– Ты сомневаешься в моих солдатах?
– Генерал Бисвал, я сомневаюсь, что это станет вторым Желтым походом, – говорит она. – Времена другие.
Он смотрит на нее еще несколько мгновений. Потом говорит.
– Турин, ты трус. Ты ушла из армии, потому что была не готова брать на себя ответственность, не готова стать командиром. Вместо этого наша мягкотелая премьер-министр превратила тебя в малодушную шпионку. Возможно, ты со времени Мирградской битвы позабыла, что вот так, – и он указывает на тело Надар, – выглядит настоящий бой. Или, что тоже возможно, ты была слишком занята выслушиванием похвал своей храбрости и так и не собралась вернуться на передовую.
– Генерал Бисвал, – с ехидцей замечает Мулагеш, – а ведь в вас сейчас говорит зависть…
Он одаривает ее холодным взглядом:
– Делай в городе то, что тебе положено, Турин. Но если я снова увижу тебя в крепости – посажу под замок.
Он выходит и с грохотом захлопывает за собой дверь, оставляя Мулагеш один на один с покойниками.
* * *
Мулагеш, хромая, идет по дороге в Вуртьястан. Она попросила у врачей костыль, но однорукому человеку трудно управляться с костылем, даже с протезом от Сигню. В особенности трудно, если твоя рабочая рука покрыта синяками. Мулагеш очень, очень нужно показаться врачу. Но, подходя к блокпосту, она видит знакомое лицо – Сигню стоит на дороге, курит и явно поджидает ее.
– Ах, генерал, – говорит Сигню. – Мне сказали, что вы совсем недавно здесь проходили. Я хочу вам кое-что показать.
– Кровать, например? – жалобно спрашивает Мулагеш. – Обезболивающие?
– Боюсь, что нет, – говорит Сигню. – Нет, я хочу вам показать то, что вы уже несколько раз видели. У нас опять утечка.
Тридцать минут спустя Мулагеш подходит к цеху со статуями. Там все по-прежнему: стены высокие, над ними натянута парусина, в стене огромная дверь. Вот только два обстоятельства привлекают внимание Турин. Первое – дверь приоткрыта. Охранники бы не допустили такого ни под каким видом. Второе – в грязи перед дверью лежит труп.
– Это охранник при двери, я правильно понимаю? – спрашивает Мулагеш.
– Да, – отвечает Сигню. – Его звали Эрикссон. Ему прострелили горло из арбалета.
– Значит, пока мы занимались святым Жургутом, кто-то направился прямиком сюда, убил охранника, забрал ключи и открыл дверь?
– Похоже на то. За нами пристально следят, вот что я думаю. – Она смотрит наверх и по сторонам. – Но гляди: до собственно города тут далековато. Так что тому, кто за нами следит, нужен хороший обзор и мощный телескоп. Иначе с тех холмов нас не рассмотреть.
Мулагеш медленно, опираясь на костыль, подходит к двери.
– Ничего не украли? Впрочем, чтобы вывезти отсюда какую-нибудь страховидлу, нужен грузовик…
– Мы осмотрели все, но, по нашему мнению, вроде бы нет ничего такого. Ни раскрытых тайников, ни пропавших безделушек… Опять же – по нашему мнению.
– Итак… кто-то знает, что вы скрываете здесь статуи, – говорит Мулагеш. – Это само по себе уже плохо. Если Бисвалу шепнут на ушко, он обрушится на вас как лавина. Он уже ступил на тропу войны. Он… а-а-а-ах-х ты ж…
– Прошу прощения, что он собирается сделать?
Мулагеш держится за бок, практически перегнувшись пополам от боли.
– П-проклятие. Похоже, я все-таки сломала ребро этой ночью…
– Ох. Значит, зря я сюда тебя потащила, надо было сначала тебе врачу показаться…
– Умненькая ты наша, – рычит Мулагеш. – Что ж ты тогда глупость за глупостью делаешь…
– Ну ладно, ладно тебе. Почему бы тебе не показаться Раде? Я к ней уже отца отправила, на нем тоже живого места нет. Она тебя подлатает лучше, чем наши врачи.
Мулагеш вздыхает:
– Туда долго идти, причем в гору. Но мне нужно, чтобы мы все собрались. Надо рассказать, что собирается делать Бисвал.
– Нас туда отвезут. – Потом Сигню замолкает и мнется. – Наверное, мне следует сказать… ну… – Она морщится, как будто вспоминает забытое слово из иностранного языка. – Я вот хочу что сказать… В общем – спасибо тебе.
Мулагеш косится на нее:
– Что, прости?
– Спасибо за то, что остановила кровопролитие. За то, что спасла гавань. За то, что уничтожила эту страсть божью, в смысле Жургута. Я, правда, до сих пор не верю, что у тебя получилось. Я знаю, со мной нелегко. Но ты справилась со всем этим. Поэтому – спасибо. А теперь поехали к Раде.
* * *
Дом Рады Смолиск уже напоминает не приемную врача, а целый полевой госпиталь. Перед входной дверью толпятся мужчины, женщины и дети, почти все раненые или ухаживающие за ранеными. Женщины выбираются из присланного ЮДК авто, и Мулагеш качает головой:
– Я не могу, не буду там лечиться. Не хочу отнимать у Рады время – эти люди отчаянно нуждаются в ее помощи.
Потом она замолкает, и тут на глаза ей попадаются врачи в форме ЮДК, переходящие от одного раненого к другому.
– Так, одну секундочку. Что здесь делают медики ЮДК?
– Выполняют приказ, – отвечает Сигню.
– В смысле?
– Я связалась с топ-менеджментом ЮДК, и мы решили отправить практически всех медицинских сотрудников сюда, в Вуртьястан.
– У вас же есть свои раненые!
Сигню мрачно смотрит на нее:
– Ты как считаешь, мог кто выжить в ближнем бою с Жургутом?
– А. М-да.
– Вот. Каждый из нас вчера пережил трагедию. – Сигню подходит к боковой двери Радиного дома и трижды стучится. – А теперь время сосредоточиться на трагедиях, с которыми мы можем справиться.
Дверь открывается, из-за нее высовывается фиолетовая от синяков мрачная физиономия Лема, зама по безопасности Сигню. Потом он кивает и отворяет дверь шире. Мулагеш и Сигню входят в дом. Со стен на них испуганными стеклянными глазами глядят чучела животных.
– Хе, – фыркает Сигню. – Смотрю, интерьер она не поменяла.
Раду они находят в операционной – та занимается вуртьястанской девочкой с перебитым коленом. Рана выглядит жутко. Сигруд и врач ЮДК стоят рядом с Радой. И хотя Сигруд ассистирует Раде в одной рубашке и с висящей на перевязи рукой, управляется он очень умело.
– Грязь я вычистила, – бормочет Рада – кстати, опять она не заикается, – а теперь мне надо наложить швы. Не беспокойся, к концу месяца ты сможешь уже колесо делать.
Девочка медленно смаргивает. Естественно, она ведь под завязку накачана опиатами.
Рада протягивает руку, и Сигруд передает ей иглу и нитку. Оказывается, его толстые, грубые пальцы могут управляться с такими маленькими предметами. Рада принимает инструменты и оглядывается на стоящих у двери Сигню и Мулагеш.
