– Джозефина, я нашел дом, где живет мистер Чамберс: хотел забрать Наполеона, – но дворецкий сказал, что хозяин уже повез собаку в Манчестер. Я тоже отправлюсь туда. Просто сначала мне хотелось повидать вас, убедиться, что все в порядке, и заодно извиниться. А Наполеона я тебе привезу.
– Нет, не надо. – Она шмыгнула носом и подняла на него огромные зеленые глаза. – Не забирайте его у той девочки: это будет так же подло, как поступил мистер Чамберс.
Гриффин попытался сглотнуть комок в горле и с трудом выдавил:
– Вы очень добрая девочка.
Ресницы Джозефины повлажнели:
– Я не хочу, чтобы вы стали как он, ваша светлость.
– Но вы же очень любите песика! Может быть, все же…
– Нет! – прервала его девочка и покачала головой. – Она тоже его любила и наверняка очень переживала.
Гриффин с нежностью посмотрел на ее сложенные на коленях руки: маленькие, сжатые в кулачки, чтобы не дрожали. Она все обдумала, и знала, что говорит.
– Он все равно был не мой, – продолжила Джозефина с полными слез глазами. – Я всегда это знала, просто надеялась, что его хозяин не найдется. Кроме того, я не хочу, чтобы Грейси пережила то же, что и я. Может, ей будет даже хуже: ведь она потеряет его уже во второй раз.
Гриффин никогда не лез за словом в карман, но теперь онемел. Она куда разумнее и рассудительнее, чем большинство взрослых, которых он знал.
– Ты не только добрая, но и справедливая.
– Не хвалите: я виновата, потому что ослушалась вас и Эсми и вышла за калитку. Если бы я не нарушила запрет, мистер Чамберс никогда не увидел бы Наполеона.
– Мы все иногда совершаем поступки, о которых потом жалеем. Уж мне-то не знать!
– Но от этого так больно!
– Да, – тихо согласился Гриффин.
Девочка вдруг заплакала и бросилась ему на грудь, обхватив руками за шею. Он прижал ее мокрую щечку к мягкому бархату жилета, совершенно растерявшись. Плечи ее тряслись от прерывистых всхлипов: она словно изливала в громких рыданиях сердечную боль.
Гриффину хотелось придушить Чамберса.
– Поплачь, станет легче, – прошептал Бенедикт, целуя девочку в макушку и поглаживая по голове, как если бы это была Вера или Сара.
В комнату вошла Эсмеральда и остановилась. Гриффин оглянулся и увидел, что глаза ее полны слез: она тоже страдает, чувствует себя одинокой и беззащитной.
И вдруг ощущение полного покоя снизошло на него. И причина стояла рядом: Эсмеральда. Гриффин без тени сомнения осознал, что полюбил ее: всем сердцем, душой, телом. В его жизни было немало женщин, самых разных, но ни одна не затронула его сердце. Он ни минуты не мог прожить, чтобы не думать о ней, не хотеть ее. И она не может без него: он это видел. Она стала частью его, второй половиной, родственной душой. Значит, надо найти способ заставить ее поверить в его любовь, дать возможность признаться, что и она любит его.
Но это не сейчас. В данный момент важно успокоить ее сестру, позволить девочке выплакаться.
Джозефина наконец заснула, но Гриффин продолжал обнимать ее до тех пор, пока не услышал шепот Эсмеральды:
– Пожалуйста, отнесите ее в постель, и я провожу вас.
Глава 28
Умейте прощать, а потом и забывать.
Мисс Фортескью
Эти два дня стали для них адом.
Как это жестоко и несправедливо, что кому-то жизнь преподносит одни радости, а других преследует жестокая судьба. Джозефина осталась без родителей, а теперь у нее отняли и любимое существо, к которому она привязалась всей душой.
Эсмеральда была безутешна, но не могла отдаться своему горю, потому что надо было оставаться сильной, в точности как в те дни, когда умер отец Джозефины. Когда полчаса назад появился Гриффин, было так легко расслабиться, забыть о жестком контроле над эмоциями и позволить ему быть сильным. Пока Джозефина рыдала в объятиях герцога, Эсмеральда тихо плакала про себя. В эти минуты ее одолевало сострадание к сестре. Его доброта наполнила ее такой любовью, что в груди ныло.
– Возможно, теперь она проспит всю ночь, – сказал Гриффин, когда они вернулись в гостиную.
– Да, хорошо бы, – коротко ответила Эсмеральда, по-прежнему не глядя на него, и направилась к двери.
Если ничего не говорить, не смотреть в эти синие глаза, можно уверить себя, что никакой любви нет, но каждый раз, когда их взгляды встречались, лгать себе было невозможно. Она не хотела оставлять свое сердце в его доме, когда уезжала, но именно это и случилось.
Гриффин остановился рядом с ней – так близко, что она ощутила его запах, почувствовала тепло. Как ей хотелось зарыться лицом в его грудь, чтобы он стал утешать ее так же, как Джозефину. Но, видимо, от потрясения, вместо того чтобы искать у него утешения, под давлением эмоций, слишком глубоких, чтобы пытаться их понять, Эсмеральда неожиданно выпалила:
– Не важно, что сказала Джозефина! Пусть ее мысли и заявления кажутся взрослыми и зрелыми, как бы вы ни хвалили ее за доброту, я прошу вас поехать и вернуть Наполеона.
Уголок его губ дернулся:
– Эсмеральда?
– Нет, ничего не говорите! – прошептала она со вздохом отчаяния, вырвавшимся из саднящих легких. – Вернув собаку, вы поможете ей пережить смерть отца, который так много для нее значил. Я не хочу, чтобы она опять получила рану в сердце.
– Я бы с радостью, но ведь она недаром сказала, что не желает страданий другой маленькой девочке.
– Мне безразлична та девочка! – Эсмеральда проглотила рыдание. – Я должна думать о Джозефине.
– Вы не это хотели сказать, Эсмеральда.
– Это, – возразила она серьезно. Сердце ее колотилось как сумасшедшее, плечи подрагивали от непрошеных слез. – Именно это. Девочка и без того настрадалась, поэтому я и прошу вернуть ей собаку.
Взгляд Гриффина оставался мягким, выражение лица – участливым.
– За Джозефину не переживайте. Она все обдумала, приняла решение, и все зависит только от нее самой.
Она была слишком взволнована, чтобы внимать доводам рассудка, и ничего не хотела слышать.
– Джозефине всего двенадцать. Она сама не знает, чего хочет, и не понимает, что для нее лучше.
– Если бы она пожелала, я отправился бы на край света, но против ее воли не пойду.
– Как знаете, – прошептала Эсмеральда, смахивая с лица выбившиеся пряди. – Я сама найду способ вернуть Наполеона.
– Вы не станете этого делать.
– А кто мне запретит? – заявила она с вызовом.
– Не знаю, что за человек этот Чамберс, но уверен: только чудовище могло забрать собаку у плачущей девочки и сбежать. Вы же не такая: не сможете сделать несчастным ребенка.
