Та поймала бархатную сумочку и рассмеялась:
– Я всего лишь дразнила тебя. Не будь такой дурочкой! Он говорил исключительно о тебе, и мне пришлось твердить как попугаю, что ты замечательная.
– Нет, ты все-таки ужасна.
– Только временами, – хихикнула Вера, возвращая ридикюль. – Я была вне себя, когда лорд Генри откланялся. Не могла дождаться, когда мисс Свифт скажет, что пора ехать.
– Не понимаю, – удивилась Эсмеральда. – Вы же отказали ему, когда он пригласил вас на прогулку в парк.
– Пришлось. Иначе он мог подумать, что я чересчур им интересуюсь, и отнесся бы ко мне как к другим девушкам. А я хочу быть особенной, не как все.
– И тебе это удается, – кивнула сестра.
– Но я не знаю, получится ли, – вздохнула Вера, – и вообще не желаю о нем говорить. Поделись лучше, дорогая сестра, какими-нибудь пикантными сплетнями.
– Да мне нечего сказать – разве что старые, о том, что кто-то хочет испортить нам сезон из-за тех писем Гриффина.
Сердце Эсмеральды упало:
– Так вы обо всем знали?
– Конечно, – удивилась Вера. – Мы знаем все лондонские сплетни.
– Тогда я должна спросить у вас, леди Сара, что пыталась выяснить мисс Уолдергрейв, но не сумела. Откуда вам это известно?
– Ну как это может быть неизвестно, если об этом пишут все скандальные листки, – пояснила леди Сара.
Эсмеральда от изумления едва не лишилась дара речи:
– Но вы же сказали, что вам на них даже смотреть не позволяют!
– Конечно, не позволяют.
– Но вы же попеняли мисс Уолдергрейв…
При виде хитрой улыбки Сары Эсмеральда осеклась.
– Да, признаюсь, это постыдно, но я не собиралась говорить о своих проделках только потому, что она оказалась настолько глупа, чтобы рассказать об этом всем. Зато я ни в коем случае не должна была ее поддерживать, верно?
– Разумеется, Сара, – кивнула Вера. – Мы читаем их уже давно, мисс Свифт: горничная прячет их в нашем гардеробе.
– Вера, тебе не следовало это говорить.
– Не трусь. Уверена: мисс Свифт никому не скажет – ни тетушке Эв, ни Бенедикту. – Вера пристально взглянула на Эсмеральду: – Вы ведь не скажете?
– Это меня не касается. А то, что вам известно о гуляющих по Лондону слухах, очень хорошо: будете более осторожны, – но главное, что вы не расстроились. Должна признать, я думала, что вам будет неприятно.
– Да о нас постоянно судачат, мы привыкли.
– Не считаете, что надо поделиться с братом? Герцог опасался, что слухи могут вас напугать, поэтому ничего не говорил.
– Лучше сообщите вы, если хотите, конечно. Ему проще услышать эту историю из ваших уст, потому что он все еще считает вас детьми.
«Так вы себя частенько и ведете как дети», – хотела она сказать, но предпочла промолчать.
– Но вы не должны говорить, откуда мы все узнали, иначе быть беде. Тетушка Эв нам не простит, – добавила Сара.
– Вы услышали об этом на сегодняшнем чаепитии, – объявила Эсмеральда. – Ведь так и есть, правда?
– Да, вы совершенно правы, – довольно улыбнулись обе леди.
– Скажите, а вас не беспокоили сплетни?
Близняшки рассмеялись.
– Никогда! – ответила Вера. – Нам нравится быть в центре внимания.
– Так было всегда, – поддержала ее Сара.
Эсмеральда понимала почему: близняшки так и не повзрослели.
– Может, были сомнения по поводу какого-то из уделявших вам внимание джентльменов? Возможно, вы почувствовали какую-то нечестность?
– Ни в малейшей степени: ничего такого не замечали.
– Я знаю, что Бенедикт не любит мистера Ламберта, – с сожалением вздохнула Сара. – Жаль. Он такой милый.
– А еще красивый и добрый, – добавила Вера.
– Ты говоришь это только потому, что хочешь отвадить меня от лорда Генри – ведь он предпочитает меня.
– Неправда! – воскликнула Вера.
– Остановитесь, юные леди! – вмешалась Эсмеральда, примирительно поднимая руки. – Может, вернемся к тому, о чем говорили с самого начала?
Сестры переглянулись, прежде чем кивнуть.
– Вот и хорошо. Значит, вы не чувствовали угрозы ни от кого из джентльменов?
– Нет, да мы ничего подобного и не ожидали, – пожала плечами Вера.
– Мы всегда считали, что сплетни распускают для того, чтобы заставить нервничать Бенедикта. Что может быть более серьезным наказанием для герцога, чем тревога за сестер?
– Да-а… – протянула Эсмеральда. – Я что-то такое припоминаю.
Она в задумчивости откинулась на спинку сиденья. Нужно поговорить с Гриффином.
Сегодня же вечером.
Глава 23
Не начинайте того, что не намерены закончить.
Мисс Фортескью
Поспешные шаги спускавшейся по лестнице Эсмеральды громко отдавались в стенах притихшего дома.
День клонился к вечеру. Она шла в кабинет, ожидать приезда Гриффина. После возвращения домой она послала ему записку, в которой просила приехать за ними пораньше, чтобы было время поговорить.
Джозефина обиделась, когда ей было велено переодеться и лечь в постель: Эсмеральда хотела уложить сестру пораньше и спокойно приготовиться к вечеру.
Когда Эсмеральда шла к двери, сестра удивила ее, попросив сборник стихов, хотя пыталась ее убедить, что ни читать, ни писать стихи не желает.
Усмотрев в этом хороший знак, Эсмеральда выполнила ее просьбу, но это отняло еще больше времени, потому что пришлось бежать в кабинет и искать стихи, которые без опаски может читать двенадцатилетняя девочка. Слава богу, книги стояли по разделам и поэзия была собрана в одном месте.
Когда Эсмеральда добралась наконец до своей комнаты, оказалось, что мадам Донсо принесла очередное платье, от вида которого перехватывало дух: простое, но очень элегантное, оно было сшито из бледно-желтой прозрачной ткани и надевалось на алебастрово-белый чехол. Круглое низкое декольте открывало верхнюю часть груди, как требовала мода, и чтобы отвлечь от нее внимание, Эсмеральда завязала на шее широкую ленту золотистого бархата, поскольку драгоценностей у нее не было. Она даже порадовалась, что у близняшек ушло абсурдно много времени на одевание и прически. Волосы им подняли наверх и перевили лентами и жемчужными нитями, скрепили гребнями, наряды украсили драгоценностями. Как обычно, они должны были зайти к леди Эвелин для окончательного осмотра и одобрения.
Когда Эсмеральда наконец добралась до кабинета, герцог уже был там: стоял перед окном и выглядел так, что ее сердце чуть не выскочило из груди. Она хотела подбежать, броситься ему на шею и осыпать поцелуями, но справилась с чувствами и лишь сказала:
