Но, несмотря на все это, Сигруд и Сигню беседуют вполне мирно. Мулагеш никогда еще не видела их такими: они стоят рядом, плечи их практически соприкасаются, Сигню уже не напряжена, как раньше, в присутствии отца – напротив, она оживлена, воодушевлена, движения ее естественны, и в них нет и следа прежней застенчивости. Значит, теперь ей комфортно с ним.
Сигню наконец вспоминает, что рядом с ними, опираясь на костыль, стоит Мулагеш.
– Генерал, вид у вас по-прежнему неважный, но… по крайней мере, все жизненно важные органы на месте?
– Более или менее, хотя бедро вот порядком пострадало. Рада говорит, в течение двух недель никаких танцев и плясок. – Опираясь по-прежнему на костыль, Турин пытается зажечь сигариллу. – Но ей придется смириться с двумя днями.
– Двумя днями? Ты собираешься отдыхать всего два дня?
– Да, – говорит Мулагеш. – Потому что потом ты повезешь меня на этот остров. На Клык.
Сигню бледнеет при одном его упоминании:
– Даже после Жургута… Ты все еще хочешь продолжить поиски Чудри?
– Кто-то здесь нашел клад. В смысле вуртьястанские мечи, – говорит Мулагеш и поворачивает на длинную дорогу, ведущую к штаб-квартире ЮДК. – Даже один такой меч, будучи активирован, способен нанести чудовищный вред. Это практически оружие массового поражения. И кто-то с ним экспериментировал, пробовал его на ни в чем не повинных жителях дальних деревень. И я так думаю, что этот кто-то готовится к приходу Ночи Моря Клинков. Теперь они знают, что делать, чтобы она наступила.
– И как они планируют этого добиться? – спрашивает Сигню.
– Не знаю. Но Чудри думала, что обнаружит что-то важное на Клыке. Возможно, это что-то помогло бы ей понять, как запускается процесс. – Мулагеш трет глаза. – Во имя всех морей… я устала. Не помню, когда я последний раз спала. Который час?
Сигню смотрит на часы:
– Шестнадцать часов.
Мулагеш невесело смеется:
– Опять дело к вечеру…
Сигню оглядывается на нее через плечо, морщится и ворчит:
– Хорошая мысль тебе в голову пришла! Все, заканчиваю одно дело и иду обниматься с громадной периной. Хорошего вечера.
Она поворачивается и быстро уходит.
Мулагеш, хмурясь, смотрит ей вслед:
– Это было как-то неожи…
– Я тоже, пожалуй, пойду, – говорит Сигруд. – Мне нужно сильно напиться и прилечь, где очень темно.
– Традиционное дрейлингское лекарство?
– Что-то вроде того.
Он встает и плетется прочь, прихрамывая на ступеньках.
Мулагеш остается на склоне холма совершенно одна. Что день грядущий ей готовит? А еще ее что-то тревожит… Что?
Сигню что-то такое увидела. Прямо сейчас. Разве нет? Что-то такое она увидела – и тут же решила уйти.
Мулагеш приглядывается к вуртьястанским улицам. А это кто у нас такой стоит в тени обрушенного дома? Невысокий, в сером плаще и фуражке, которую можно едва различить в вечернем тумане.
– Панду, – тихо говорит Мулагеш.
Она сидит, долго, не двигаясь. Надо, чтобы он куда-то пошел. А когда он идет, она очень осторожно следует за ним.
* * *
Панду идет на север, покидает город и направляется к утесам. Мулагеш отстает, когда он выходит на пересеченную местность, перебегая от камня к камню и от дерева к дереву. Бедро кричит ей, что только полная идиотка и больная на голову могла устроить такую погоню.
Мулагеш проклинает себя: почему раньше об этом не подумала? Сигню как-то раз обвинила ее в промышленном шпионаже, и что же? Теперь она сама завела шпиона в крепости! Она пригибается, прячась за булыжником. Панду быстро идет по тропе вдоль утесов. Ох, Панду, ну и дурачок же ты… Во что же ты ввязался, а?
Они проходят мимо обрушенных шахт, мимо рощи, в которой Мулагеш обнаружила тайный подземный ход. Они заходят все дальше и дальше на север. Она внимательно приглядывается к отпечаткам его сапог, и вскоре ей становится очень просто отыскивать этот рубчатый шрамик на поверхности земли. Теперь она уже не потеряет его след.
Но вот Турин подходит к утесам и обнаруживает, что след все-таки пропал. Она смотрит направо, налево – никого. Куда же он подевался – в море, что ли, с утеса сиганул? Мулагеш заглядывает за край – нет, не похоже, там сплошные острые камни. И никого на сером галечном берегу.
Она присматривается и видит – лодочка. Маленькая лодка с двумя веслами лежит на берегу. Турин еще раз заглядывает за край утеса – а вот и лесенка, хитро упрятанная в складках камня, наверняка вырубленная еще много десятков лет тому назад.
Мулагеш встает на четвереньки и наблюдает, как Панду спускается по узкой лестнице и идет к лодке. Смотрит по сторонам, потом вверх.
Она отползает от края утеса, потом снова заглядывает вниз.
Панду раздевается, аккуратно складывая свои вещи на гальке. И хотя уже вечер и холодает с каждой минутой, он остается в одних темно-серых бриджах. Панду спихивает лодку в волны и заходит по грудь, а потом ловко забирается в посудину. Гребет он, кстати, отлично и умело выбирается между оскаленных камней на открытую воду. А там навстречу ему спешит еще одна лодка.
Мулагеш прикладывает ладонь козырьком к глазам и всматривается. Вторая лодка не такая узкая и маневренная и больше похожа на спущенную на воду ванну. Мулагеш вынимает подзорную трубу и подносит ее к глазу. Ну что ж, ничего удивительного: во второй лодке сидит и работает двумя веслами Сигню. Только почему-то главный инженер тоже раздета. Правда, вокруг шеи намотан ее неизменный шарф. Ну хорошо, у нее тайная встреча со шпионом, но зачем одежду скидывать?
– Какого демона… – бормочет Мулагеш.
Приблизившись вплотную к лодке Сигню, Панду втягивает весла и прыгает в воду. На него даже смотреть холодно. И тем не менее он накидывает веревку на нос своего суденышка, подплывает к посудине Сигню и с ее помощью вяжет узел на корме. Когда он хватается за борт, Сигню нависает над ним, и Мулагеш хмурится: лицо дрейлингки расплывается в широкой радостной улыбке.
Панду подтягивается, играя мускулами, и целует Сигню в губы.
У Мулагеш падает челюсть:
– Ого…
Панду забирается в лодку, садится на весла и заводит посудинку в какой-то не видный сверху грот. Когда лодка уже готова исчезнуть из виду, Сигню распускает хвостик и ее блестящая золотая грива падает на плечи. А потом она берется за рубашку и начинает снимать ее.
– Ох ты ж, – бормочет Мулагеш.
И, пристыженная, опускает подзорную трубу.
– Да, – слышит она за спиной чей-то голос.
Мулагеш подпрыгивает от неожиданности, и это едва не стоит ей жизни – она с трудом удерживается на краю утеса. Обретя равновесие, она оборачивается к Сигруду, который сидит в двадцати футах от нее, свесив ноги с края скалы. Взгляд его устремлен на воду, а на лице – странное выражение, словно он и рад, и удивлен тому, что увидел.
