Так, стоять. Мулагеш отступает от камня.
И в ужасе и недоумении оглядывается кругом.
Вот это воспоминание, ему же лет за сто… И оно явно чужое – потому что здесь она ни разу прежде не была. Она уверена.
Но, похоже, она знает, чье это воспоминание. Она смотрит на высокую толстую сосну на опушке. «Я помню, как скрывалась в ветвях, подобных этим, ладонь липкая от меда, кинжал в другой руке, и я жду, когда покажется олень…»
Она видела это место, когда была в тинадескитовых шахтах, – точно, ее посетило видение мальчика с кинжалом, еще там появился белый олень, и это был какой-то ритуал, чтобы доказать что-то адептам. Но это оказалось реальное место, и как же оно близко от шахт… Как? Что? Ничего непонятно…
Турин отступает от камня – нет, не она почитает священным это место, это чужая память и это отвратительно. Это чужой благоговейный ужас, это почтение – оно чужое, это не она. Это воспоминание вуртьястанского мальчика, сто лет назад грезившего о том, и оно каким-то образом зацепилось за нее во время того происшествия в шахтах. Ни дать ни взять пересадка памяти какая-то. Интересно, что еще она подцепила там, и непонятно, как это все случилось. А все-таки хорошо, что шахты обрушились. Спокойнее. Она все отступает, ее обуревают отвращение и страх. Как они влезли к ней голову?!
Но что-то тут не так. Что-то не то. Память говорит ей, что тут появилось что-то… новое.
Мулагеш сопротивляется этому чувству – она прекрасно знает, что это чужие воспоминания, – однако ощущение, что тут что-то поменялось, причем то, что не должно было меняться, никуда не уходит.
Пытаясь разобраться, что к чему, она наконец приходит к выводу, что вот этот маленький черный булыжник футах в двадцати от стоячего камня появился тут недавно. Его тут не должно было быть, они тренировались около камня – нет, не они, а тот, кому принадлежат эти воспоминания, – они ходили туда-сюда, и они никогда бы не оставили камень такого размера здесь. Это было опасно.
Она подходит к булыжнику. Его, конечно, просто так могли сюда прикатить. Но он какой-то слишком круглый и плоский, словно его обработали специальным инструментом. Может, его кто-то не просто так здесь оставил… но зачем?
Мулагеш подходит вплотную, и звук ее шагов меняется, будто под ногами у нее пустота, а она стоит на деревянной платформе над ямой. Но этого же не может быть, у нее под ногами зеленая травка!
Она поднимает булыжник. К ее удивлению, под ним обнаруживается моток веревки. Другой конец ее уходит в мягкую почву. Мулагеш смотрит на это, потом отпихивает булыжник в сторону и берется за веревку.
На третий рывок от земли отделяется большой кусок. Под ним зияет дыра, три фута в ширину и три фута в глубину.
Мулагеш смятенно рассматривает кусок земли на веревке. Он правильной четырехугольной формы. Она переворачивает его и понимает, что это на самом деле крышка люка, которую умело замаскировали дерном. А веревка служит чем-то вроде ручки. Похоже на упрятанный от чужих глаз люк канализации.
– Какого хрена… – бормочет она.
Мулагеш смотрит в яму. А что, если это какая-то вуртьястанская могила? Однако нет, это вообще не яма, а туннель, который под большим углом уходит вниз и на юг. Туннель прекрасно укреплен деревянными балками, способными выдержать давление тонн и тонн земли.
Турин садится и смотрит на юг. Там работают экскаваторы, разгребая завал в шахте.
– Ах ты ж… – говорит она. – Шахты…
Мулагеш бежит к ближайшему блокпосту – хорошо, что продолжала тренировки в Джаврате. Приближаясь, зовет ближайшего солдата.
– Передайте генералу Бисвалу в форте Тинадеши, немедленно, – выдыхает она. – В шахты было совершено незаконное проникновение. И пусть они фонарь принесут!
* * *
Надар и Панду спускают фонарь в туннель и наклоняются, чтобы посмотреть, что там.
– Мы уверены, что он ведет в шахты? – спрашивает Бисвал, заглядывая им через плечо.
– Проклятье, я не знаю, – говорит Мулагеш. – Когда я нахожу странную дырку в земле, мне как-то не хочется сразу сигать в нее.
Панду откидывается назад, вздыхает и говорит:
– Не могли бы вы отойти чуть дальше…
Он встает, перевешивает фонарь на плечо и грациозно спрыгивает в туннель. Сначала оскальзывается, потом удерживает равновесие.
Мулагеш, Бисвал и Надар наблюдают за тем, как удаляется свет фонаря. Потом Панду доходит до поворота, и свет исчезает окончательно.
– Он ведет в шахты, Панду? – кричит Бисвал в яму.
До них доносится эхом голос Панду:
– Сэр, пожалуйста, не могли бы вы говорить потише! Туннель усиливает голос…
– О, – прочищает горло Бисвал, – прошу прощения.
– Но да, сэр… Похоже, туннель упирается в обвал. Наверное, он действительно вел в шахты.
– Демоны, – бормочет Надар. – Будь оно все проклято! Еще одно незаконное проникновение, еще одно!
– Именно так, – говорит Бисвал, – они сумели подорвать шахту.
– Видимо, да, сэр, – отвечает Надар. – Это единственная возможность. Думаю, мы не нашли вход в тоннель со стороны шахты, потому что он был замаскирован, как этот люк.
И она отвешивает крышке такого пинка, что деревяшка летит через всю поляну.
– Да, – кивает Бисвал. – Как ты сумела его найти, Турин?
– По чистой случайности, – отвечает Мулагеш. – До города идти далеко, а туалетов, увы, на дороге не предусмотрено.
Она очень надеется, что ей поверят. Потому что у нее нет никакого желания сообщать, что эти сведения она получила чудесным образом, когда ее посетило видение в шахтах.
– А, – говорит Бисвал. – Понятно.
– Но как у вас получилось найти его? – не отстает Надар.
– Я просто споткнулась об него. Оказавшись здесь, я пошла посмотреть на это, – и она кивает на иссеченный мечами камень. – Демон его знает, что это такое.
– Еще один поганый артефакт, – злится Надар.
Надар и Мулагеш присаживаются на корточки, чтобы помочь Панду выбраться из туннеля.
Тот вылезает, отряхивается – зря, пыли все равно остается много – и кивает им.
– Благодарю, капитан, генерал.
– Как ты думаешь, сколько времени понадобилось, чтобы вырыть эдакую штуку? – спрашивает Мулагеш. Она снова присаживается на корточки, чтобы заглянуть внутрь. – Полгода? Больше? Это вам не ямка в травке, скажу я вам.
– Согласен. К чему ты ведешь, Турин? – спрашивает Бисвал.
– Я хочу просто сказать, что они долго делали подкоп. И я не думаю, что они собирались использовать его только один раз, чтобы заложить бомбу. Ты видел балки крепежа, да, Панду?
– Да, мэм.
– Это серьезная штука. Они заложили здесь собственную шахту, прямо у нас под носом. И строили они ее, чтобы ею пользоваться. – Мулагеш всматривается в темноту туннеля. – Кто бы это ни был, он хотел иметь постоянный доступ к нашему руднику.
