– Во имя всех гребаных морей, – шепчет она. – Да он хочет нас всех поголовно истребить!
– И похоже, у него достанет сил это сделать, – говорит Лем.
– Я запросил подкрепления из крепости, – говорит Сакти. И похлопывает ладонью по огромному радиопередатчику на свинцово-кислотной батарее. Экий монстр, он фунтов сорок весит, не меньше. – Они как можно скорее пришлют сюда целый батальон. Вся крепость поднята по тревоге.
– И что они смогут сделать? – уныло спрашивает Лем. – Он просто стряхнул с себя наши пули! Ему это как слону дробина…
– Никто пока ничего более умного не предложил, – отрезает Сакти.
Мулагеш сплевывает кровь на пол.
– Божественных существ трудно убить, – говорит она. – Но можно. У нас есть что-нибудь побольше калибром, чем винташи?
– В грузовике лежат горные ружья, – отвечает Сакти. – Может, их попробовать?
– Понжи? – радуется Мулагеш. – Вы привезли их?
– По приказу генерала это стандартная процедура действий для любого отряда, который покидает крепость, – сообщает Сакти.
Естественно, как же иначе. Тут как раз может пригодиться винташ Понжа: он отстреливает пули полудюймового калибра, которые пробивают стены, легкую броню и прочие вещи, включая камни. Именно потому он так хорошо себя зарекомендовал в боях с мятежными горцами. Его взяли на вооружение все обозы, которым приходилось идти через горные перевалы, и Понжа произвел на них такое впечатление, что его ласково назвали горным ружьем. Естественно, Бисвал позаботился, чтобы его солдаты обзавелись такими штуками.
Остался один вопрос: сможет ли Понжа пробить божественный доспех, как он пробивает камень?
Снова слышится гудение, потом грохот обвала – проседает и рушится очередной дом.
– Твою мать, – злится Мулагеш. – Да он тут все изничтожит, изорвет в клочья, как папиросную бумажку! Надо его остановить!
– Как только мы откроем по нему огонь, он бросится на нас! Как мы отобьемся от этой циркулярной пилы?
– Те божественные воины, с которыми вы сражались в Мирграде… – говорит Сакти.
– Да? – настораживается Мулагеш.
– Они погибали, когда в них стреляли из пушек?
– Да. Погибали. К чему вы ведете?
Сакти смотрит на рацию у себя под рукой, а потом выразительно поглядывает на форт Тинадеши, ощетинившийся сотнями пушек.
– Одну секундочку, – говорит Мулагеш. – Вы это серьезно? Вы предлагаете открыть артиллерийский огонь по городу? Пока мы в нем находимся?
– Мы можем эвакуироваться, – говорит Сакти. – Мы можем попытаться остановить его. А потом расстрелять прямой наводкой.
– Но это унесет жизни тысяч гражданских! – злится Мулагеш. – Не говоря уж о гавани, которая тоже пострадает! А ведь в нее миллиарды уже вложены!
– А если Понжи не сработают? – с неожиданной настойчивостью гнет свою линию Сакти. – Тогда что нам делать, генерал?
Мулагеш задумывается. Нет, проливать кровь гражданских она не станет – и так она уже в ней по горло. Во всяком случае, не будет проливать, пока не испробует все остальные способы справиться с ситуацией…
И тут вдруг она вспоминает: Шара, ее лицо на стекле окна… Как там она сказала? У тебя в распоряжении целая крепость. А также огромный флот. Они не горят желанием оказать тебе помощь, но все равно ими можно будет в случае чего воспользоваться…
И тут ей приходит в голову идея: так, гавань – она же самая настоящая фабрика. А что опаснее, чем попасть между шестернями какого-нибудь механизма?
– Где Сигруд и Сигню? – спрашивает она.
– Довкинд и его дочь? – уточняет Сакти. – Мне кажется, они укрылись среди ангаров. В той стороне.
И он показывает в какой.
– А у нас есть кто-нибудь, кто хорошо стреляет из Понжи?
– Я бы сказал, что сержант Бурдар – прекрасный стрелок, – отвечает Сакти, указывая на невысокого человечка с пышными усами.
Тот коротко кивает.
– Отлично, – говорит Мулагеш. – Я думаю… думаю, у нас есть еще один выход из ситуации.
– Вы уверены, мэм? – спрашивает Сакти.
– Да. – Потом она задумывается и добавляет: – Наверное.
* * *
Мулагеш бежит по улицам Вуртьястана, изнемогая под весом винташа Понжа в руках. Сержант Бурдар не отстает, хотя при нем два винташа под мышками по одному. Когда она поделилась с ним своей идеей, он отнесся к плану охоты на святого совершенно спокойно, словно речь шла о том, чтобы голубей пострелять.
– Танцор-то из него никакой, – сообщил он Мулагеш. – Он там попрыгивает, конечно, но двигается-то медленно. Так что я без проблем всажу в него пулю, мэм. Если, конечно, смогу прицелиться.
Да. Прицелиться в нужном месте в нужное время. Они уже подбегают к воротам цеха.
Справа, в северной стороне города, слышится гудение, а потом пронзительные крики. И выстрелы щелкают непрерывно. Она ждет паузы – даже святому Жургуту требуется отдышаться, – но ничего подобного: это самая настоящая машина, она прет вперед и уничтожает все подряд, причем умело и качественно.
– Сигруд, Сигню! – кричит она перед воротами в гавань. – Вы там? Это я!
Ворота открываются, и она входит внутрь. Сигню стоит, прижавшись к стене, с пистолетом на изготовку. Потом из-за ворот высовывается голова Сигруда. Он нетерпеливо морщится – мол, давай, давай быстрей заходи.
– Отлично, – выдыхает Мулагеш. – Вы живы.
– Он сейчас домами занят, – говорит Сигруд. – А про гавань забыл. Так что мы в безопасности – пока.
– Мы-то да, но он же уничтожает город! – восклицает Сигню. – Он убивает всех подряд! Проклятое чудище! Откуда он такой вылез?
– Из меча, как я полагаю, – невозмутимо отзывается Мулагеш. – Ты сама говорила: давно почившие адепты могли захватывать тела живых. Я так понимаю, тот парень взялся за меч – и все, его тело попалось.
– Но как, демон побери, как вуртьястанский меч может быть до сих пор… активен? – удивляется Сигню.
– Понятия не имею, – говорит Мулагеш. – Но кто-то принес его мне. Чтобы я до него дотронулась. Если бы у них выгорело, это я бы стояла вон на той печной трубе, пытаясь прикончить все живое в радиусе одной мили.
– Мы можем его остановить? – спрашивает Сигруд.
– У меня есть несколько предложений, – говорит Мулагеш. – И да, мы можем остановить его. Это будет просто – при условии, что мы захотим так сделать и нам хватит здоровья. – Она оборачивается к Сигню: – Этот ваш ПК-пятьсот двенадцать – он в рабочем состоянии? Исправен?
– Что-что?
– Многоствольный пулемет. Та хреновина, что вы поставили над цехом со статуями?
– Да. Во всяком случае, я думаю, что да… Его установил там мой предшественник, но… в общем, мы не знаем, как с ним управляться.
