Но самое интересное дальше. «Я сам был свидетелем еще более странного и Труднообъяснимого случая, — говорит писатель. — Утром 23 января — на следующий день после резни, я заговорил с готтентотской фроу, стиравшей наше белье в саду отеля «Палэшн». Старая толстуха была сильно взволнована и на мой вопрос ответила: «Страшное творится в стране зулусов, роой батьес (красные мундиры) лежат на равнине, словно листья под деревом зимой, — это те, кого убил Кечвайо». Я спросил, когда же это случилось, и она ответила: «Вчера». Я сказал, что это ложь. Ведь если даже допустить, что подобное действительно произошло, то ни один гонец, даже конный, не мог бы за одну ночь принести известие о нем, покрыв расстояние в 200 миль, да еще по велду. Женщина стояла на своем, но ни за что не хотела сказать, откуда она все это знает. На том мы и расстались».
Разговор со старой готтентоткой произвел такое сильное впечатление на Хаггарда, что он тут же поскакал в резиденцию и сообщил там обо всем услышанном. Они тоже считали, что за такое короткое время вести не могли достигнуть Претории. Однако все забеспокоились, полагая, что какие-то события могли произойти еще до вчерашнего дня. Принялись наводить справки, но безуспешно. И только через двадцать часов до претории добрался на измученной лошади гонец с дурными вестями.
Откуда узнала о случившемся готтентотка? «Я и сейчас этого не понимаю, — пишет Хаггард. — Сообщение не могло передаваться криком с вершины одной горн на другую, как это делают кафры, но между Преторией и Изандлваной простирается Высокий велд, где нет гор. Разве что туземцам известен или был известен способ передачи новостей почти со скоростью телеграфа, о котором мы, белые, ничего не знаем».
Что это за способ? Пока что остается только гадать. Однажды в пустыне Калахари, путешествуя там с прекрасным знатоком бушменов Дональдом Бейном, Лоуренс Грин увидел дым на горизонте. Что это, пожар в саванне? Нет, ответил Бейн. Он позвал старика бушмена, находившегося в. их лагере, и что-то спросил его. Старик взглянул на дым и ответил: кто-то из его племени охотится, они упустили антилопу гемсбока и убили двух спрингбоков У высохшего русла реки Носсоб. Собрали коренья и мед. Мед хороший и из него можно сделать приятный освежающий напиток.
«Я смотрел на дым и не видел в нем ничего особенного, — г пишет Грин. — Бейн же объяснил мне, что это «радио Калахари». Многие люди могут читать дымы. Позже я открыл тот же способ передачи информации у некоторых аборигенов Австралии».
А что, если поискать ключ к разгадке в другом? Автору эти строк довелось слышать барабанный язык в районах, близких к тем местам, о которых пойдет речь в книге. И вряд ли мы поверили бы в такое, если б самим не довелось услышать этот тревожный и загадочный рокот. Он несся над лесом, проникал в. самые потаенные его уголки, дробно рассыпался по саванне, заглушая стрекот цикад и птичий гомон, летел от селения к селению, отвлекая жителей от привычных дел, заставляя их напряженно вслушиваться… Гремели говорящие барабаны. Палочки, совсем не различимые даже вблизи, колотили по стволу дерева, выдолбленному и обтянутому бычьей шкурой, но мы тогда не понимали — о чем они? А спрашивать было нельзя. Эти люди не могли себе представить, что их удивительный язык, их средство общения, которое осваивают в Южной Африке уже в юном возрасте, может быть кому-то непонятным…
Язык барабанов весьма распространен на африканском континенте. У суданской народности нилотов, например, во время осенней церемонии посвящения в мужчины весть о начале торжества с помощью тамтамов разносится по окрестным деревням. Еще несколько веков назад правитель государства Конго распространял по столице свои повеления именно с помощью барабанов, а подданных у него в городе Мбанза-Конго было несколько десятков тысяч.
Нужно поездить по африканским дорогам в сезон дождей, чтобы по достоинству оценить барабан как средство коммуникации в местности, где леса практически непроходимы большую часть года. Европейцы быстро поняли преимущества этой своеобразной почты. Уже в 1899 году бельгийские чиновники в Конго использовали ее для передачи приказов своим агентам в глухих районах.
Один из самых крупных барабанов народности бахема в селении Лесоли в районе водопада Стенли в Заире слышен в селении Ятука, удаленном от Лесоли на 20 миль. Но на самом деле сообщения редко передаются так далеко. Обычное «рабочее» расстояние — шесть или семь миль в ночное время и четыре-пять миль утром или днем.
Куда большее расстояние преодолевает информация, передаваемая поэтапно, эстафетой. Это бывают очень важные сообщения.
Главное препятствие в передаче такой «сквозной» информации — языковая разобщенность племен. Сложная этнолингвистическая мозаика некоторых областей не позволяет одному племени понять язык другого. Специального же языка барабанов для всей Африки нет и быть не может, ибо язык барабанов — это тот же, только особым способом переданный язык народности или племени. Но в случае с Наталем такой проблемы не стояло: язык зулу был здесь в прошлом веке универсальным, общепринятым языком для всех этнических групп. Почти во всех африканских деревнях и поныне сохраняется строгий ритуал передачи известий с помощью барабана. Человек, желающий «отправить» в соседнее селение какое-нибудь сообщение, должен непременно «простучать» свой код, а он есть у каждого взрослого члена клана, а уж потом передавать свое «письмо». И ни один другой барабанщик под страхом всеобщего презрения не имеет права вмешиваться в передачу! При этом приоритет предоставляется тому сообщению, которое несет в себе наибольшую смысловую нагрузку.
Лучшее время передачи известий на барабане — раннее утро и время ближе к ночи. Днем в деревне, лесу и саванне много отвлекающих звуков. Чаще всего сигнальные барабаны устанавливаются на высоком берегу реки: вода переносит биение инструмента дальше, чем воздух.
Но как же с разгадкой «языка барабанов»? В последнее время этнографы и музыковеды значительно продвинулись вперед в изучении различных видов сигнальных систем народностей Африки, в частности языка свиста и «барабанного языка». «Секрет оказался прост, потому что прост сам способ передачи, — говорит английский исследователь Дж. Каррингтон в книге «Говорящие барабаны Африки».
Как известно, многие языки Тропической Африки тональны, а это значит, что каждый отдельный слог имеет свой особый музыкальный тон — высокий или низкий. При разговоре слышны постоянное повышение или понижение тона. Варьирующие тона слов нужны для того, чтобы не смешивать похожие по звучанию слова. Парные африканские барабаны тоже могут выбивать высокие и низкие ноты. Сопоставив это, нетрудно прийти к заключению, что основа языка барабанов — тональная форма слов, составляющих язык. В этом все дело. То, что выбивается на барабане — лишь тональный образчик слов, барабанный язык».
Конечно, не все барабаны — «говорящие», их вытесняют сегодня более современные средства коммуникации: телефон, почта, радиосвязь… Но в прошлом веке…
Совпадения, случайности? В таком случае многие неразгаданные тайны Южной Африки можно объяснить только этим.
Так или иначе, весть о победе зулусской армии под началом Кечвайо над отрядами полковника Дернфорда разошлась молниеносно на огромные расстояния. Р. Самуэлсон, переводчик при плененном позже вожде, вел подробный дневник, куда записывал все высказывания Кечвайо. Впоследствии он стал сотрудником департамента по делам аборигенов в Натале и его дневник превратился в официальный документ. Однажды в сентябре 1881 года Кечвайо сказал Самуэлсону: «Прошлой ночью мне приснилось, будто бы я вернулся в Зулуленд. Мой отец с матерью целовали меня так, что у меня стадо горько во рту». В другой раз Кечвайо сказал о комете, видной на небосклоне со Столовой горы: «Это знак, что королева отправляет меня в Зулуленд». Ссылка закончилась через два года, и ни одно из этих откровений вождя можно не принимать всерьез. Но в дневнике Самуэлсона есть такое место: «12 сентября 1881 года. Правитель полагает, что Масумпа сдался и в Басутоленде наступил мир». Масумпа, третий сын Мошешц, вождя народа басуто, поднял восстание против властей и отнял у них много сил. С 5 тысячами воинов Масумпа атаковал город Масеру, и война длилась уже год, когда Кечвайо произнес свои слова. Ничто не предвещало быстрое поражение. Конец войне пришел совершенно неожиданно, и новость об этом добралась до Кейптауна только 13 сентября…
