«Если станут», – тут же поправился он без улыбки.
Сказал, что потерял руку в Афганистане, когда был еще совсем молодым человеком.
Она поняла, что он не любит об этом говорить, и не пыталась узнать подробности.
Они встречались уже несколько месяцев, а он не делал попытки затащить ее в постель, сказал, что она сама должна решить. Она сопровождала его на приемы, когда нужно было, их уже считали парой, а потом он предложил слетать на пару дней в Италию. Или на юг Франции, пускай она сама выберет. Что ж, время пришло.
В постели он был не хуже и не лучше других, правда, Арине особо не с кем было сравнить. И она не испытала никаких особенных чувств, видно, такой уж у нее темперамент.
Почти сразу по возвращении домой Николай сделал ей предложение. Она ему вполне подходит, сказал он, и ничего особенного он от нее требовать не станет. Ей нужно только не вмешиваться в его дела и не изменять ему.
Она подумала пару дней и согласилась. Работа в галерее ей не слишком нравилась, годы идут, а Николай обещал ей спокойную и безбедную жизнь.
И не обманул.
В чем заключается его бизнес, она в подробностях не знала. Занималась своей внешностью и новой квартирой, изредка обедала или пила кофе с такими же, как она, женами бизнесменов.
Они с мужем никогда не ссорились, у Арины вообще был очень выдержанный, ровный характер, к тому же она всегда вовремя чувствовала, когда нужно отойти, оставить Николая в покое, чтобы он не успел сорваться.
Но не сегодня.
Сегодня он рявкнул на нее совершенно незаслуженно. И вообще в последнее время он ведет себя странно, взять хоть этот протез в виде руки. Зачем ему эта рука?
Арина вспомнила вчерашнюю ночь, как она умирала от страха, прислушиваясь, и как муж бросился к шкатулке, где, оказывается, лежала эта железная рука. Все очень странно.
И тут Арина вспомнила, где она видела такую же железную руку. Ну, или, во всяком случае, очень похожую.
На выставке в Оксаниной галерее.
На картине «Рыцарь и смерть» того длинноволосого художника, как же его зовут… Антон… нет, фамилию не вспомнить. Того, взгляд которого заставил ее вспомнить давнее, давно, казалось, забытое лето.
Но этого не может быть, наверное, ей показалось. Еще бы, смотрела-то не на картину, а на этого художника, тряслась вся, как будто ей снова восемнадцать лет.
Она решила съездить еще раз в галерею, чтобы снова взглянуть на картину и убедиться, что не ошиблась, что только что видела в кабинете мужа ту же самую железную руку, что у того рыцаря на картине. Ну, или точно такую же. И выяснить, что это за рука и откуда вообще она взялась.
– Вы уверены, что это она? – Маленький человечек с козлиной бородкой боязливо и восторженно дотронулся до железной руки.
– Больше просто некому. Все остальные были в отключке. Она их передушила…
Баринов быстро и внимательно взглянул на своего собеседника и процедил:
– Надеюсь, вы понимаете, что об этом никто не должен знать? Ни одна живая душа!
– Разумеется! Конечно! Мой рот на замке! И ключ от этого замка я выбросил!
– Впрочем, вам все равно никто не поверит!
– Я сам с трудом могу в это поверить. Выходит, рука уже кем-то активизирована… выходит, кто-то уже…
– Но меня такая ситуация не устраивает! – перебил его Баринов. – Сегодня она меня спасла, перебила моих врагов, но моих приказов она не слушается. Что, если завтра она вздумает задушить меня?
– Это маловероятно. – Маленький человечек погладил руку, как опасного хищника. – Мне кажется, она воспринимает вас как своего хозяина…
– Вам кажется! А что, если вы ошибаетесь? Маловероятно – это не то, что мне нужно! На кону стоит моя жизнь, а она у меня одна! Я не могу рисковать!
– Я вас понимаю. Чтобы полностью контролировать руку, нужно провести ритуал…
– Так проводите! За что я вам плачу?
– Но для ритуала мне нужна книга.
– Ну, и где же она?
– Пока я ищу ее…
– Пока вы ищете! – передразнил его Баринов. – А я пока чуть не погиб!
– Но ведь рука вас спасла. Она выполнила свою задачу.
– Будем считать, что мне повезло. Но долго рассчитывать на везение нельзя. Я должен контролировать ситуацию, а значит – я должен контролировать руку.
На этот раз людей в галерее Оксаны было совсем немного. Ну да, конечно, все понятно – это на вернисаж приходит пресса, поэтому туда пришли и досужие светские персонажи, чтобы лишний раз засветиться, да и пообщаться с себе подобными, а сегодня здесь ничего интересного не предвиделось.
Арина прямиком направилась в тот зал, где висела интересующая ее картина.
Рыцарь и смерть.
И перед самым залом едва не столкнулась с каким-то человеком. Точнее, человечком – маленького роста, с бесцветным, словно выгоревшим на ярком солнце лицом, с красными глазами, неаккуратными кошачьими усиками, черной козлиной бородкой и венчиком седеющих волос вокруг бледной лысины.
Он мог бы показаться элегантным – аккуратный, хотя и немного старомодный клетчатый пиджак, белоснежная рубашка, подобранный в тон галстук. Но маленький рост и кошачьи усы сводили эту элегантность на нет.
Этот странный человечек мог показаться смешным и жалким, но в нем было что-то зловещее. Он разговаривал по мобильному телефону и был так увлечен этим разговором, что не заметил Арину и едва не сбил ее с ног.
Арина отшатнулась и невольно вздрогнула: она узнала этого зловещего карлика.
Это он вместе с ее мужем приехал ночью к ним в квартиру, это он беспардонно вломился вместе с Николаем в ее спальню… И даже не извинился, хам какой!
– Да, это она… – говорил он своему невидимому собеседнику. – Сходство не полное, но я думаю, что у него был какой-то доступ к оригиналу…
Карлик явно не узнал Арину, да он ее, скорее всего, и не заметил. Он был слишком увлечен разговором. Однако на всякий случай Арина отвернулась.
Карлик поспешил к выходу. Арина проводила его внимательным взглядом, постаралась выбросить из головы и подошла к картине.
Она внимательно осмотрела всадника – поднятое забрало, усталое лицо много пережившего, но несломленного человека. Помятые, запыленные доспехи.
Арина притворялась перед самой собой, что ее интересует картина. На самом деле ее притягивала единственная деталь – правая рука, которой рыцарь сжимал древко копья.
Арина внимательно осмотрела эту руку.
Она заметно отличалась от левой руки. На левой тоже была железная перчатка, защищающая руку от вражеского оружия, но сама рука была как-то естественнее, из-под перчатки выглядывало запястье, обтянутое кольчужной сеткой, и в этом запястье было что-то живое, уязвимое, человеческое.
