– Нечего бояться. Я заклял духов, они тебя не тронут. Просто держи его и тихонько стучи. Вот так – тук, тук, тук… Сильно не надо, я и так услышу.
Девушка с опаской взяла бубен, повертела в руках. Всякий знает – нельзя трогать вещи чародея. Да еще такие, в которых живут духи! Но если он сам разрешил…
– Куда ты собрался? – спросила она, разглядывая рисунки на туго натянутой звонкой коже.
– На лед.
– Но он только встал! Он же проломится! Не ходи…
– Стучи, – нойда вручил ей колотушку и поднялся. – Пока я не вернусь. Самое главное – не переставай. Поняла?
– Д-да.
– А на зверей моих, если полезут, не обращай внимания.
– Но…
– Тогда и они на тебя не обратят, – обнадежил нойда. – А теперь… Где тут у тебя поленница?
Глава IV. Морская равка
Осеннее солнце медленно догорало в облаках. Нойда шагал по льду, неся перед собой охапку нарубленного плавника. Поверх дров он положил несколько свитков бересты на растопку. Солнце уже ушло за утесы, и хотя небо еще алело на западе, залив был погружен в густую тень.
Лед, так красиво сверкавший поутру, подтаял сверху и стал неровным и скользким. Но серые пимы шамана недаром были украшены узорами в виде медвежьих когтей. Пимы были закляты, чтобы не попасть в трещину или промоину и не оступиться в самый неподходящий миг.
Отойдя от берега шагов на двести, нойда остановился и принялся раскладывать костер. Сложил дрова домиком, ударил кресалом по кремню. Посыпались искры, затлела береста. Нойда сунул ее в дрова, подул, чтобы разгоралось пламя.
Затем достал костяной нож и порезал себе палец. Несколько капель крови упали на лед.
– Ну давай, нечисть, приходи, – пробормотал он сквозь зубы и сел чуть поодаль – ждать.
Солнце уходило в облака. Мир темнел. Зеленоватый лед залива уже казался почти черным. Скоро он должен был совсем слиться с ночным мраком.
Лишь, тихо потрескивая, горел костер.
Вдруг быстро и плавно лед с шипением просел и разошелся, костер потух, дровишки поплыли по воде.
Тихо плеснула вода – раз, другой. Нойда подобрался, не сводя взгляда с полыньи – вернее, с белесого пятна, которое всплывало из глубины. Он был напряжен, как рыболов, в руках которого натянулась и затрепетала леса.
Над краем полыньи появилась голова, затем плечи и грудь. Две гибкие руки мягко легли на край льда. Длинные белые волосы, мертвенно-бледное лицо, плоское и скуластое, светлые-светлые раскосые глаза…
– Замерз, мальчик? – раздался вкрадчивый шепот, звучавший отовсюду и ниоткуда.
– Твоими заботами, красавица, пока не особенно, – бодро отозвался молодой саами.
– Иди сюда. Я тебя согрею…
– Ты – согреешь? – рассмеялся нойда. – Ты сама похожа на ледышку. Представляю, какая ты холодная… Может, это я тебя согрею?
Морская дева подхватила его смех.
– Почему бы и нет? Наклонись, веселый мальчик. Дай мне руку…
Нойда охотно придвинулся поближе и сунул руку в полынью. Тут же будто ледяные силки сомкнулись вокруг его запястья и рванули вниз, ломая края промоины.
– Э нет! – он рванул ее наверх.
Некоторое время они молча пытались перетянуть друг друга к себе. Нойда всякий миг опасался, что под ним треснет лед, но морская упырица зачаровала залив на славу. Если он все сделает быстро, то не даст ей снять чары, и тогда все очень скоро кончится…
Еще рывок, и нойда выволок равку из полыньи по пояс. Как он и думал, нижняя половина тела оказалась тюленьей.
Лицо морской нежити уродливо исказилось, утратив всякое сходство с человеческим. Она оскалилась, обнажив устрашающие треугольные зубы.
– Куда же ты, красавица? А греться?!
Нойда схватил ее за волосы – те остались у него в руке пучком скользких водорослей. Равка, улучив миг, впилась зубами ему в руку. Но саами без затей ударил ее в челюсть и повалил на лед. Прижал коленом, выхватил нож из-за пояса – тот заветный нож из железа, которого пуще огня боятся бродячие мертвецы.
– Не губи меня, колдун… – пролепетала равка, ловя его взгляд.
– Ты и так мертвая! – задыхаясь, прохрипел нойда и ударил ее в грудь ножом.
Голубые глаза морской равки широко распахнулись… Но больше ничего не произошло. Нежить почему-то не орала и не корчилась от боли, как бы ей следовало, и, увы, не распалась в черную пыль. Нойда скрипнул зубами, выдернул нож и увидел, что его лезвие потемнело от крови.
Равка внезапно хихикнула и принялась что-то быстро бормотать. Вокруг раздался треск, стоны и скрипы, будто сама темнота зашипела и застонала на все голоса. В тот же миг нойда понял, что сильно ошибся и эта ошибка его, похоже, сейчас погубит. Еще через миг твердь под ним исчезла, и он с головой провалился в черную, обжигающе холодную воду.
Он вынырнул, отплевываясь и глотая воздух, оглянулся – поверхность залива все так же блестела при луне, но при этом плавно колыхалась.
«Льда больше нет! Залив растаял!»
Где-то, далеко-далеко, горел огонек в Славушиной избушке. И еле слышно, как биение сердца, доносился звук бубна – тук-тук-тук!
Рядом с шаманом всплыл бледный шар – голова водяной равки. Тварь улыбалась.
– Ты мне понравился, – ласково шептала она. – Веселый мальчик, умелый колдун! Останься со мной! Тебе холодно, давай обниму…
– Я бы рад, да меня ждут дома!
Нойда скинул с себя шапку и кожух и изо всех сил, пока еще оставались в теле крохи тепла, поплыл к берегу. Но водяная тварь легко догнала его и обняла с издевательской нежностью, обмотавшись вокруг него, как пучок водорослей вокруг весла.
– Молодое мясо, горячая кровь… – бормотала она в ухо, тошнотворно дыша гнилой рыбой. – Ты станешь моим новым мужем…
– Провались ты в ледяной ад, морская падаль!
Нойда вновь ударил ее ножом, оттолкнул и рванул к берегу, понимая, что надежд на спасение немного. Переплыть залив в ледяной воде не под силу никому, будь ты первейший нойда по обе стороны Змеева моря. Особенно когда по пятам за тобой следует упырь, пытаясь утопить. «Буду тонуть, может, хоть с собой ее заберу…» – успел подумать нойда и тут неожиданно ударился коленом обо что-то твердое. Ноги нащупали дно. Он вскочил, оказалось – воды по пояс.
Молодой шаман расхохотался. Ну конечно! Он вспомнил, как измерял глубину жердиной, как утром высоко торчали из льда дальние камни.
Бедро обожгло болью – тварь подкралась и вновь укусила его. Нойда схватил ее и отшвырнул так, что у той зубы лязгнули, мельком отметив про себя, как легко оказалось это сделать.
– Что, красотка, силенок-то мало осталось?
Та отплыла подальше и зашипела что-то на неизвестном ему языке. Нойда торопливо побрел к берегу. Тихий, ровный стук бубна вел его, тянул, будто от него до самой избушки была протянута спасительная веревка. Равка держалась в отдалении, губы ее шевелились – должно быть, проклинала его. Нойда оскалился торжествующей ухмылкой. Да, ледяная вода быстро высасывала из него тепло, тело немело, но он уже знал, что выберется. Промокнуть насквозь и быть дважды покусанным стоило того, что он узнал о своей врагине.
