– Спасибо. Я спрошу друзей.
– Ответ можете послать с Тео, – со смешком сказал управляющий. – Он изматывает свою бедную старую лошадь, гоняя ее по нескольку раз в день к дому викария и обратно в замок. Чего не сделаешь ради любви, когда ты молод и горяч, верно?
– Ладно, – кивнул Маркус. Знать бы, что такое любовь, подумал он, провожая взглядом Эммета.
Не успел Маркус проводить управляющего, как на смену ему явились Нейт и Алекс.
– Мы решили, что раз Эммет ушел, с делами у тебя на сегодня покончено. Хочешь покататься с нами? – спросил Нейт.
– Это лучше, чем сидеть в душной комнате в не самой приятной компании, – добавил Алекс, указав на портрет третьего герцога.
– Надо было сразу убрать его с глаз подальше, – усмехнулся Маркус. – Запихнуть на чердак. Пусть пыль глотает.
– Отличная мысль, – сказал Нейт.
– Нейт, Эммет только что рассказал мне удивительную историю. Совершенно невероятную. По его словам, моя мать уехала в Ирландию и вышла там замуж за местного врача.
У Нейта глаза полезли на лоб.
– Впервые об этом слышу. Мои родители, да и все люди нашего круга уверены в том, что она замужем за итальянским графом.
– Все так, но Эммет говорил вполне убедительно. И еще сообщил, что у меня есть братья по матери, которые живут в Ирландии.
– Я бы сделал скидку на возраст, – произнес Алекс, постучав себя по виску. – Эммет в том возрасте, когда у людей случаются сбои. Помнишь Чайлдвича?
– Ну да, графа, который якобы умел говорить по-собачьи! – откликнулся Маркус. – Я присутствовал при том, как он заявил графине Фонтенли, что самое заветное желание ее мопса – петь в опере. Но Эммет не так плох. Я имел возможность убедиться в том, что голова у него отлично работает, когда он рассказывал о состоянии дренажной системы на южном поле.
– И Чайлдвич был повернут исключительно на собаках.
– Я бы посоветовал за ним понаблюдать, Маркус, – озабоченно сказал Нейт. – Хорошо, что он успел подготовить себе смену в виде мистера Данли.
– Все верно, – рассеянно произнес Маркус. Наверное, у Эммета действительно ум помутился, хотя говорил он связно и убедительно.
– Не думай об этом! – хлопнув приятеля по плечу, воскликнул Алекс. – Свежий воздух и весеннее солнышко – что может быть лучше для поднятия настроения? А работа никуда не денется.
– Пожалуй, ты прав. – Маркусом владели смешанные чувства. Пусть ненадолго, но он успел поверить в существование ирландских братьев, и теперь испытывал разочарование. С другой стороны, он мог гордиться тем, что не поддался искушению поверить в сладкую ложь. Пора отправить Эммета на заслуженный отдых…
Маркус встал и посмотрел на лежавшее на столе приглашение.
– В случае, если вам надоело торчать в замке по вечерам, – сказал он, – имейте в виду, что нас приглашают завтра поужинать в доме викария.
Алекс удивленно вскинул брови:
– Кажется, у викария десять детей. Или я ошибаюсь?
– Да, и две дочери уже замужем.
– Они, полагаю, тоже придут вместе со своим потомством. – Алекс зябко поежился и добавил: – Вы с Нейтом идите, если хотите, а я воздержусь. В моей жизни и так хватает хаоса.
– Я присоединяюсь к Алексу, – произнес Нейт. – Ты ведь не обязан принимать его приглашение, верно?
«Я пойду, потому что там будет мисс Хаттинг».
Разумеется, причина совсем не в ней.
– Не будут же дети сидеть за общим столом! Их покормят в детской, не сомневайтесь. И потом, не вы ли рекомендовали мне активнее участвовать в жизни деревни? Викарий – далеко не последний человек в Лавсбридже.
– Участвовать в жизни деревни, Маркус, нужно. Однако жертвовать своим желудком не обязательно, – заметил Алекс. – Сходи на службу, если хочется, только меня с собой не зови. Рисковать здоровьем – это слишком!
Маркус задумчиво посмотрел на приглашение.
– Ничего, мой желудок и не то выдерживал, – сказал он. А вот выдержит ли сердце и кое-что другое – большой вопрос.
Глава 10
20 мая 1717 года. Ведьма уехала в Лондон, и потому Харт смог, наконец, больше времени проводить здесь. Он заходит через заднюю дверь потихоньку, чтобы никто не видел. Мы не хотим давать повод сплетницам чесать языком. К тому же у герцогини повсюду шпионы.
Из дневника Изабеллы Дорринг
Очевидно, викарий не считал нужным кормить детей отдельно от взрослых. Никаких положенных по правилам этикета карточек с именами возле приборов Маркус не обнаружил. Каждый садился за стол, где хотел. Маркус, правда, первым выбрал себе место по правую руку от викария, а потом расположились остальные – как кому заблагорассудилось. Мисс Хаттинг сидела напротив него, а по левую руку от нее – один из четырехлетних близнецов.
Маркус никогда не ужинал за одним столом с детьми. Он вообще близко с ними не общался. Так уж сложилось, что ни у кого из его знакомых своих детей не было, и, даже если бы и были, едва ли кто-нибудь стал бы таскать их с собой по гостям и в прочие присутственные места. Викарий, вообще-то, мог бы догадаться, насколько некомфортно будет чувствовать себя герцог Харт на семейной трапезе. Если учесть, что у герцога шансы создать собственную семью приближались к нулю.
Маркус почувствовал, что кто-то потянул его за рукав и посмотрел на… Как же его зовут?
– Микки, не хватай герцога за сюртук, – сказала Кэт.
Микки пропустил слова сестры мимо ушей. Глядя снизу вверх на Маркуса своими огромными карими глазами, он спросил:
– Как зовут вашего коня, герцог?
– Джордж.
Насколько нежнее черты у мальчика, чем у взрослого мужчины.
А ведь пройдет всего несколько лет, и эти круглые щеки исчезнут, черты огрубеют, а гладкая, чистая кожа обветрится. Нос станет длиннее, на подбородке появится растительность, а сладостная наивность превратится в ничто под гнетом разочарований и утраченных иллюзий.
– Джордж? – наморщив нос, удивился второй близнец. – Так коней не называют.
– Джордж – замечательное имя, – произнес мистер Хаттинг. – Так зовут короля, Том, и так же зовут и регента. Угощайтесь, ваша светлость. Рекомендую горошек. Вы не могли бы положить Микки ложечку? Если он сделает это сам, то весь горох окажется на полу.
– Спасибо, сэр, – кивнул Маркус и, положив немного горошка себе на тарелку, приготовился обслужить мальчика.
– Не очень много, герцог, – сказал Микки. – Я не люблю горох.
– Я думаю, вы должны назвать его… – Тема клички для коня все никак не отпускала Тома. Мальчик сосредоточенно морщил лоб. – Рексом, или Громом, или Пег… – Ребенок посмотрел на отца. – Ты знаешь, папа, как звали летающего коня.
