В свое время, когда в Швейцарии арестовали Фенини, служащего «Banko del Gottardo», у него изъяли записную книжку с чрезвычайно заинтересовавшей следователей записью: «Получение подрядов». Вслед за ней Фенини подробнейшим образом расписал фамилии тех, от кого зависело получение этих подрядов: Ельцин, Черномырдин, Бородин… Вспомним, Ельцин знал Паколли лично, дал именно ему возможность получить в России исключительно выгодные, поистине эксклюзивные подряды. Президент сам принимал выполненную сотрудниками «Мабетекса» работу, своим личным указом присвоил Паколли звание «Заслуженный строитель Российской Федерации» (это иностранному гражданину-то!).
Но поскольку всплыли тщательно скрываемые факты того, что Паколли эмитировал для членов семьи Ельцина в швейцарском банке пластиковые карты, что он из своего кармана оплачивал все расходы, производимые семьей Ельцина — его дочерьми, женой, — а это были многие десятки тысяч долларов, логично предположить, что все это не что иное, как форма взятки.
Я никогда и нигде не утверждал, что Ельцин, его дочь Татьяна Дьяченко и другие проходящие по делу фигуранты — преступники: на то существует презумпция невиновности. Но я всегда говорил, что все в жизни может быть, и чтобы убедиться в том, так это или нет, необходимо расследование. Если бы меня спросили, что я думаю об этом деле сегодня, я бы сказал, что теперь просто убежден, что полученные в результате следствия по делу «Мабетекса» факты — лишь малая часть вершины айсберга, скрывающегося в мутной воде. И если бы я получил возможность довести это расследование до конца, скандал разразился бы грандиозный. Именно поэтому Кремль и сделал все возможное, чтобы остановить меня.
Путин в свое время пугал меня, что, дескать, дочь Ковалева была вынуждена уйти из института, поскольку ее там просто затравили. В моей ситуации все получилось по-другому. И преподаватели, и ректор института, где училась моя дочь, а самое главное — ее студенческая группа — в эти тяжелые минуты ее очень поддержали. Один случай, похожий на анекдот, рассказали моей жене. В каком-то из московских институтов обнаружилась студентка с фамилией Скуратова. Назвав себя моей родственницей и пользуясь тем, что все ей сразу начали сочувствовать и помогать, она за короткий срок ухитрилась решить практически все свои проблемы. Значит, люди понимали мою ситуацию, имя мое не стало синонимом позора.
И еще несколько слов о моей семье. Дочь Саша не так давно вышла замуж. Расписываясь, она решила не брать, как это принято в нашей стране, фамилию мужа, а оставила свою девичью — Скуратова. Выбор этот она сделала сознательно, судя по всему, полагая, что такой фамилией можно гордиться.
* * *
Меня нередко упрекают, с одной стороны, в том, что я не воспользовался сложившейся ситуацией, не использовал свой политический шанс, а с другой — обвиняют в политиканстве. С этими упреками я не согласен. Если бы я действовал как политик, то сразу же передал бы все имеющиеся у меня материалы левой оппозиции, с тем чтобы их использовали для готовящегося в те дни президентского импичмента. Развязывания кровопролитной войны в Чечне, развала СССР и прочих обвинений, подготовленных ельцинской оппозицией для запуска процедуры его смещения с поста президента, явно не хватало для «полноценного» импичмента (так позднее и получилось: импичмент не прошел). Ведь все эти ельцинские ошибки были не более чем ошибками политическими. Их мог совершить любой наделенный соответствующей властью человек.
Именно коррупция, выявленная в ходе расследования дела «Мабетекса», могла стать реальным основанием для смещения Ельцина. Не один раз «подъезжали» ко мне оппозиционеры с просьбой передать имеющиеся у меня факты и подтверждающие их документы, но я всякий раз отказывался. Совесть подсказывала, что опускаться до банальной мести я не должен ни при каких обстоятельствах уже вовсю колотившей меня в те дни судьбы. Вина Ельцина еще не была доказана, и такой поступок мог запятнать меня на всю оставшуюся жизнь. Поэтому я продолжал вести свою борьбу исключительно правовыми методами.
В своей борьбе я оказался один на один со всей государственной машиной, способной с легкостью прокатиться по человеку, как каток для укладки асфальта: она могла унизить и дискредитировать, лишить интересной работы и высокого поста… Но я не могу сказать, что потерпел в борьбе с «системой» поражение. Скорее наоборот.
Я глубоко убежден, что именно возбуждение и ход расследования дела «Мабетекса» послужили причиной преждевременного ухода Ельцина в бесславную отставку.
Уже стали известными сомнительные дела Ельцина и Татьяны Дьяченко, использование членами президентской семьи оплачиваемых Паколли кредитных карт, счет Леонида Дьяченко. На Западе поднялась волна возмущения: газеты заполнились негативными статьями о «кремлевской семье», о поразившей всю страну тотальной коррупции, а обложки журналов запестрели фотографиями «Царя Бориса» с искаженным гримасами лицом, пугающим детей и женщин.
Миллионы россиян, глядя на своего прежнего кумира, через несколько лет его «правления» испытывали лишь горькое чувство стыда за его полупьяные выходки как у нас в стране, так и за рубежом (вот уж кто действительно дискредитировал себя!).
Трон под Ельциным угрожающе зашатался, и единственное, что ему оставалось, чтобы выйти из сложившейся ситуации более-менее без потерь, сохранив, как говорят японцы, свое лицо, — это уйти в отставку намного раньше обозначенного законом срока.
К чести престарелого президента он понял это вовремя и, скрепя сердце, сделал рокировку с Путиным. Считаю, это и есть самая большая заслуга следствия по делу «Мабетекса», главный его положительный результат и успех.
О том, что именно дело «Мабетекса» послужило толчком к столь радикальным переменам на политической карте России, свидетельствует один, но очень убедительный факт: текст первого указа нового президента.
Уходя с поста президента, Ельцин уже был в курсе дел «друга Коля», бывшего германского канцлера, обвиненного в преступлении, на которое у нас в России не обратили бы никакого внимания. Ведь подозревали даже не лично самого Коля, а то, что возглавляемая им партия ХДС/ХСС незаконно финансируется со стороны. Несмотря на все колоссальные заслуги Коля перед своей страной, прокуратура Германии провела всестороннее и полномасштабное расследование. И Гельмут Коль — герой, объединитель двух Германий, человек, пользовавшийся у немцев непререкаемым авторитетом, — лишился всех занимаемых им высоких постов: факт, говорящий о том, насколько объективны и высоки в Германии требования закона, единые как для канцлера, так и для простого гражданина.
Знал он и о судах над президентами, которые прошли и в других странах — в Южной Корее, на Филиппинах, в Мексике, Югославии… И везде закон ставил вопрос об ответственности главы государства за совершенные им ранее дела. Поэтому, судя по всему, главным условием своего ухода с поста президента Ельцин поставил гарантии собственной безопасности. И гарантии такие были ему даны, как мы уже отмечали, поистине беспрецедентные.
Удавка для Туровера
В самом начале этой книги я уже рассказывал о работнике «Banko del Gottardo» Филиппе Туровере, с уникального архива которого, собственно, и началось дело «Мабетекса».
