Арина быстро просматривала бумаги, находила названия клиник и медицинских центров и откладывала в сторону – все было не то, другие названия, другие годы.
И вдруг, когда Арина уже отчаялась найти нужные бумаги, в самой глубине ящика она увидела несколько листов, в верхнем правом углу которых было напечатано:
«Клиника широкого профиля «Астрея».
Ну вот, слава богу, она сможет помочь той девчонке! Может быть, это доброе дело ей когда-нибудь зачтется!
Арина выложила нужные бумаги на стол.
Вот справка о проведенном лечении, выданная пациенту Баринову:
«Проведено хирургическое лечение карпального туннельного синдрома правой руки».
Арина не разбиралась в медицинских терминах и не особенно вдумалась в этот диагноз.
Она решила, что это как-то связано с афганской раной Николая, что это было лечение каких-то ее последствий. Но чуть ниже ей попалась фраза:
«Успешно выполнено хирургическое лечение срединного нерва правого запястья».
Она удивленно перечитала справку.
Какое может быть лечение правого запястья, если у Николая после ранения вообще нет кисти правой руки?
На всякий случай, чтобы отбросить сомнения, она прочла в Интернете, что такое туннельный синдром, и узнала, что это заболевание нерва в запястье руки.
Может быть, Николай лечился до того, как потерял руку? Правда, та девушка, что звонила из клиники, сказала, что Николай был у них лет восемь назад, но она могла все перепутать…
Да нет, ерунда, в то время, когда он вернулся из Афганистана, в нашей стране еще не было частных клиник и медицинских центров.
На всякий случай Арина проверила дату выдачи справки – нет, все правильно, девчонка не ошиблась, справка действительно была выдана восемь лет назад.
Оставалось последнее объяснение – в справке ошибка, ему оперировали не правую, а левую руку…
Арина проверила справку, прочла приложенный к ней договор на медицинское обслуживание – но везде раз за разом повторялось «лечение туннельного синдрома правого запястья».
Не могли они так упорно ошибаться. Все-таки медицинские документы требуют точности.
Арина выпрямилась, глядя прямо перед собой.
На что же она наткнулась?
Николай лгал насчет своей руки? Он потерял ее вовсе не в Афганистане?
Но зачем он ей лгал?
Она забрала документы из клиники «Астрея», сложила все остальные бумаги на прежнее место, задвинула ящики стола и вышла из кабинета Николая.
Тут ей пришла в голову неожиданная идея.
Она набрала телефонный номер Бориса Лебединского, мастера по серебру.
Поздоровавшись с ним, сказала:
– Вы не могли бы выполнить одну мою просьбу?
– Для вас, Арина, все что угодно.
– Вы еще не слышали, что я прошу. Эта просьба может вам не понравиться. У вас ведь наверняка много знакомых среди ветеранов афганской войны?
– Разумеется. – Голос Лебединского немного напрягся. – А в чем, собственно, дело?
– А нет ли у вас компьютерной базы, в которой учтены все, кто тогда воевал в Афганистане?
– У меня самого такой базы нет, но у одного моего знакомого найдется. Он очень внимательно следит за такими вещами. А все-таки, что вы хотите узнать?
Арина проговорила быстро и решительно, словно прыгнула в ледяную воду:
– Я хочу узнать, правда ли мой муж был в Афганистане.
– А что – у вас есть на этот счет какие-то сомнения? Что вас заставило так думать?
– У него нет ни одной фотографии тех событий, он никогда не встречается со своими однополчанами…
– Ну, многим прошедшим сквозь тот ужас не хочется все это вспоминать…
– Да, возможно, я понимаю. Но у меня есть и другие причины для сомнений.
– Серьезные причины?
– Достаточно серьезные. В общем, Борис… Акинфиевич, – Арина с трудом вспомнила мудреное отчество ювелира, – вы могли бы это сделать для меня?
– Ну, как я уже сказал, для вас я готов на многое. Только еще один вопрос – вы уверены, что хотите знать правду?
– Уверена, – твердо сказала Арина, – и вы же сами сказали, что я могу к вам обратиться в случае чего.
– Напомните мне, как зовут вашего мужа.
– Николай Анатольевич Баринов.
– Хорошо. Подождите, я перезвоню минут через двадцать. Ну, или через полчаса.
Лебединский отключился.
Арина задумалась.
А действительно, хочет ли она знать правду? Что она будет делать, если ее подозрения оправдаются? Если она узнает, что Николай все эти годы обманывал ее? Может быть, проще оставить все как есть? Не раскапывать этот муравейник?
Но нет, она не может так жить.
Если Николай лгал ей насчет Афганистана – кто знает, какие еще страшные тайны он хранит!
Арина осознала, что она совершенно не знает собственного мужа.
Но, возможно, все еще найдет какое-то объяснение.
Может быть, Лебединский позвонит и скажет, что Николай чист, что он действительно был на той войне…
В конце концов, какая разница, все это было так давно, кого сейчас это волнует? Но что-то в груди сжималось от нехорошего предчувствия. А вдруг это только маленькая часть айсберга, и она узнает про мужа много такого, что перевернет ее жизнь…
Арина нервно сжала руки, заходила по квартире, как дикий зверь по клетке.
Может быть, лучше уйти куда-нибудь, где все вокруг не будет напоминать ей о Николае? Где все вокруг не будет заставлять ее думать о том, лгал ли он ей все это время, и если лгал, то зачем? Какой в этом смысл?..
И в это время в прихожей хлопнула дверь и раздались тяжелые шаги. Знакомые шаги. Шаги Николая.
Значит, ей не удалось уйти, скрыться, спрятаться от проблем, зарыть голову в песок, как страус…
Арина взяла себя в руки.
Ни в коем случае нельзя показать свое беспокойство, свой испуг, свою растерянность.
За годы замужества Арина привыкла держать свои эмоции под контролем. Во всяком случае, их внешние проявления нельзя было прочитать по ее лицу.
Придав своему лицу спокойное, уверенное выражение, она выглянула в прихожую:
– Ты вернулся, дорогой? Я думала, ты сразу поедешь в офис. Что-нибудь случилось?
– Ничего особенного, – резко ответил Николай, – ничего такого, о чем тебе нужно знать.
Арина пригляделась к мужу.
В последнее время он был какой-то нервный, беспокойный, но сегодня его было буквально не узнать. Глаза бегали, губы подергивались. Николай был похож на затравленного зверя.
