– Други, как вы по этой воде ходили, не понимаю, – донёсся голос из дыры в кургане.
– По какой ещё воде? – искренне не понял Корт.
И тут земля у него поехала из-под ног. Брёвна под курганом жалобно заскрипели, и вершина провалилась внутрь. Охотник плюхнулся на копчик, проехался по земле, как по ледяному склону, и увяз ногами в вязкой жиже, которая быстро поглощала могилу воина, вместе с его скелетом, кольчугой, мечом и драгоценными кубками.
– Ступка, живой? – крикнул Щурка.
– Жив! – ответил кузнец, заляпанный грязью до самой макушки. – Дай за что уцепиться.
– Хорош скулить! – рыкнул Свей, оказавшийся у него за спиной. – Давай сюда руку.
Северянин схватил Ступку и одной рукой вывалок кузнеца на пока ещё сухое место. Корт успел подивиться силе Свея и порадоваться, что поединок с ним откладывается. Он вытащил нож и топор, воткнул в землю, как опору, перевернулся на живот и стал карабкаться по склону кургана, как по леднику. Довольно быстро он забрался наверх. Облепленный грязью с ног до головы, провонявший болотной тиной, Корт глубоко вздохнул. Как же ему хотелось оказаться подальше от этих мест, смыть с себя всю грязь и больше никогда-никогда не возвращаться в это гиблое болото!
Охотник аж застонал от этого желания, но стиснул зубы, грёзы грёзами, а дело не ждёт. Житомир уже пёр по озеру, что твоя ладья, не обращая внимания ни на что, за ним плёлся Щурка. Чуть поодаль от них шагали Свей и Ступка. Северянин ступал широко, не боясь попасть в трясину, от него расходились волны, и впрямь как от драккара под парусом. Корта явно никто не собирался дожидаться, а он и не стал о себе напоминать. Споро убрал с одного плеча тетиву, закинул тул за спину, вовремя заметил плавающую неподалёку слегу, спрыгнул в воду, подхватил ее и пошёл за остальными.
Ступку он догнал быстро.
– Ты чего еле плетёшься? Ты что, на себе ещё и тащишь чего-то?
– Да что успел ухватить, то и тащу, кувшин медный только смог удержать, когда этот тур меня выволок. Эх, какой клад без толку пропал.
– Ты лучше думай о том, чтобы не отстать, а то останешься один со своим кладом в этих болотах.
– Да я вперёд тебя до хвойника доберусь.
– Да я вижу, тебя вон все обогнали. Постой, а где Третьяк?
– Малец-то? – кузнец остановился. – Я его вообще не видел, как в курган залез.
– Должно быть, обогнал всех. Нам тоже не стоит медлить.
Как ни храбрился Ступка, до обрыва, поросшего лесом, первым добрался Корт. Он обернулся посмотреть, как там соратник. Ступка стоял на месте и дёргал ногой.
– Чего там? – спросил охотник.
– А, пёсья кровь, зацепился за что-то.
– Не засасывает?
– Не, коряга, наверное. Слушай, помоги, а?
– Ещё мне твои горшки таскать, – буркнул Корт, но на помощь другу пошёл.
Он вошел в воду по колено, вытащил топор на случай, если рубить что-то придётся. Но не успел он схватить Ступку за плечо, как то, что держало кузнеца, само появилось на поверхности.
Из-под воды вынырнула рука и крепко вцепилась в штанину Ступки.
Корт остолбенел, очень хотелось думать, что это всего лишь морок. А Ступка закричал, но явно не от боли. Конечность была вся покрыта илом и водорослями, так что были видны только белые, как алебастр, пальцы.
А вслед на ней вынырнула и голова существа. Третьяк!
Точнее то, что было им когда-то. Вместо глаз у него виднелись только мутноватые белки, из носа и рта свисала бахрома водорослей. Существо издало утробный булькающий звук, должно быть такой же, как издаёт утопленник, когда остатки воздуха выходят у него из лёгких.
Ступка кричать перестал, лишь вяло пытался выдернуть штанину из захвата. Корт тоже застыл. Он перехватил топор поудобнее, не зная что делать, где-то в глубине души всё ещё надеясь, что, может быть, всё как-то само собой разойдётся.
Ступка дёрнул ногой сильнее, и тогда из воды вылетела вторая рука. С ножом! Тварь вонзила его точно в бедро кузнецу. Тут-то он и очнулся, выхватил топор из-за пояса, стал отмахиваться им, быстро, но неточно. Попал несколько раз по лицу, срубил нос и скулу, из раны медленно потекла зеленоватая сукровица.
– Навь! – надсадно закричал Корт, предупреждая остальных.
Он рванул изо всех сил на помощь, ударил тварь в спину, та никак не отреагировала. Спокойно принимая на себя удары Ступки, она вытащила и снова воткнула нож ему в бедро ещё несколько раз.
Корт замахнулся и, от души заведя руку за спину, рубанул навь в загривок. Попал! И… топор увяз. Охотник дёрнул его на себя, но руки поехали по скользкой рукояти, и он опрокинулся назад в воду.
Ступка перестал махать секирой, попробовал перехватить руку с ножом, чтобы хоть как-то защититься. Навь этим воспользовалась, схватила кузнеца за ноги и опрокинула его в воду.
Корт с такой скоростью вырвался на поверхность, словно на дне его поджидали новые ожившие трупы. Между тем кузнец продолжал бороться с навью. Широкоплечий, с ладонями-досками, Ступка с трудом удерживал натиск порубленного Третьяка, с торчащей из спины секирой.
Сцепившись, они то исчезали под водой, то снова появлялись. Навь упорно лезла к лицу кузнеца и старалась его просто притопить. Корт сорвал со спины тул.
«Вода попала!» – с сожалением подумал он о стрелах и луке.
Быстро натянул тетиву на плечо лука. Навь и человек судорожно дёргались, менялись местами, не давая прицелиться.
– Ступка! – заорал Корт. – Вытащи её наверх.
То ли кузнец его услышал, то ли случайно так вышло, но навь ненадолго оказалась на поверхности. Корт выцелил облепленную тиной голову, выпустил тетиву.
О! На это тварь наконец отреагировала. Стрела попала ей в затылок, она отпустила кузнеца, обернулась и уставилась на охотника своими бельмами. Чуть повыше их, прямо в лоб, Корт вогнал вторую стрелу.
Башка нави лопнула, расплескав брызги смердящей жидкости. Вонь поднялась такая, что Корту казалось, его вывернет наизнанку, но он справился. Первым делом, уперев ногу в рухнувшее тело, вырвал свою секиру. Затем могучим рывком, хоть и не таким, как у Свея, конечно, он вытащил кузнеца из воды и подтянул к обрыву.
Сверху на них смотрел совершенно ошалевший Щурка.
– Что стоишь, помогай, – крикнул ему Корт.
– Ч-что это б-было? – спросил приказчик, когда они выбрались на сушу.
– А то ты не знаешь, – ответил охотник, распарывая штанину кузнецу. Под ней оказалось пять кровоточащих ран, но кровь текла не сильно, не хлестала, значит, жилу тварь не перебила.
– Щурка, ты самый сухой у нас, нарви ткань, чтобы его перевязать, и мне немного оставь.
– Ты ранен?
– Лук протереть.
