- Что, говнюк, павлином ходишь, хвост распушил? Думал, ответка не прилетит? - услышал торжествующий голос Панка, - Ща мы тебя будем на куски рвать.
Меня так и потащили куда-то в трусах, не дав одеться. На улицах было абсолютно пусто в свете полной луны. Некому было мне помочь. Мороз кусал обнаженную кожу.
Долго ли, коротко, но процессия достигла странного места, очень похожего на подземелье. Сводчатые стены из кирпичной кладки освещались колеблющимися красноватыми отблесками, словно от невидимого костра. Воняло тухлыми яйцами и пОтом. Откуда-то, будто бы от стен доносились стоны и бормотание.
В нишах к стенам были прикованы заключенные. В одной из скрюченных фигур узнал голого Кирю. Парень полувисел с заведенными за спину руками, стоя на мысочках. Далее с ужасом разглядел Вовку. Его натурально распяли. Пригвоздили руки и ноги к деревянной конструкции. В следующей нише висела чикина мать, вздернутая за руки.
Меня затащили в место, оформленное в виде импровизированной церквушки, только иконостас там состоял из ликов жуткого вида бородачей, а также Дзержинского, Берии, Ягоды, Ежова и рыбьемордого Андропова. Мля, так вот на кого похож, оказывается, Панок! Служители церкви были обряжены в черную эсесовскую форму с сапогами. Посреди зала располагалась купель, наполненная жидкостью, очень похожей на кровь.
Эсесовцы с хохотом стащили с меня сатиновые трусы и принялись обмазывать мои причиндалы этой жидкостью. Панок нажал на кнопку. Раздался зловещий вой, и в помещение вдруг ворвалась собака с тремя лохматыми головами. Холодея от ужаса, вдруг увидел, что пышущие злобой головы собаки на самом деле принадлежат классикам марксизма-ленинизма, прямо как на барельефах. Эта троица подскочила ко мне, и самый мохнатый из них Маркс опередив всех, хватанул зубами за причинное место.
Я проснулся от звона в ушах. Вызов был, или надюхин будильник, не разобрался спросонья. Звонок вдруг резко прервался. Ну и сон! Так и сердце может запросто разорваться. Оно прыгало так, что, казалось, переломает всю грудную клетку. В глазах рябило. Колени дрожали. Яйца ныли и саднили. И вообще, что за…
Сон продолжался? Я сейчас, наверное, сойду с ума. Классик коммунизма в единственном числе, уже без своих сотрапезников по барельефу, ласкал меня орально, иногда игриво покусывая всякие нежные места. Лохматая голова деловито трудилась пониже моей стиральной доски. Этот тип отношений мне безусловно нравился, но не в таком контексте. Надо срочно успокоиться и обдумать, как осторожно и без ущерба для сокровенностей, освободиться из рук, или правильней сказать, из уст сумасшедшего маньяка. Самым лучшим решением показалось вступить с классиком в переговоры и убедить освободить… чужую собственность. Внезапно вспомнил, что немецкого не знаю, а тот, очевидно, русского. Как тут мосты наводить? Лучше бы Ленин остался. Но, делать что-то нужно.
- Карл, стоппен зи битте… Яйки найн! Член, тьфу, болт найн…
- Паша, ты че, заболел? Какой такой Карл?
Передо мной нарисовалась удивленная и лохматая физиономия Надежды. Это она, оказывается, бесчинствовала на нижних ярусах, хулиганка.
- Никакой, привиделось, - буркнул ей, натягивая сатиновые трусы.
Фух-х-х, это всего лишь сон. На всякий случай, выглянул в коридор. Все тихо, спокойно. Время на часах около шести. Тихо поругиваясь, быстро помылся, почистился, напялил шмотки. Чтобы я еще хоть раз позволил себе обжираться на ночь!
31
Леониду сказал, что забираю Авдотью. Документы на выписку были давно готовы. Надюха не смогла скрыть своего удовлетворения от того, что освобождается койко-место. Выполнив все утренние санитарные дела, сдал смену. Пригласил санитаров из приемного отделения. Надина сменщица переодела старушку в повседневную одежду. Выдали бабульке бесплатно во временное пользование костыли, утку. На каталке отвезли к машине Скорой помощи.
Выехав за пределы городка попали в выселки - небольшую деревеньку в двадцать домов. Выселками называли частный сектор, остатки большого села Раздоры, на месте которого и возникли Родные Просторы. По плану развития агрогородка предполагался окончательный снос удаленной части села Раздоры. Однако, что-то пошло не так у архитекторов, и выселки остались жить. Новые дома строились в другой стороне. Ходили слухи, что у главного агронома, или даже у самого директора Марчука там родственники проживали, которые и упросили не трогать выселки. Так и осталось всё, как было. Люди там жили и не помышляли менять свой образ жизни.
Медицинский рафик остановился у салатового цвета домика с красивым мезонином на чердаке. Судя по размаху построек, хозяйство здесь держали основательно. В доме присутствовала обычная планировка с верандой, кухней, большим залом и двумя спальнями. Естественно, ванна и туалет отсутствовали. Вернее, туалет был, но во дворе. Посередине дома располагалась большая печь, обращенная передом к кухне. Здесь же на кухне начиналась узкая лесенка на мезонин - владения внука Максима. В зале находились черно-белый телевизор «Горизонт», большой деревянный стол, шкафы и серванты. Ещё замечалась в углу киота с большим количеством икон. Многие показались очень старинными.
Оставаться дольше не было никакой возможности. Ребята-санитары собирались уезжать, а я попросил их подкинуть меня до городка. Бабуля со слезами на глазах меня обняла на прощание. Я пообещал её не забывать и иногда навещать.
По пустынным улицам городка шёл в тягостном настроении не только из-за недосыпа, но и никак не мог выбросить из головы воспоминанья о кошмарном сне. На фонарном столбе расположилась листовка с фотомордой Кири. Отец его, который военный в отставке, наверное, и расклеил их по всему городку. Как же он похож на меня, Витёк Кирюшин. Ну, просто брат-близнец. У края дороги стояла молодая женщина, удивительно похожая на мою прежнюю Лору. У меня даже волосы кое-где зашевелились от удивления. Невольно ускорил походку, чтобы постараться скорей сблизиться с девушкой. Нет, совершенно не похожа, показалось. Что со мною происходит? Ещё периодически возникало чувство, что за мной кто-то следит. Спина просто чесалась от напряжённого взгляда сзади. Оглядывался, вроде бы никого не замечалось. Только возле своего подъезда почудилась чья-то голова, на миг высунувшаяся из-за угла здания. Надо бы основательней выспаться, не то тронусь умом.
Сегодня Английский, значит, пройдёт снова без меня. Немного жаль, конечно, что не удастся порадовать глаза прекрасным зрелищем. В гулкой тоске советского быта только и остаётся, что смотреть на красивых женщин, как на картины великих мастеров. Хвала Всевышнему, что наделил мою страну, как в настоящем, так и в будущем, красивыми людьми.
Если дядя не соврал, то по средам директор школы должен освободить меня от всех уроков. Часиков пять примерно в моём распоряжении. На крайняк меня Вовка разбудит в своём фанатском рвении. Добрался до постели и даже не запомнил как разделся.
Проснулся от продолжительного звонка. Блин перчёный, как тяжело отдирать себя от постели. Звонок названивал настойчиво и зло.
