– И вот, сидя на террасе своего дома, я подумал, что, хотя моя жена умирает, счастье не должно умереть вместе с ней. Ведь счастье окружает нас со всех сторон. Оно – внутри машин, которые постоянно проносятся в нескольких сотнях футов от нашего дома. Вот я и повесил этот знак. Я ничего особого от него не ждал – просто хотелось, чтобы люди на дороге не забывали ценить текущий момент. Нужно смаковать каждый неповторимый миг, когда мы находимся рядом с любимыми людьми, – нужно отчетливо осознавать счастье, которым этот момент полнится.
Издали донеслось еще несколько гудков разных автомобилей – один за другим.
– Жена обратила внимание на эти гудки, которые сразу же стали доноситься из-за рощи. Она спросила, что это может означать, и я рассказал о табличке. Со временем люди стали сигналить все чаще, и эти звуки стали для моей жены подлинным лекарством. Звуки клаксонов напоминали ей, что она не осталась одна на пороге смерти. Она – часть мира, наполненного счастьем. Счастье окружает ее со всех сторон.
Когда закрывается одна дверь к счастью, немедленно открывается другая. Но нередко мы так долго глядим на закрытую дверь, что не замечаем открывшейся.
Хелен Келлер
Минутку я сидел молча, переваривая слова собеседника. До чего же трогательная и вдохновляющая история!
– Хотите с ней познакомиться? – спросил он.
– О да! – сказал я с некоторым удивлением. Мы беседовали так долго, что я стал воспринимать его жену скорее как литературный персонаж, а не как живого человека.
По пути в ее комнату я старался настроиться так, чтобы не выглядеть шокированным при виде умирающей. Но войдя в комнату, я увидел улыбающуюся женщину. Никогда не догадался бы, что она на пороге смерти. Казалось, она только разыгрывает больную.
До нас донесся еще один гудок, и женщина игриво улыбнулась мужу.
– Семья Харрисов поехала, – сказала она. – Приятно слышать. Я по ним уже соскучилась.
После того как мужчина представил нас друг другу, женщина поведала, что сейчас ее жизнь столь же богата, как и прежде. Сотни гудков каждый день и каждую ночь – они кричат, пищат, ревут, пиликают, возвещая миру о своем счастье.
– Они и понятия не имеют, что я лежу здесь и слушаю их. Но я их уже узнаю. И сама не знаю, как я научилась различать их по звуку клаксонов.
Человеку свойственно считать свои беды, но не радости. Если бы он подсчитывал их должным образом, то убедился бы, что ему даровано вдоволь счастья.
Федор Достоевский
Чуть покраснев, она продолжила:
– Я сочиняю о них истории. Представляю себе, как они резвятся на берегу или играют в гольф. Если на улице дождь, я представляю, как они идут в аквариум или в супермаркет. По ночам они у меня ходят в парк развлечений или танцуют под звездами. Счастливые, – голос ее ослаб, словно она начала погружаться в сон. – До чего же счастливые… счастливые.
Воцарилась тишина, нарушаемая лишь звуками клаксонов вдалеке.
Наконец я посмотрел на тренера. Он улыбнулся мне. Мы оба поднялись и вышли из комнаты. Молча прошли к двери, но уже на пороге у меня возник вопрос:
– Но ведь врачи давали ей шесть месяцев, верно?
– Верно, – по его улыбке я понял, что мой следующий вопрос ему уже известен.
– И вы сказали, что она уже была больна несколько месяцев на тот момент, когда вы установили знак.
– Ага.
– А я впервые увидел вашу табличку более года назад…
– Так точно, – сказал он, похлопав меня по плечу. А затем добавил: – Заходите к нам при случае еще.
Знак простоял еще с год, а потом вдруг исчез. «Должно быть, умерла, – подумал я с грустью. – Но по меньшей мере, она была счастлива и пережила любые прогнозы. То-то ее врачи были удивлены, наверное!»
Несколько дней спустя я снова ехал по шоссе 544 в сторону пляжа и впервые ощутил не радость, а грусть на этом участке дороги. До последнего момента я надеялся, что знак возобновили – возможно, грозовой ветер просто сдул хилую картонную табличку, – но знака действительно не было. Внутри стало сумрачно.
Я все думал об этой женщине, которая сумела собрать по крупицам счастье перед лицом боли и смерти. Я думал о том, сколь много людей имеют все, что нужно для радости, но все равно только и делают по жизни, что тоскуют и жалуются.
Неделю спустя я опять оказался на шоссе 544. Подъезжая к дамбе, я издалека увидел чудесную картину. Там, где прежде стояла хлипкая картонная табличка, теперь водрузили стационарный знак. Он был шесть футов шириной и четыре фута высотой
[11], с мигающими огоньками по периметру. С обеих сторон этого знака на желтом фоне огромными буквами была исполнена знакомая надпись: «ЕСЛИ ТЫ СЧАСТЛИВ, НАЖМИ НА КЛАКСОН!»
Со слезами на глазах я нажал на клаксон, сообщая тренеру и его жене о том, что еду мимо их рощицы. Я живо представил, как женщина произнесла с задумчивой улыбкой: «А вот и Уилл проехал!»
Благодаря поддержке любящего мужа эта замечательная женщина смогла сфокусировать свое внимание не на своей реальности (как ее описали специалисты в области медицины), а на счастье, которое бурлит вокруг. Тем самым она посрамила все медицинские прогнозы, получила возможность радоваться каждой минуте и привнесла немного света в жизни миллионов людей.
Какую же дивную жизнь я прожила! Жаль только, что я не поняла этого раньше.
Колетт
Жизнь – это не то, где ты находишься, это направление, в котором ты движешься. И определяется оно тем, куда ты смотришь.
С первого своего вздоха мы движемся к могиле. Никто не знает, когда мы туда доберемся. Умереть – не трагедия. Трагедия – так и не начать жить. Не научиться радоваться тому, какие мы есть.
Мы склонны откладывать счастье на «потом». Мы станем счастливы тогда, когда решатся все наши проблемы. Но ведь все ваши проблемы исчезнут лишь в тот день, когда вы испустите свой последний вздох. А до тех пор всегда будут трудности и препятствия, чтобы вы могли снова и снова принимать решение – да-да, именно решение – в пользу того, чтобы быть счастливым.
Недавно, посещая Китай, я обедал вместе с представителями моего китайского издателя Beijing Bookey. Один из них рассказал мне старую китайскую притчу о вечно недовольной женщине.
Итак, жила-была женщина. И было у нее два сына. Один зарабатывал на хлеб торговлей зонтиками, а другой продавал соль.
Каждое утро после пробуждения женщина выглядывала в окно. Если на улице было солнечно, она жаловалась: «Какой ужас! В такую погоду никто не станет покупать зонтики у моего сыночка».
Если же за окном шел дождь, она причитала: «Горе-то какое! Никто не пойдет за солью в такую погоду!»
