В Гао, пожалуй, раньше, чем в других местах Западного Судана, занял прочные позиции ислам. Вероятно, первыми, кто принес сюда новую религию, были купцы-ибадиты. И эта новая религия довольно долго просуществовала в Гао в своей сектантской форме. Любопытно, что во время раскопок в Гао обнаружили надгробные плиты с надписями на арабском языке, относящиеся к XI–XII вв. Причем тексты надписей удивительно похожи на те, что хорошо известны науке по мусульманским погребениям Испании. Очень могло быть, что и изготовляли такие надгробные плиты для Судана сначала в Испании и только позднее их изготовление перешло в руки местных мастеров. На одной из царских могильных плит был выбит пышный титул: «защитник веры господней». Это достаточно ярко рисует и размах международных связей Гао, и претензии сонгайских царей еще задолго до появления на исторической арене великого сонгайского государства, созданного трудами сонни Али и его преемника, основателя второй сонгайской династии, цари из которой носили титул «аския», — ал-Хадж Мухаммеда I.
Но до того как это государство было создано, сонгаям пришлось пройти через стадию вассального государства, подчиненного мансам Мали, В конце XIII в., после неудачной попытки царя Али Колена освободиться от мандингского владычества, войско Сакуры, тогдашнего правителя Мали, надолго привело царей Гао к покорности. Правда, попытки проявить независимость бывали и после этого — не случайно мансе Мусе пришлось пройти через Гао с большим войском на обратном пути из Египта. Но до наступления периода смут в Мали в последней четверти XIV в. сонгаям все же приходилось считаться с волей правителей Ниани. Зато когда это смутное время настало, сонгай довольно быстро и безболезненно избавились от необходимости признавать малийскую верховную власть. Уже в последние годы XIV в. Гао окончательно стал фактически независимым владением. А став самостоятельными, сонгайские цари немедленно принялись опустошать своими набегами восточные владения Мали. С этого момента начался неудержимый рост военной мощи сонгайского государства. Для его соседей наступало мрачное время.
Хроники Сонгаи
Прежде чем приступить к разговору о правлении сонни Али, нам, пожалуй, будет полезно познакомиться с теми источниками, которые позволят нам получить о государстве Сонгай гораздо больше интересных сведений, чем мы имели до этого, когда говорили о Гане и о Мали. Полезно еще и потому, что это покажет, насколько высок был уровень культуры в главных центрах Западного Судана и какую большую роль играли местные уроженцы.
Речь идет о двух исторических хрониках, написанных в XVI и XVII вв. Первая из них носит довольно обычное для средневековой поздней арабской литературы пышное название: «История искателя сообщений о странах, армиях и знатнейших людях». Ее автора звали Махмуд Кати. Этот первый известный нам западноафриканский историк принадлежал к народу сонинке и родился в знатной семье в 1468 г. Знатное происхождение открыло перед молодым человеком широкие возможности. Он получил превосходное по тому времени и тем условиям образование и еще очень молодым занял один из самых важных по значению постов в сонгайской администрации — пост кадия, мусульманского судьи, в Томбукту. Но и помимо этого Махмуду могли позавидовать многие: он вошел в число ближайших советников аскии ал-Хадж Мухаммеда I и сохранил это положение и при его преемниках.
Махмуд Кати прожил очень долгую жизнь — он умер в 1593 г. в возрасте 125 лет. За эти годы перед его глазами прошла вся история головокружительно быстрого подъема и такого же падения сонгайской державы. И по своей должности, и по своим обширнейшим личным связям он превосходно знал жизнь тех областей Западной Африки, которые входили в состав государства Сонгай. А то, что в судейской своей практике Кати сталкивался непосредственно и ближе всего с имущественными отношениями, делает его хронику совершенно бесценным источником: немного найдется в средневековой арабской исторической литературе трудов, которые бы содержали такое количество подробностей жизни и положения настоящих творцов истории — крестьян, ремесленников, рабов, — как «История искателя».
Писать книгу Махмуд начал в 1519 г. На протяжении всей остальной своей жизни он неустанно собирал все новые и новые дополнения. В конце концов ему удалось написать полностью только первые главы — жизнеописание своего покровителя — аскии ал-Хадж Мухаммеда I. Остальную часть хроники дописал уже в XVII в. один из его внуков по материалам, которые собрал дед. Внук этот оказался настолько скромен, что даже не оставил нам своего имени, как бы подчеркнув этим: вся заслуга принадлежит Махмуду Кати.
Автор второй хроники, носящей очень краткое и простое название: «История Судана», родился и жил уже в совсем другое время, в другой исторической обстановке, чем Махмуд Кати. Его звали Абдаррахман ас-Сади, и родился он уже после покорения Западного Судана марокканцами — в 1596 г. в Томбукту. На его личной судьбе смена правителей Судана не слишком отразилась. Он был родом из знатной фульбской или мандингской семьи, и это ему обеспечило должность имама — настоятеля мечети — сначала в Дженне, потом в Томбукту. А с 1629 г. ас-Сади стал одним из главных чинов в административном аппарате марокканского наместника Томбукту. В этой должности он и умер в 1655 г.
И все же благополучная личная судьба, высокое служебное положение при марокканцах не вытравили из души Абдаррахмана ас-Сади патриотических чувств. Весь текст хроники пронизан гордостью за великую сонгайскую державу, за крупнейших ее государей. С любовью рассказывал хронист о своем родном городе Томбукту, о его высокой культуре, о выдающихся и прославленных ученых, живших в этом городе. Недаром мог сказать об этой книге первый ее европейский издатель: «Этот народ, которому пытались отказать во всякой инициативе в деле прогресса, имел собственную культуру, не навязанную ему народом другой расы… Хроника связывает со всеобщей историей человечества целую группу народов, которые до сего времени были почти совершенно от этой истории отстранены».
Положение ас-Сади в марокканской администрации все же сказалось на его книге. Она, наверно, и задумана была благодаря тем возможностям, которые предоставляло автору исторического труда место активного участника «большой политики» Западного Судана во второй четверти XVII в. Именно политической стороной событий ас-Сади интересовался в первую очередь, здесь он широко пользовался и собственными наблюдениями, и какими-то не дошедшими до нашего времени документами.
«Великий колдун»
Имея в своем распоряжении эти две хроники, мы можем теперь возвратиться к правлению первого из великих сонгайских царей — сонни Али Бера, «Али Великого». Впрочем, и Махмуд Кати, и Абдаррахман ас-Сади, хоть и признавали Али видным полководцем и крупным правителем, никаких теплых чувств к нему не питали. «Притеснителем, лжецом., проклятым» именует его Кати. «Был он притеснителем, порочным, несправедливым, кровожадным тираном», — поддерживает его ас-Сади. Оба они рассказывают разные ужасы о преступлениях, которые якобы совершались по повелению Али. «Он приказывал бросать дитя в ступку, а матери — толочь его. И мать толкла ребенка живьем, и его скармливали лошадям», — рассказывает Кати. Особенное неудовольствие у обоих хронистов вызывало враждебное отношение Али к мусульманским законоведам и богословам. Они так и кипят благородным негодованием, когда речь доходит до бесчинств, действительных или мнимых, которые совершались по приказанию сонни Али и были направлены против благочестивых ученых. В чем же все-таки было дело? И действительно ли сонни Али был таким страшным извергом? Попробуем в этом разобраться.
