– Вероятно, в настоящий момент…
– Ни в настоящий момент, ни после. Никогда.
– Мне трудно в это поверить. – Маркус не встречал ни одной незамужней особы женского пола, которая бы не мечтала затащить к алтарю какого-нибудь бедолагу.
Кэт прищурилась:
– Уж поверьте мне. Я не желаю подчинять себя ни одному мужчине…
Едва ли кто-то еще мог бы вложить в это последнее слово столько отвращения.
– Я не намерена прислуживать кому бы то ни было, являться к нему по первому зову, быть у него на побегушках, рожать ему детей каждый год, как моя мать.
Совершенно неподобающая случаю похоть распирала его… грудь.
– Я хочу сочинять романы! – гордо вскинув голову, заявила Кэт. – А муж и дети неизбежно помешают мне осуществить это.
Глупость. Красивая, темпераментная женщина желает обручиться с пером и бумагой и уйти из мира реального в мир собственного воображения? Да она создана для страсти! В спальне ей не было бы равных. Речь, разумеется, не идет о его, Маркуса, спальне.
– Ваша светлость, я желаю стать новой хозяйкой дома старой девы. – Мисс Хаттинг кивком указала на надгробие. – Изабелла – моя прародительница, и жить в ее доме – мое законное право.
Маркусу хотелось ущипнуть себя за руку, чтобы проверить, не сон ли это. Как все странно, глупо и нелепо. И в то же время теперь вакансию можно считать закрытой, из чего вытекает, что, покончив со всеми формальностями, он уже сегодня к вечеру, самое позднее завтра, может убраться из Лавсбриджа на все четыре стороны.
Кто он такой, чтобы спорить с будущей величайшей романисткой Англии?
– Так тому и быть. Если вы наконец приведете меня к мистеру Уилкинсону, мы сможем оформить необходимые бумаги, и дом будет ваш.
Глава 4
15 апреля 1617 года. Я изучила привычки герцога, и теперь мне с завидной регулярностью удается «случайно» встречаться с ним во время прогулки. Всякий раз, когда вижу его, сердце мое выпрыгивает из груди и дыхание замирает.
Из дневника Изабеллы Дорринг
Герцог Харт позволит ей поселиться в доме старой девы! Мечта ее вот-вот осуществится. От радости Кэт чуть не пустилась в пляс.
– Хотелось бы знать, почему Рэндольф, ой, простите, мистер Уилкинсон, ничего никому не сказал о том, что дом опустел, да и с моего отца взял слово, что тот будет молчать, – промолвила она, приближаясь к калитке в кладбищенской ограде.
– Вы напрасно все драматизируете. Я понял вашего отца так, что мистер Уилкинсон лишь высказал пожелание о том, чтобы ваш отец не говорил об освободившейся вакансии. Мистер Уилкинсон – нотариус, а все они – скрытные. Это их профессиональная черта. Позвольте мне. – Герцог Харт отодвинул щеколду и открыл перед Кэт калитку.
– Могу вас заверить, что папа никогда не стал бы ничего скрывать от моей мамы просто так. Значит, на то есть веская причина. И еще странно, что Рэндольф не сказал Джейн. Она ведет его делопроизводство. Без нее Рэндольф вообще не смог бы работать.
– Вероятно, он сообщил ей, и она была занята как раз тогда, когда нужно было написать письмо.
– Наверное. – Чем таким могла быть занята Джейн? Она целыми днями только и делает, что работает на брата. Да, Джейн ходит в церковь каждое воскресенье и является членом комитета по подготовке ярмарки, но это все, на что у нее хватает времени. Кэт и их третья подружка Энн, дочь барона Давенпорта, частенько ее за это отчитывали. Но чем она, Кэт, лучше, если только тем и занималась, что прислуживала братьям и сестрам! Именно по этой причине перспектива стать хозяйкой дома старой девы представлялась ей столь заманчивой. Кэт шла, ускоряя шаг, по тенистой тропинке, ведущей прочь от кладбища, церкви и дома викария к вожделенной свободе. Чем скорее они доберутся до конторы Рэндольфа, тем быстрее она получит заветный ключ от новой, независимой ни от кого жизни.
– Полагаю, мистеру Уилкинсону не помешало бы обустроить свою контору поближе к церкви. Место тут живописное – много зелени.
У него действительно приятный голос. Совсем не такой, как у гнусавого мистера Баркера с его противным лающим смехом. У герцога голос низкий и бархатный, такой музыкальный и… Кэт затруднилась сказать, что именно ей так нравилось в голосе герцога, но что-то в нем явно было особенное. Этот голос ласкал слух, даже когда Кэт совсем не нравилось то, что он говорил.
Глупости. Ведь его не голос заставляет Кэт плясать от радости, а обещание поселить ее в доме старой девы.
– Вы правы. Тогда мистеру Уилкинсону пришлось бы строить отдельное помещение для своей конторы или переезжать из своего дома в новый, а старый продавать. Но они с сестрой живут в доме, оставшемся им от родителей, и под контору приспособили одну из комнат. Так удобнее и ему, и Джейн.
Кэт шла впереди и, отвечая, лишь обернулась через плечо.
Представляю, как обрадуется за меня Джейн, когда я расскажу ей о том, что буду жить в доме старой девы!
– И все в нашей деревне знают, где он… Ой! – Кэт едва не вывихнула лодыжку, споткнувшись о корень. Она покачнулась, расставив руки, тщетно пытаясь сохранить равновесие, когда внезапно падение остановила крепкая мужская рука, которая, перехватив Кэт поперек талии, прижала спиной к надежной как скала и столь же твердой широкой мужской груди.
Кэт все никак не могла восстановить дыхание. Сердце учащенно билось… от удивления. От удивления, от чего еще!
От герцога Харта приятно пахло лимоном и мылом. И еще крахмалом и льном. Это уже от шейного платка. Кэт успела повернуться к нему лицом и щекой прижималась к ворсистому шершавому лацкану его суконного сюртука. Плечи у него были определенно шире, чем у мистера Баркера, и грудь тоже. И еще ей пришлось запрокинуть голову, чтобы не упираться взглядом в его чисто выбритый подбородок и плотно сжатые губы.
В карих глазах герцога мелькнула тревога.
– С вами все в порядке, мисс Хаттинг? – озабоченно произнес он.
И еще в его взгляде была теплота. Теплота, переходящая в жар.
Кэт отпрянула, и герцог сразу отпустил ее.
– Да, со мной все в порядке. – Она слегка приподняла платье и покачала ногой. – Видите? Никаких повреждений.
Боже, он увидел ее лодыжку! Кэт разжала пальцы, словно юбка ее раскалилась добела. Она вела себя как развратная женщина!
– Я… сама виновата. – Внезапно ей стало трудно дышать. – Надо… было под ноги смотреть, тут повсюду корни торчат.
– Возьмите меня под руку.
Кэт попятилась.
– Нет, нет, в этом нет необходимости.
– Пожалуйста, я настаиваю. Мне бы очень не хотелось, чтобы вы упали.
Кэт покосилась на его обтянутое синим сукном предплечье. Было бы невежливо и даже неприлично отказываться от помощи. Нет, она в ней не нуждалась, но если опять оступится, то будет чувствовать себя глупо.
