«Не добегу, поймают, – печально вздохнула она. – Накажут, если собак не спустят… – девочка охнула. – Не леший ли кроется там за деревьями?!»
Замотав головой, Славка отмахнулась от видения. Испугавшись, она обернулась на служек. Кровь застыла у девочки в жилах. Позади нее никого не было видно. Подобрав подол, она побежала вслед за Адой и служками с факелами, надеясь, что те, безмолвные и бесчувственные, не забудут ее в лесу.
Перед замершей белоснежной рекой их ждала Рогведа. Глаза ведьмы были задумчивы, она казалась очень довольной. Босая, она стояла на берегу в одной рубахе. Но что это была за рубаха! Расшитая множеством лент, украшенная деревянными подвесками в форме животных, птиц и людей, длинными металлическими пластинами, дисками разных размеров и даже колокольчиками!
В руках у ведьмы был бубен. Рядом с нею пылал жаром высокий костер. Над костром, облизываемый пламенем, висел чугунный котел. В котле бурлила зловонная зеленая жижа. Позади ведьмы темнела во льду широкая прорубь.
Когда Славка увидела прорубь, она задрожала, вспомнив, какой обжигающей может быть холодная вода.
Склонившись к костру так, что пламя едва не задевало рыжие кудри, ведьма помешивала жижу деревянной ложкой и приговаривала что-то так быстро, что Славка не могла разобрать ни слова. Погрев бубен над костром, Рогведа стала раскачиваться из стороны в сторону. Пластины на ее рубахе задребезжали. Ведьма закатила глаза. На лице проступил дикий оскал. Смотреть на нее было страшно.
Переглянувшись, служки начали медленно раздевать Славку и Аду, припевая что-то сиплыми голосами. Ступив в снег босою ногою, Славка охнула и тут же прикрыла рот рукою.
Ведьма дернулась, перестала петь и взглянула на Славку. Ее глаза загорелись яростью, а бледные руки сжались в кулаки.
Дав Славке подзатыльник, служка прошептала ей в самое ухо:
– Что бы ни случилось сейчас – молчи. Или умрешь.
Дальше все было как в страшном сне. Вскрикнув, ведьма вдруг закружилась перед ними, исполняя странный танец. Браслеты на ее руках позвякивали, амулеты постукивали. Издавая стоны и вопли, Рогведа вертелась волчком вокруг девочек, терлась о них полуголым телом. Пару раз даже лизнула каждую в лицо. Следом за ведьмой вился зеленый туман. Славка не понимала, шел он от Рогведы или от котла, но он обволакивал ее, одурманивал.
Славка почувствовала, как у нее подкосились ноги. Веки стали слипаться, ей было трудно стоять.
Ведьма стонала, поднимая руки к черному небу, усыпанному звездами. Голоса неподвижных служек, замерших печальными истуканами чуть поодаль, напоминали глухой гул. Зеленые языки пламени плясали на их бледных, обескровленных лицах.
Ведьма бросилась к костру. Хватая голой рукою жижу из котла, она стала рисовать круг вокруг Славки и Ады. В неистовстве Рогведа совсем не чувствовала жара огня, и, казалось, тот не мог навредить ведьме. Закрыв круг, ведьма вскочила на ноги и стала водить пальцами себе по лбу и щекам, оставляя разводы от жижи и снега, повторяя монотонно: «Торри – ям. Торри а-а-ам-м».
У Славки закружилась голова. Звуки и запахи пропали. Тело перестало чувствовать холод. Ее руки превратились в длинные крылья, а ноги вросли в землю. Она полетела, поплыла, заскользила над рекою в сладостном бреду. И вдруг вспорхнула выше деревьев…
Когда Славка очнулась, она не могла пошевелиться, не могла раскрыть усталых глаз. Оказалось, она лежала голая на снегу, но это ее нисколько не беспокоило. Ей было тепло и уютно. Она пребывала в сладостной томной неге. Почувствовав, как кто-то осторожно кладет ее на бок, девочка не противилась и даже замурлыкала что-то себе под нос. Холодные пальцы бережно, почти ласково потрогали ее ухо.
Но вдруг ухо пронзила страшная боль. Словно жидкий огонь проник ей в голову, выжигая изнутри все естество Славки.
От ужаса она попыталась открыть глаза, но слипшиеся веки не слушались.
Девочку насильно уложили на другой бок. Когда пальцы снова коснулись ее уха, она попыталась замотать головою, но тело словно окаменело. Жгучая, страшная боль из головы потекла в горло, наполняя нутро Славки. Вздрогнув, она издала страшный крик, но склеенные губы пропустили всего лишь мычание.
Тогда те же холодные руки разлепили ей веки, одно за другим, но она видела все еще плохо. Тонкий палец воткнулся ей в рот, разлепляя кровоточащие застывшие губы.
Набрав воздуха для нового крика, Славка приготовилась заорать, но тут ей в рот полилась обжигающая жижа, запекая раны на губах, и она едва не захлебнулась.
Когда жижа заполнила ее всю, сжигая изнутри, Славку бережно подняли под руки и, торопясь, поволокли к проруби. Она не сопротивлялась – просто не могла. Подведя девочку к краю проруби, служки толкнули ее в воду.
Расслабленное и неуклюжее, Славкино тело медленно погрузилось в темноту. Ни боли, ни холода она не чувствовала. Застыв под водою у самого дна, девочка испытывала облегчение и покой. Ей захотелось уснуть здесь, в этой мутной темноте, остаться навсегда.
Славка не понимала, сколько она пробыла под водой, много или мало. Время словно перестало существовать. Но вдруг в серой мути перед нею возникло застывшее, посиневшее лицо Ады.
Глаза девочки были выпучены, губы белы. Она была неподвижна. Ее тело и волосы слегка покачивались в воде.
Это было так жутко, что Славка наконец осознала, где она. Поняла, что ей срочно нужно выбираться из проруби или она умрет, окоченеет, как Ада. Славка вдруг почувствовала, что коснулась дна и поранила ногу о сучок дерева.
Взглянув наверх, девочка подумала, что река неглубокая, можно выбраться. Но сил, чтобы подняться, оставалось слишком мало. Да и, начав двигаться, она стала вдруг задыхаться.
Схватив Аду за руку, Славка ощутила, что та горячая. Вздрогнув, девочка собралась, оттолкнулась ото дна и потянулась наверх.
Вдруг перед нею вспыхнули гневные глаза Рогведы. Славка отмахнулась от видения и стала медленно и упрямо подниматься к свету. Ей казалось, что она совсем не движется, но вот ее голова вынырнула из воды. Лицо защипало от морозного воздуха.
Подплыв к краю проруби, Славка стала выталкивать скользкое, тяжелое тело Ады. Казалось, это невозможно: ей не хватало сил. Голова Ады, облепленная мокрыми волосами, то выныривала, то снова погружалась под воду. От ее тела шел пар.
Славка стала тонуть.
Наконец на помощь девочке пришли служки. Вытащив нагую Аду, они уложили ее на снег.
Славка к тому времени уже приросла к краю проруби, стуча зубами. Как ее вынимали, девочка почти не помнила. Она запомнила только, что валялась на снегу, что Ада вдруг открыла глаза и ее, скорчившуюся, стало рвать водой. Что Рогведа лежала возле костра, спиною к ним, неподвижная. Ее рыжие волосы разметались брызгами на снегу, а тело посинело.
Служки подняли девочек, но не трогали ведьму, боясь даже глядеть в ее сторону.
