Все дружно облегченно вздохнули. Но не тут то было. Возмущённый до глубины души перспективой ускользания облюбованной отметки для дневника, Вован вскочил и развопился:
- Как же так? Я решал, старался…
- Не хочешь ли ты, Медведев, сказать, что справился с этой задачей? - неестественно улыбаясь, поинтересовалась математичка.
Змей кивнул тыковкой. Учительница сама подошла и посмотрела решение в тетради.
- Не может быть, - еле слышно произнесла она.
- Почему? - удивился Вовка и даже обиженно на меня посмотрел.
Пришлось изобразить ободряющий жест. Елена задумчиво постояла и вышла из класса, ничего не сказав. Раздался звонок. Все пошли на перемену. Теперь уже ашники начали приставать к Вовке по поводу задачи:
- Ты на самом деле решил эту задачу?
- Ну, решил. Что в этом такого? - недоуменно пожимал плечами змей.
Следующий урок алгебру тоже вела Елена. Она предложила вернуться к вопросу о задаче и вызвала к доске Медика. Тщательно проинструктированный мной пацан спокойно изложил ход решения под оглушительную тишину класса. Вряд ли у кого-нибудь теперь возникли бы сомнения, что не он решал.
Потрясенная учительница села и только смогла вымолвить:
- Это невозможно!
И потом вдруг зааплодировала. К ней вынужденно присоединились одноклассники. Мда, крокодил в небе мастерски выполнил мертвую петлю, отягощенную бочкой и прочими виражами. Взволнованный и вспотевший змей расцвел улыбкой и понес дневник учителю. Обратно он вернулся нетвердой походкой, полностью обалдевшим. Елена расщедрилась и выставила ему целых две пятерки с плюсом. Вторую поставила напротив алгебры. Мне показалось, что друган сейчас в обморок под парту свалится. А класс пол урока не мог успокоиться, оживленно переговариваясь по поводу вовкиного научного подвига. Я вообще-то предполагал, что уж кто-нибудь из отличников тоже постарается выложиться. Надевать на Вовку желтую майку лидера не входило в мои планы. Не оберешься тогда хлопот с поддержанием его реноме.
Елена, с трудом устаканив относительный порядок, принялась объяснять новую тему про корни. Я заметным шепотом неудачно посетовал, что в моем возрасте корни надо из женщин извлекать, за что и был изгнан из класса.
В коридоры на переменах Медику лучше бы не выходить. Весть о приезде знаменитостей в Родные Просторы полыхнула магниевым пламенем. Каждый мало-мальский шкет, увидев Вовку, пытался на него наброситься и выяснить, действительно ли к нему в гости приходили сам Фирсов и сам Копейкин и придут ли еще раз.
Даже то, что легенды представляли собой клуб ЦСКА, не снижало ажиотажа. Только один единственный пацан поинтересовался от недалекого ума, почему не спартаковских звезд Вован зазвал. На него тут же напустились и зашикали другие пацаны.
Змей не стал ничего отрицать. Таким признанием он окончательно сорвал крыши у школьной фанатствующей общественности, а его авторитет вознесся в стратосферу. Я был только рад за своего друга.
- Надеюсь, что ты обо мне никому не растрепешься? - на всякий случай предупредил его, - А то тебя так и прёт какую-нибудь фигню сморозить.
- Нет, могила! - убежденно вякнул Вовка, с нотками негодования: - «Как я только мог так подумать о нем?».
Урок Английского, или что там вместо него поставят, задерживался. Я приготовился лицезреть рыхлую физию вечного чикиного врага, однако завуч привела девушку… Глазам своим не поверил! Та самая, которую я вырвал из рук панковских бармалеев. Та самую фотомодель. Святые угодники! Медик мне радостно в бок локтем сунул, а я охнул от проделок гада и судорожно сглотнул слюну, чуть ею не подавившись.
- Вот ваш новый учитель языка, Юлия Максимовна. Прошу показать себя с самой лучшей стороны, - высказалась завуч и сделала в нашем направлении строгое лицо.
Интересно бы узнать, какую такую сторону я должен показывать? Если бы не леди совершенство, непременно задал этот вопрос завучу. С меня станется.
Девушка придумала знакомиться с каждым школяром последовательно. Названный ею должен вставать из-за парты и отозваться. Когда дошла очередь до меня, то она как-то растерянно произнесла:
- Вы?
Наверное, с перепугу тогда увидела во мне целого амбала, и тут такой шибздик теперь перед ней переминается. Практически весь урок прошел в знакомствах. После, она попросила меня задержаться.
- Тебя ведь Пашей зовут. Так вот…, огромное спасибо тебе. Я даже не знаю, как тебя отблагодарить.
Что же ты такая красивая! Мне осталось только убиться об стену, или упиться об спирт. Явилась на мою грешную голову. Вслух говорю дурость несусветную охрипшим голосом:
- Так меня мама воспитала, партия, правительство… Благодарности возможны в жидкой валюте.
Ее лицо немного нахмурилось в задумчивости, потом расцвело улыбкой.
- Это ты про вино?
Уфф, какой же я идиот! Пошутить захотелось. Зачем я ей про алкоголь задвинул? Партию вспомнил. Пионер перезрелый. И почему женщины в первую очередь о вине вспоминают? Есть же более продвинутые напитки. Скажем…, пиво и то лучше. Тем не менее, киваю головой, как китайский болванчик, чувствуя полыхающее лицо. Бормочу зачем-то нелепые извинения и спасаюсь бегством.
Звонок позвал на последний урок. Правда, Бекетова известила всех о предстоящем пионерском сборе в кабинете литературы после всех уроков. Вот ей приспичило не вовремя, а я уже нацелился на большой перемене ударить всеми жорлами по котлеткам. Эххх, есть такой креольский танец - Обломинго…
Вовка опять ко мне прилип со своими страхами. Ему вдруг видите ли кажется, что историк Иван Васильевич измечтался весь вызвать его к доске. А он, понятное дело, по нулям. Хоккей вчера смотрел. Чего от меня то конкретно хочет, чтобы я камикадзе изображал? Я даже не знаю, на какой теме они тут все сидят.
Когда историк предложил желающим выступить у доски по теме предыдущего урока, я нехотя и недовольно вытянул руку.
- Чего тебе, Чекалин? - испугался учитель.
- Как чего, у доски постоять очень хочется, - хмуро высказался.
- Ладно, выходи. Только настоятельно прошу без клоунады и прочих глупых штучек, - обусловил мое выступление Иван Васильевич.
- Постараюсь… - неопределенно пообещал я и к Вовке наклонился, - Чего надо рассказывать?
- Смутное время… Болотников, - сдавленным шепотом ответил змей.
Млин, учитель, наверное, услышал. Вон, как глаза вытаращил. Отношения историка и Чики были из разряда более-менее приемлемых. Пацанская натура тела иногда позволяла себе проявлять на уроке мелкие шалости, но специально доводить интеллигентнейшего мужчину ему никогда не хотелось. Я с ним был солидарен в том, что учителями должны быть только мужчины. Дети тогда будут избавлены от женских гормональных наездов и прочих стереотипов поведения.
