Тихий стон сорвался с ее губ, и она услышала, как участилось его дыхание.
Он ждал.
Его рука так же медленно поползла вниз и сжала холмик у развилки ее бедер.
Она ахнула от удивления, но не пошевелилась, все еще слишком поглощенная своими ощущениями.
– Вы неотразимы. Я хочу лечь с вами и сделать своей. Теперь вы понимаете, почему не можете оставаться здесь, где мне так просто добраться до вас?
Тело Эсмеральды горело от желания и страсти. Рука Гриффина была теплой, твердой и странно успокаивающей, хотя ей должно быть страшно оттого, что он дотрагивался до нее столь непристойным образом. Как бы то ни было, она не желала, чтобы он отнял руку.
– Если пытаетесь запугать меня, ничего не получится.
– Это пугает меня, Эсмеральда. – Его голос был тихим, хриплым, манящим. – Ты искушаешь меня, как ни одна другая. Знаешь ли ты, что теперь, после того как я держал тебя в объятиях и целовал, мне будет еще труднее держаться на расстоянии?
Он убрал руку и отступил:
– Что же мне теперь с тобой делать?
– Оставьте здесь. Не отсылайте. Позвольте мне по-прежнему приглядывать за юными леди.
Она продолжала настаивать, несмотря на то что не имела на это права.
– Если вы действительно человек чести, то не отступитесь от данного мне слова.
– Честь? – с кривой усмешкой произнес Гриффин. – По двум причинам я, как человек чести, вообще не должен был вас касаться. Первая – вы у меня на службе, и вторая – вы благородная невинная леди, а я таких никогда не трогаю.
– Я вам верю.
– Вот в этом я сомневаюсь. Я хоть и неслабый, но всего лишь мужчина, а перед вашим очарованием устоять невозможно.
– Я понимаю ваши чувства и принимаю их.
– Ну а я не могу, – прошептал Гриффин и отвернулся.
Откуда-то у нее нашлось мужество не спасовать перед ним. Возможно, страх исчез потому, что ей просто нечего терять.
Эсмеральда неожиданно для себя схватила его за руку и вынудила повернуться к ней лицом.
– Вы, как человек справедливый, должны понять, что, если уволите меня, найти другую работу в Лондоне мне будет очень трудно. Вряд ли меня захочет держать и мистер Фортескью. Нам с Джозефиной будет просто негде жить.
– Вы слишком многого просите, Эсмеральда.
– Приходится. Вы так добивались моего согласия, добились, так не выгоняйте!
Его взгляд словно царапнул ей лицо, и она содрогнулась от желания, которого не могла объяснить.
– Хорошо. Пока можете остаться здесь и продолжить выполнять свои обязанности. Но дать такое обещание на дальнейшее время я не могу.
– Что ж, вполне справедливо, – прошептала Эсмеральда.
«Дражайшие читатели!
Прошлым вечером состоялся долгожданный дебют сестер герцога Гриффина, близнецов леди Сары и леди Веры. И да, они удивительно похожи: и внешне, и манерами, и темпераментом. Однако непонятно, знал ли герцог, сколько внимания уделялось ему самому, когда все хотели увидеть, как он выполняет обязанности опекуна юных леди. Я бы сказала, что справлялся со своей задачей он идеально, к великой досаде всех молодых леди, надеявшихся, что он покинет наблюдательный пост ради танца с кем-нибудь из них. Но, возможно, самая пикантная сплетня, облетевшая весь Лондон после первого бала сезона, касалась не герцога и не его сестер. Всех буквально заинтриговала их компаньонка, мисс Эсмеральда Свифт».
Еженедельный скандальный листок мисс Гоноры Труф
Глава 21
С некоторыми друзьями и врагов не надо.
Мисс Фортескью
Эсмеральду разбудил шум. Она повернулась было на другой бок, но шум не утихал. Сонно застонав, она накрылась одеялом с головой. Просыпаться не хотелось, а хотелось думать о герцоге: вспоминать сильные объятия, властные ласки и страстные поцелуи.
Опять этот раздражающий звук.
Глаза открылись и тут же закрылись от ударивших в них лучей яркого солнца. Шторы оказались раздвинутыми. Немного испуганная, Эсмеральда села и откинула с лица длинные волосы. Какая-то незнакомая женщина подвязывала шторы: среди слуг таких не было, – и никто не приходил ее будить. На коренастой незнакомке было опрятное светло-голубое платье и темно-голубая шляпа с невероятным количеством крашеных листьев и перьев, а также разноцветных лент.
– Простите, – обратилась к ней Эсмеральда, подтягивая одеяло повыше. – По-моему, вы ошиблись комнатой.
Толстушка обернулась, и Эсмеральда заметила, что волосы у нее темные, а брови очень густые и широкие.
– А, мадемуазель, вы проснулись! – весело воскликнула незнакомка.
«Еще бы не проснуться, когда свет так и бьет в глаза!»
– Прекрасно. Я попросила, чтобы чай вам принесли сюда. Много дел, так что начинать нужно сейчас же. Никаких проволочек!
В этот момент дверь спальни открылась, впустив двух дам, нагруженных рулонами ткани, мотками кружев и лент.
– Что все это значит? – удивилась Эсмеральда. – И кто вы?
– Я мадам Донсо, – улыбнулась женщина. – Герцог просил одеть вас.
«Одеть меня? Гриффин?»
Да, прошлым вечером она обнажила перед ним душу, рассказав об отце Джозефины, и потребовала не выгонять ее. Теперь, похоже, и он решил предъявить свои требования. Если ей сошьют еще несколько платьев, она никогда не сможет с ним расплатиться!
– Герцог поднял меня ни свет ни заря и потребовал, чтобы я немедленно приехала сюда.
Мадам Донсо жестом приказала женщинам все сложить в изножье кровати, а сама продолжила объясняться с Эсмеральдой:
– Это будет трудно, но мы справимся. Он потребовал, чтобы новое платье было готово к вечеру. Нужно спешить. Нельзя терять ни минуты. Вставайте!
– Ему следовало сначала спросить, хочу ли я новое платье, – пробормотала она скорее себе, чем модистке.
– Почему такой джентльмен, как герцог, должен спрашивать разрешения, чтобы сделать вам столь прекрасный подарок? Это его право! А вас это должно радовать!
Нет, она вовсе не рада, что он решил одеть ее по своему вкусу.
– Минуту! Я не согласна!
– Хорошо-хорошо, – отмахнулась модистка, стаскивая с нее одеяло. – Продолжайте свою речь, только встаньте, чтобы я смогла снять мерки. У нас нет времени.
Сбитая с толку, ничего не понимавшая Эсмеральда вскочила и приготовилась к битве.
– Лучше ночную сорочку снять: мерки будут точнее.
– Да не буду я ничего снимать! – вознегодовала Эсмеральда, прекрасно зная, что под длинной белой сорочкой на ней нет ни нитки.
– Ничего, мы и так справимся.
