него красные и полные слез. Он испуганно смотрит на нее, красивое юное лицо его залито кровью изо рта. Она приглаживает ему волосы и шепчет:
– Прости меня, прости. Ты заслуживал большего. Мне очень жаль.
Он немного отстраняется – сил бороться с кровью в легких уже не осталось. Он напрягается и прикрывает веки, словно в ожидании страшного удара. А потом расслабляется, морщины на лбу распускаются, глаза глядят спокойно, и старший сержант Панду вдруг становится похож на человека, который видит не слишком приятный сон.
Пушки бухают и бухают. Чуть дальше просматриваются идущие к берегу корабли. На их палубах Мулагеш видит целые толпы вуртьястанских адептов, древних воинов, жаждущих броситься в бой.
Но ей сейчас не до них. В груди нарастает крик.
Снова перед ней сайпурский мальчик, за которого она была в ответе. Снова перед ней тот, кто доверял ей всем сердцем. Снова клинок ее в крови, а на земле под чужими небесами остывает тело.
Снова, снова, снова.
Мир в огне. В ночи слышны крики солдат и гражданских, люди носятся и толкаются перед лицом нездешней напасти.
Сигруд, перегнувшись пополам, смотрит на нее. Похоже, он не знает, что ему делать.
А она хочет наорать на него. Нет, не только на него, она обратила бы этот крик к крепости, кораблям, испуганным людям, мятущимся у подножия здешних утесов, к ночному небу и бледному лицу луны, ставшему буро-коричневым от дыма.
И тут звучит голос – звучит в ее голове, но это не ее, это чужой голос.
Он шепчет ей, вполне разборчиво задавая вопрос. Он мягкий и спокойный, и он заглушает все остальные мысли:
«Ты – часть меня? Я – часть тебя?»
Что-то подталкивает ее мысли, что-то любопытное и в то же время приятное. Таких ощущений она прежде не испытывала, но тут понятно: с ней говорит какая-то сущность. И самое интересное, Мулагеш абсолютно уверена: сущность говорит с ней из ее правого кармана.
Она запускает туда руку и вынимает меч Вуртьи.
* * *
Вкрайней западной башне нарастает напряжение, люди мрачны и находятся на грани отчаяния: техники все сообщают и сообщают артиллеристам координаты, хотя корабли уже так близко, что в них трудно не попасть. Капитан Сакти смотрит в море, крепко сжимая подзорную трубу, эдак можно ее и вовсе раздавить, но ему все равно. Он видит, как в вуртьястанской бухте вспыхивают раз за разом корабли, в которые попал снаряд. В бухте словно бы зажгли сотни огромных молитвенных лампад, и на волнах качаются горящие и дымящие остовы судов. В обычном случае этого хватило бы, чтобы отбить любую атаку с моря, но остальные вуртьястанские корабли просто расталкивают их и идут к берегу. Эту армаду не остановить…
В самом Вуртьястане творится нечто невообразимое: люди толпами, давя друг друга, бегут по дорогам, ведущим к утесам. Их направляют служащие ЮДК. Измученный, потрепанный батальон майора Хуккери занимает позиции на южных утесах, отчаянно пытаясь подготовиться к грядущему вторжению, но поток беженцев из города путает им все расчеты.
Сакти про себя перебирает сценарии, заученные во время подготовки, все стратегии, финты и тактические трюки, которые можно было бы применить на поле боя, чтобы обратить ситуацию в свою пользу.
