– Что случилось? – спросил Щурка.
– Кабана поймали, – ответил Свей, – половина печени моя, это я его удержал! Одной секирой! Это в знак благодарности.
– Верно, – подтвердил Ступка, – а Корт кабана одной стрелой убил, ну и я сулицу кинул.
– Доброе дело! – похвалил всех Житомир. – Первую кровь мы взяли, значит, угодное богам дело задумали. А кабана тащите к костру, пир устроим.
Кабана распотрошили и уполовинили, Корт и Свей разделили печень. Житомир открыл бочонок мёда и пива, сказал:
– Берёг на возвращение, но, видно, знак мне свыше, что сейчас надо отпраздновать.
Щурка и Третьяк играли на дудочках, Свей пел северные баллады. Всем было весело и легко, так что даже забылось, где они празднуют. Ватага гуляла полночи, пока не зашёл месяц, тогда наконец все улеглись спать, не думая о том, что их ожидает завтра.
– Вот оно! – Лузгай указал на смутно угадываемую полоску леса далеко на севере, перед которой раскинулась топь. С запада на восток, насколько хватало глаз, тянулась полоса вязкой холодной жижи, с одиноко торчащими кривыми ольхами. Видневшиеся на воде редкие пучки травы не могли служить надёжной опорой. Почти вся поверхность болота была затянута зелёной ряской, кое-где в небольших лужицах отражалось восходящее розовое солнце. Над топью медленно ползли полосы тумана. Должно быть, в них утопали все запахи и звуки.
– А как туда пройти? – спросил Ступка.
– А этого я не знаю, я только до этих мест доходил.
– А как же нам дальше в эту топь лезть? – подал испуганный голос Щурка.
– Тут гать должна быть, – сказал Житомир. Новость была неожиданной для всех, даже для приказчика. – Но сейчас не об этом. Лузгай, напомни, о чём у нас с тобой уговор был?
– Что довожу тебя до места, а ты мне три гривны даёшь.
– Хорошо, держи, – купец вложил три слитка серебра в грязные, мозолистые руки. – Ну что, ряд исполнен.
– Исполнен, всё по чести, – Лузгай поклонился.
– И никакой обиды ты на меня не держишь?
– Какая обида, ни в кои веки.
– Коли так… можно.
Стоявший сзади Свей, прежде чем кто-то успел что-то сделать, рубанул Лузгая повыше загривка. Голова ватажника упала на грудь и повисла на куске мяса.
Испуганные и удивлённые глаза Лузгая посмотрели прямо на Корта, а потом из обрубка шеи на два локтя вверх струёй ударила кровь. Обезглавленное тело ещё смогло сделать два шага и рухнуло в болото. Красное смешалось с зелёным.
– Ты что творишь! – первым вышел из ступора Корт, накладывая стрелу и натягивая лук.
– Потише, Корт, клятву нарушить хочешь?
– Какую клятву?!
– Которую ты давал, когда братину пили? Или забыл? Свей, опусти секиру, не зли охотника.
Северянин с гадостной улыбкой заткнул окровавленную секиру за пояс. У Корта рука уже дрожала от напряжения, долго так держать лук внатяг он не мог, максимум ещё десять ударов сердца. Нужно было выбирать, стрелять сейчас или…
Корт медленно отпустил тетиву. Стрелу не убрал, натянуть её и отпустить – один вдох. Правда, северянин даже с голыми руками опасен, но у него тоже на поясе нож и топор висят.
– Так какую же я клятву нарушил, други, как подумал обо мне охотник? – спросил Житомир. – Вы все знали, куда мы идём, знали, что ищем то самое место, – купец понизил голос. – В любом деле жертва нужна. Чтобы защититься от тех, кто нас ждёт, тоже жертва требуется и кровушка человеческая необходима. Так пусть это будет кровь смерда, а не наша. Так ведь? – ватага слушала внимательно, только Корт, не пойми зачем, стоял с наложенной стрелой. – А смерд – ему-то что? Он за Кромку ушёл богатым человеком. Свей, не трогай то, что я ему дал.
– Я пришёл сюда не за серебром, ты знаешь, купец, – недовольно буркнул северянин.
– А мы его почтим, жертвы принесём богатые, посмертие ему хорошее будет.
– Ты с ним из одного котла ел, – протянул Корт.
– Ел, поэтому своё слово сдержал и без помощи за Кромкой не оставлю, – рассудительно ответил Житомир. – Ну что, други, я никого не держу, кто хочет, может идти, клятву его я ему прощу.
Тихий голос в голове Корта шептал: «Что тебе до этого смерда? Ты его даже не знал. А там серебро. Серебро!!!»
Ему вторил другой голос, погромче: «И тебе не противно будет брать в руки это серебро?»
Корт посмотрел на своих попутчиков, они уже приняли решение, и сейчас переминались от страха, неуверенно поглядывая на него. Им нужен был кто-то, кто оправдает их решение.
Этих троих ватажников так просто бросить Корт тоже не мог. Тем более наедине с Житомиром и Свеем.
«Я возьму серебро, а за это помогу хорошим людям», – попытался он себя утешить.
– Мы пойдём с тобой, Житомир, – наконец произнес Корт. – Но ты поклянёшься, что мы получим свою долю, вернёмся с ней целые и невредимые обратно в город и оттуда уйдём куда захотим, ты нам никаких препятствий чинить не будешь.
– Ты меня прям за татя какого-то принимаешь, но я клянусь, что сделаю всё, чтобы вы вернулись в город со своим серебром и оттуда смогли уйти на все четыре стороны. Клянусь перед всеми богами. Ну что, ряд заключили?
– Заключили! – хлопнул в ладоши Ступка.
– Другое дело. А теперь нам нужно гать найти.
Купец закатал рукава, присел на корточки возле тела Лузгая и зачерпнул красной водицы.
Корт сразу пожалел, что поддался жадности и уступил Житомиру. Он прикрыл глаза, костеря себя за свою тупость и жадность, но отступать было уже поздно. Да и все остальные, не раздумывая, остались, и если ему было плевать на Лузгая, почему бы не плевать и на них?
Купец между тем развязал мешочек, который снял с шеи, накапал туда воды, смешанной с кровью, и что-то пробормотал. Охотник сразу ощутил приступ тошноты, вызванной точно не видом смерти, на своём веку ему всякого довелось повидать. Тут было что-то другое. Он неосознанно схватился за серебряный круг на груди, и его тут же отпустило. Может, ему показалось?
А Житомир ходил по кромке топи и разбрасывал порошок из мешочка, словно сеятель. В воздухе отчётливо запахло серой, можжевельником и чем-то солёным.
– Смотрите, вот она, гать! – первым закричал Третьяк.
Корт посмотрел, куда указывал юноша. И точно, в мутной воде явственно просматривалась узкая чёрная полоса, идущая прямиком к лесу. И как он раньше её не заметил? Морок, что ли?
– Слеги всё равно нужно нарубить, – сказал Ступка.
– Дело говоришь, ты и займёшься, лучше тебя всё равно никто не справится.
От похвалы купца Ступка сразу зарделся, как девица, а Корт в очередной раз подивился, как же всё-таки иногда просто управлять людьми.
Нарубив из здешних деревьев кривоватые слеги – узкие оглобли пять-шесть локтей в длину, ватага осторожно ступила на гать.
