Хотя вольноотпущенник и не был вполне равноправен со свободными членами семьи, отличие его от низших категорий свободных — а сюда относились все ремесленники, которые образовывали касты, т. е. группы людей, наследственно занятых какой-нибудь одной профессией и могущих заключать браки лишь внутри своих групп, — почти не ощущалось. А уж когда речь шла о вольноотпущенниках царской семьи, их положение почти всегда оказывалось лучше положения рядовых свободных малинке. Из царских «дьонгорон» составлялись отборные части войска, вольноотпущенники, а зачастую и просто рабы правителей ставились наместниками городов и целых областей. И в конечном счете царь стремился к тому, чтобы все важнейшие должности в государстве оказывались заняты его рабами или бывшими рабами: ведь эти люди были связаны только с царем и его семьей, зависели только от них и только им были обязаны своим положением. А это на первое время давало некоторую гарантию, что «дьонгорон» и рабы будут верно служить своему господину.
Не. нужно думать, что внутри большой семьи у мандингских народов не возникало противоречий. Это была патриархальная семья — она называлась «тун», или «тон». Во главе ее стоял самый влиятельный, обычно старейший, мужчина. Ему принадлежала очень большая власть над всеми остальными членами семьи — он распоряжался их трудом, он был их командиром в военных предприятиях, он же был и жрецом местного божества. Власть его, таким образом, имела и светский, и духовный характер. И потому уже на ранних стадиях развития у главы семьи появлялись возможности эксплуатировать труд не только рабов «тун», но и свободных членов семьи — как полностью свободных и полноправных, так и не вполне полноправных: ремесленников и вольноотпущенников.
Среди неполноправных каст, в которые входили все ремесленники (свободный полноправный малинке мог быть только земледельцем или охотником), выделялись своим авторитетом и своей ролью в обществе гриоты. Это была каста певцов-сказителей, которые хранили народные предания, передавая их из поколения в поколение, от отца к сыну. Очень часто гриоты, в особенности царские (ведь каждая семья имела своих гриотов), занимали исключительно высокое положение в государственном аппарате.
Из нескольких больших патриархальных семей складывалась «дугу» — сельская община. Она распоряжалась землей, причем на практике эту функцию осуществлял глара той семьи, которая в данной местности поселилась первой. Внутри общины существовало уже несколько слоев. Выше всех стояли главы отдельных патриархальных семей; они пользовались преимущественным правом занимать высокие должности в войске и в управлении. За ними следовали рядовые свободные общинники; из них, особенно в раннее время, составлялось войско. Ниже стояли ремесленные касты, среди них тоже существовал определенный порядок старшинства: выше всех были кузнецы, дальше шли кожевники, ткачи и остальные ремесленники. Самой «младшей» из неполноправных каст считались гриоты, но и у них была градация: гриот кузнецов, например, оказывался выше гриота ткачей. И наконец, на нижней ступеньке общественной иерархии стояли «дьонгорон» и рабы.
Положение главы «дугу» — он назывался «дугу-тиго» — создавало еще большие возможности для накопления богатств в одних руках, чем положение главы отдельной большой патриархальной семьи. Он распределял земли между отдельными «тун», и все, кто входил в их состав, обязаны были отдавать главе общины часть своего урожая. Точно так же облагался налогом любой доход, полученный во владениях общины с чего бы то ни было — от охоты, рубки леса или добычи полезных ископаемых. Считалось, что налог этот принадлежит всей общине и должен расходоваться на ее нужды по указаниям совета глав отдельных «тун». Первоначально это так и делалось, но уже довольно скоро «дугу-тиго» стал распоряжаться налогом единолично, все меньше обращая внимания на совет.
Более того, глава общины имел возможность по своему усмотрению использовать и труд свободных людей, объединявшихся в так называемые возрастные классы. Эти объединения лиц одного возраста создавались первоначально для взаимной помощи в хозяйстве, в частности для обработки полей будущих или настоящих родственников жены каждого из входивших в такое объединение. Создание возрастных классов относилось к очень давнему времени, они составляли часть системы воспитания молодежи и ее подготовки к исполнению, так сказать, гражданских обязанностей. Но впоследствии труд возрастных классов стали использовать и верховная власть, и местные вожди для выполнения различных тяжелых работ, в особенности ирригационных. И труд этот фактически превращался в разновидность барщины.
Такими путями выделялся сильный в имущественном отношении слой вождей, так складывалась родовая аристократия.
Несколько общин объединялось в союз — этого требовали и интересы военной безопасности, и торговые дела. И в результате военных столкновений, под влиянием караванной торговли, которая способствовала накоплению богатств в руках знати «дугу», какой-нибудь из этих союзов начинал возвышаться. В конечном счете под его властью оказывалась более или менее обширная область, которую населяли не только разные союзы общин, но часто и разные народы.
Считалось, что входящие в союз люди происходят от некоего общего предка. Но союз «дугу», особенно осуществлявший главенство на более или менее значительной территории, включал не одних только кровных родственников; в него входили многочисленные категории зависимых свободных людей, вольноотпущенников и рабов. И все же представление о родственной связи сохранялось, хотя она уже давно была чисто условной. Такой союз носит в науке название «клан» — и так мы его и будем называть дальше.
Возвышение какого-нибудь клана прямо зависело от того, каким количеством рабов он распоряжался. Ведь их можно было использовать и как рабочую силу в земледелии, и как воинов. При этом очень часто разница между свободным общинником и рабом клана не только стиралась, но и обращалась не в пользу свободного. И поэтому нередко многие общинники добровольно становились рабами клана. Французский ученый Шарль Монтей имел все основания писать, что для свободного бедняка счастьем было попасть в число клановых рабов (особенно в более поздние времена, когда понятие «клановый раб» стало равнозначно понятию «царский раб»): с одной стороны, он таким способом избавлялся от произвола и вымогательств этих же самых рабов, занимавших в клане привилегированное положение, а с другой — сам приобретал их права и привилегии.
Опираясь на войско, составленное из рабов, глава правящего клана мог себя чувствовать более или менее независимым от старой родовой знати. К тому же караванная торговля давала в его руки немалые богатства, а они тоже помогали укреплению некоторой независимости правителя. Торговля заметно ускорила процесс сложения классов у малинке и родственных им народов: от нее основные выгоды доставались знати (мы уже видели это — в меньшей, правда, степени — в Гане). В руках главы клана — у малинке он носил титул «манса», т. е. «царь», — и его ближайшего окружения находилась основная масса товаров, которые больше всего интересовали купцов с другого «берега» Сахары, — золота и рабов. Эта же верхушка клана покупала и дорогие товары, которые везли в Судан из Северной Африки, — ткани, утварь, оружие, украшения. А рядовые общинники, не говоря уж о рабах, мало чем могли воспользоваться из египетских или североафриканских товаров. Их из статей «большой торговли» интересовала по существу одна только соль.
