В общем, придется написать герцогу Харту письмо.
На балу у лорда Истхейвена Маркус кружил в вальсе леди… Как же ее зовут? Беатрис? Белинда? Маркус помнил лишь, что имя девушки начиналось на букву Б. Лучше вообще не обращаться к ней по имени. Так безопаснее. Впрочем, каким бы именем он ее ни назвал, партнерша по танцу едва ли стала бы поправлять его.
– Вам нравится бал?
– Да, ваша светлость. – Она смотрела на него так, как собака на хозяина. С обожанием и страхом. Маркуса от нее тошнило.
Он пригласил танцевать эту девицу из-за ее волос. Они были у нее рыжевато-золотистые, как у Кэтрин. Увидев ее со спины, он на мгновение решил, будто видит Кэтрин, и так обрадовался, что сердце едва не выпрыгнуло из груди.
Сердце из груди, а другой орган – из штанов.
А потом он увидел ее лицо. То была одна из дочерей лорда Амблтона.
– Красивая ночь, – произнес Маркус. Красивая, если вы – ценитель сырости и моросящего дождя.
– Да, ваша светлость.
Да у нее есть хоть одна своя мысль в голове? Кэтрин посмеялась бы над ним и сказала…
Нельзя думать о Кэтрин.
– Вы собираетесь переехать в деревню на лето?
– Да, ваша светлость.
Маркус думал, что, вероятно, его вызовут в Лавсбридж и ему придется приехать туда, потому что без него не решаются какие-то важные вопросы. Но, похоже, переоценил собственную значимость. По крайней мере, в вопросах управления поместьем. Дела и без него шли своим чередом, и в его ценных советах и указаниях никто не нуждался. Миновало уже три недели, и от Кэтрин вестей не было. Если бы она ждала ребенка, то скорее всего к этому времени знала об этом.
Маркус должен был бы плясать от радости, но ничего, кроме раздражения и тоски, он не чувствовал.
Каждый день Маркус проверял почту. Каждый день со страхом ждал появления Финча с письмами в руках и каждый день испытывал разочарование, а не восторг, так и не обнаружив среди множества конвертов и визиток заветного письма от Кэтрин.
Проблема была в неопределенности. Теперь, когда точно знает, что его, так сказать, ошибка, не имела последствий, он может вздохнуть с облегчением.
Наверное, когда-нибудь он его почувствует: то самое желанное облегчение. Но Маркус мог поздравить себя с тем, что время уже пошло. Сегодня он решил провести день подальше от дома, чтобы не ждать как на иголках прибытия почты. А потом с замиранием сердца искать письмо, которого нет. Через несколько недель, в худшем случае через несколько месяцев, боль притупится, тоска исчезнет.
– Ваша светлость?
Маркус посмотрел в лицо девушки. Наверное, она знает и другие слова, кроме «да, ваша светлость», и только что это продемонстрировала. Как назло, он их не услышал.
– Прошу прощения. Я отвлекся.
Она порозовела. Пожалуй, этот румянец был ей даже к лицу.
– Я лишь спросила, поедете ли и вы за город.
– Нет. – Но он мог бы поехать не в Лавсбридж, а в любое другое из его поместий. Вероятно, так и следовало бы поступить. Однако Маркусу хотелось только в Лавсбридж. Значит, лучше остаться в Лондоне. Здесь есть, чем отвлечься.
Жаль вот, что ничего не срабатывало. Ни прогулки верхом в Гайд-парке, ни походы в театр, ни посещения музеев не могли заставить Маркуса выбросить Кэтрин из головы. Постоянно она находилась с ним – в его мыслях. Куда бы ни отправлялся, он представлял, как показывает ей Лондон, наблюдает за ее реакцией. Маркус мог бы познакомить Кэтрин с писателями, представить ее людям, собиравшим у себя литературные кружки, устраивающим салоны. Он не был там завсегдатаем, однако отказать герцогу Харту никто бы не посмел…
С Кэтрин они расстались навсегда. Больше он ее никогда не увидит, и хватит строить воздушные замки.
Между тем его партнерша, которую звали неизвестно как, улыбалась ему. Маркус улыбнулся в ответ. Похоже, зря. Потому что глаза ее сразу загорелись.
– Так вы приедете? Папа будет очень рад.
– Куда?
– В наше загородное поместье. – Девушка нахмурилась. Впервые за время танца. Это уже прогресс. – Я только что пригласила вас.
– Да, конечно. – Маркус не обладал выдающимися актерскими способностями, но кое-какие азы мастерства усвоил давно. Он не любил применять их в жизни, больше полагаясь на другое свое умение – поставить на место того, кто зарвался, но в данном конкретном случае виноват был скорее он, чем его собеседница. – С удовольствием. – Маркус сделал выразительную паузу, слегка ссутулился, словно под грузом непреодолимых обстоятельств, и, печально покачав головой, добавил: – Простите. Только что вспомнил. Я должен остаться в городе.
Девушка уже не просто хмурилась, она недовольно скривила губы.
– Но почему?
– Это личное, – сказал Маркус и с улыбкой, больше напоминавшей глумливую ухмылку, произнес: – Уверен, что вы меня понимаете.
Девица, судя по всему, не понимала. Она открыла рот, решив потребовать от него объяснений, но тут, к счастью, танец закончился.
– Я провожу вас. Позвольте? – Маркус галантно подал руку и повел девушку «как ее там» к леди Амблтон.
– Мы могли бы прогуляться в саду, – сказала девица, упершись пятками в пол. – Вечер такой хороший, ваша светлость.
Неожиданно Маркус кое-что вспомнил. Ходили слухи, будто ее отец сделал несколько рискованных инвестиций и в результате сильно поиздержался, а теперь искал способы пополнить свои активы. В общем, у него не получится сделать это за его, Маркуса, счет.
– На улице дождь.
Девица захлопала ресницами.
– Мы могли бы укрыться под деревом. – Она слегка подалась вперед, и только сейчас Маркус заметил, что вырез ее платья был глубоким. С высоты его роста открывался великолепный вид на женскую грудь.
Но у Маркуса нигде ничего не зашевелилось. С тем же успехом он мог любоваться парой яблок. Нет, скорее парой слив. Мелких слив.
– Уверена, что вы не дадите мне промокнуть, ваша светлость.
– Ну, тут вы заблуждаетесь. – Идиот! Неужели его ничему не научила история с мисс Ратбоун? Маркус не мог позволить себе расслабиться. Тут вам не Лавсбридж, а Лондон, и каждый его промах будет иметь серьезные последствия. Здесь женщины буквально сидели в засаде за каждым кустом и даже за каждой пальмой в горшке. И ждали момента, чтобы забросить силки. Не успеешь оглянуться, а тебя уже ведут к алтарю. – Я бы посоветовал вам вернуться к матери. Вот-вот начнется новый танец, и тогда вы сможете найти себе более сговорчивого партнера.
– Вы хотели сказать, более разговорчивого? Или более обаятельного? – не без сарказма поинтересовалась юная леди Амблтон, перестав наконец сопротивляться попыткам Маркуса проводить ее к матери.
– И это тоже.
