– А может… может, это тинадескит?
– В смысле, что тинадескит и есть материальное воплощение ее силы? – переспрашивает Шара. – Это… Хм, а это хорошее предположение, Турин. Но тут все равно остается много вопросов: вот это существо, которое ты видела, этот призрак – если он имеет какое-то отношение к изначальной Вуртье, зачем бы ей разрушать шахты? Если тинадескит и есть источник ее власти?
– Ты сама сказала, что она была травмирована, – говорит Мулагеш. – Возможно, мы имеем дело с еще одним обезумевшим Божеством.
– Не исключено. Но все равно… как-то это не складывается. Вуртья не говорила, и большинство изображений – после того как она приняла гуманоидный облик – рисует ее с четырьмя руками, из которых одна – без кисти. А ты видела и слышала совсем другое существо. И мне, чтобы начать действовать, понадобится неопровержимое доказательство. У меня теперь гораздо меньше полномочий и власти, Турин.
– И… и как это все поможет мне понять, что делать дальше? – расстроенно спрашивает Мулагеш. – Мне не нужна история древнего мира, мне нужны наводки, зацепки!
Шара тяжело вздыхает. Какая же она хрупкая стала, подавленная… возможно, ее, Мулагеш, просьба – просто одна из тысяч, поступающих к Шаре каждый день.
– Я знаю. Я понимаю, что ты ждала другого. Но, боюсь, это все, чем я могу тебе помочь. Известно, что у вуртьястанцев был ритуал, позволявший заглянуть в жизнь после смерти, в Город Клинков, – «Окно на Белые Берега». А если есть ритуал, дающий возможность полностью переместиться туда, то это должен быть какой-то сплав вуртьястанского и аханастанского ритуалов. И из-за этого его никогда не описывали. Единственный человек, могущий знать про него наверняка, – тот самый старик, о котором писала Чудри.
– И он рассказал Чудри, как можно перенестись туда. И она отправилась туда, чтобы… в общем, чтобы остановить то, что могло случиться. Но она, похоже, не сумела это сделать.
– Я знаю, – говорит Шара. – Но у тебя – у тебя получится.
– Я и без твоих слов знаю, что должна сделать!
– Я не сказала, что у тебя должно получиться, – говорит Шара. – Я сказала, что у тебя получится. Я совершенно не сомневаюсь, Турин, что ты сможешь. Ты попадала в гораздо более серьезные передряги и справлялась с ситуациями сложнее нынешней. У тебя в распоряжении – целая крепость с солдатами. Плюс огромный флот в гавани. Они не горят желанием тебе помочь, но все равно это ресурс, на который ты можешь рассчитывать.
– Ну и как, проклятье, я сумею их использовать? – злится Мулагеш.
– Помнишь, как в Мирграде, – отвечает Шара, – ты убедила меня обрушить туннель, ведущий к Престолу Мира. А ведь это было величайшее открытие в новейшей истории, и я только что его совершила…
– Я… проклятье, да я не помню!
– А я помню. Ты была несносна и агрессивна.
Мулагеш смотрит на нее неверящим взглядом:
– Ну… ну спасибо тебе, задери тебя демоны целым взводом!
– У тебя талант, – говорит Шара, – талант знать и чувствовать, что ты на правильном пути. Даже если остальные тебя не поддерживают. И ты следуешь своим чувствам не потому, что тебе так хочется, а потому, что все другие пути тебе отвратительны. С тобой поэтому невероятно сложно иметь дело. Зато ты можешь отыскать выход из ситуации, когда остальные просто бы сдались.
– Но… но мы же про Божество, хреново Божество с тобой говорим! Уверена, если ты скажешь министерству, что тут назревает…
– У нас нет доказательств, – уточняет Шара. – Никакой конкретики, никаких улик – лишь твое свидетельство и записка от Чудри. Только несвязное письмо от сошедшего с ума агента, который ко всему прочему еще неизвестно куда делся, и то, что ты видела – вот только ты здесь с секретным заданием, о котором никто даже подозревать не должен. Если я использую ту малость, что у нас есть, ради мобилизации наших сил для противостояния Божеству, которое что-то там себе думает, есть немалый шанс, что случится нечто вроде государственного переворота.
– Переворот? – ахает Мулагеш. – В Сайпуре?
– Я уверена, что начнется это как импичмент, – устало говорит Шара. – Или что-нибудь похожее – мало ли цивилизованных предлогов у цивилизованных людей… Но я точно знаю: в армии и в промышленности есть люди, которые это будут лоббировать и в конце концов протолкнут. Чтобы закинуть тебя сюда, я нарушила слишком много правил, Турин. Без неопровержимых доказательств мои оппоненты в Галадеше скажут, что я все сфабриковала, пытаясь найти поддержку, в которой мне уже отказано. А когда все уляжется, эти люди придут к власти, причем не только над Сайпуром. И это будет совсем не на пользу ни Сайпуру, ни миру в целом.
Мулагеш потирает лоб:
– Я-то думала, что ты этих жеваных кротов на фиг отовсюду повыкидывала… Ну, после того как тебя премьером избрали…
Шара горько улыбается:
– Увы, но жеваных кротов оказалось слишком много.
– Значит, помощи не будет, – вздыхает Мулагеш. – Даже после того, что у нас тут случилось.
– Нет, нет. Ты не одна. Напротив, у тебя есть Сиг…
Она осекается и заглядывает Мулагеш за плечо. Та поворачивается и видит, что Сигруд вскочил на ноги и тихонько подкрадывается к стене. Он изучает голую стену снизу доверху, смотрит на Шару и тихонько качает головой.
Шара одними губами произносит:
– Удачи…
Потом проводит пальцами по стеклу и исчезает. Стекло снова становится прозрачным.
Сигруд разворачивается к стене и ощупывает лепной герб. Его пальцы находят зуб кита. Он нажимает на него, и с громким щелканьем стена открывается. Тайная дверь!
Сигруд тут же бросается внутрь. Раздается крик то ли удивления, то ли боли. Мулагеш уже выхватила «карусель» и нацелила ее на тайную дверь. Палец она пока не кладет на спусковой крючок, отходит к стене, в которой открылась дверь, и держит пистолет на уровне головы.
Кто-то вываливается в комнату – этому кому-то дали хорошего пинка. Мулагеш инстинктивно прицеливается в голову и через несколько секунд понимает, что у этого кого-то, которого она держит на мушке, светлые волосы, элегантная стрижка, голубые глаза и сурового вида очки. И глаза эти смотрят на нее с нескрываемой яростью.
– Демон вас забери, – говорит Мулагеш. – Сигню, я тут смотрю на папу твоего и думаю: у вас в семье что, дверью не принято пользоваться?
* * *
Сигруд делает шаг к тайному ходу и захлопывает створку.
– Да как ты смеешь! – вскрикивает Сигню. – Как ты смеешь так обращаться со мной!
Не обращая на нее внимания, он снова садится на кушетку спиной к ним и раскуривает трубку.
Мулагеш смотрит на стену:
– Я так понимаю, ты просто забыла мне сказать, что у меня в комнате есть вторая дверка.
– А ты не спрашивала, – сердито отзывается Сигню. – Хотя ты прекрасно знала, что у нас в штаб-квартире везде есть двери для персонала. И в этом номере тоже, поскольку это вице-президентский сьют. – Тут она осматривается и, видя разбросанные куриные кости и табак, замечает: – Впрочем, ты и здесь в своем репертуаре.
