Книга Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора, страница 44. Автор книги Юрий Скуратов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Кремлевские подряды. Последнее дело Генпрокурора»

Cтраница 44

Беседуя с журналистом, Бордюжа дофантазировался до того, что, дескать, я сразу же после просмотра в его кабинете видеопленки сознался, что видеокассета «моя» (очевидно, он хотел сказать другое — на ней запечатлен я). Что он чуть ли не обвинил меня в том, что я «прекращал под давлением какие-то дела»… Что тут говорить — ложь — она и есть ложь. На момент нашего разговора пленка не имела для Бордюжи существенного значения. Его интересовало совсем другое: что мне удалось выяснить по делу «Мабетекса»? Какая компрометирующая информация у меня есть на Бородина, чьим близким другом он был?

Но самой откровенной ложью в этом интервью было утверждение Бордюжи о том, что он «не предлагал» мне уйти с должности Генпрокурора. Получается, что он пригласил меня на чашечку чая?!

На самом же деле все было тщательно продумано и отрежиссировано. После того как я написал заявление на имя Ельцина, Бордюжа предложил мне еще одну «домашнюю заготовку» — написать письмо на имя Егора Строева с просьбой рассмотреть вопрос на Совете Федерации без моего участия. Это был тщательно спланированный и выверенный ход, который вполне мог бы пройти, если бы не «бдительность» членов Совета Федерации. Ну и напоследок Бордюжа задается вопросом: «Может, кто мне напомнит, какие Скуратов дела коррупционные раскрутил? Или представил сведения, как, пользуясь госпрограммами, обогащаются частные банки и коммерсанты, чьи фамилии у всех на слуху? Не помню такого».

Ну просто девичья память какая-то у руководителя президентской администрации. А как же расследованное и доведенное до суда дело Роскомдрагмета во главе с его председателем Бычковым? А дело председателя Госкомитета по статистике? Дело в отношении первого заместителя министра внешнеэкономических связей Догаева? Дело первого заместителя министра финансов РФ Петрова, незаконно прекращенное уже после моего отстранения? Дело губернатора Вологодской области Подгорного и губернатора Тульской области Севрюгина? Дело в отношении первого заместителя министра обороны Кобеца? Дела банкиров Смоленского и Ангелевича, министра юстиции Ковалева и многие другие? Мало разве? Наконец, нельзя забыть и дело в отношении Березовского, и угробленное во многом не без участия самого Бордюжи дело «Мабетекса»…


Интересно проследить и за переменой позиции Бордюжи в отношении материалов по дефолту 17 августа 1998 года и деятельности Центробанка. На коллегии МВД России в январе 1999 года я ему рассказал об этих материалах, и мы договорились о том, что причины и последствия дефолта целесообразно обсудить на заседании Совета безопасности. Бордюжа согласился. Но через месяц поменял свою позицию, вольно или невольно оказавшись в одном лагере с Дубининым и Березовским, категорически выступавшими тогда против каких бы то ни было расследований Генпрокуратуры и тем более рассмотрения этого вопроса на Совете безопасности.

Однако вернемся к тем драматичным для меня минутам.

Да, я подписал требуемое Бордюжей заявление. Сейчас я понимаю, что это было моей ошибкой. Единственное, чем я могу оправдать себя, — тем, что в тот момент меня подвел эффект неожиданности, то смятение, в котором я находился после просмотра этой гнусной видеозаписи. Я никогда не признавался, что мужчина, заснятый на пленке, — я. И утверждение Бордюжи о том, что я ему во всем сознался, высказанное им в интервью газете «Московские новости», — ложь. Ничего этого не было, здесь Бордюжа просто выгораживает себя.

Конечно, если бы у меня было побольше опыта, если бы я знал заранее, зачем меня вызывают, что за обвинения и какие «доказательства» мне будут предъявлены, разговор, естественно, я бы построил по-другому. Надо было вначале спросить: «Откуда у вас эта пленка? Если вы не ответите, я больше с вами разговаривать не намерен, сейчас же еду в прокуратуру и возбуждаю против вас, господин Бордюжа, уголовное дело по статье «клевета и шантаж»». Хотя может быть и хорошо, что я по такому пути не пошел, поскольку они сделали бы что-то другое — открыли бы где-нибудь за границей на мое имя фальшивый счет, и тогда меня реально взяли бы под стражу. Или, что еще хуже, воздействовали бы физически. Я всегда буду помнить, как выкидывали из прокуратуры Степанкова: для того чтобы он освободил кабинет Генпрокурора, приехала рота автоматчиков…

Но после драки кулаками не машут… Ведь человек на пленке действительно очень похож на меня. В те минуты я думал только о том, как на эту видеозапись отреагируют жена, семья, друзья… Ведь могут поверить пленке, не мне. А пока докажешь, что ты не верблюд, сколько времени пройдет? Перед глазами уже стоял скандал в СМИ, которые начнут трубить и раздувать ложь о моей причастности…


Говорить о том, что Скуратов проявил малодушие, сломался и написал заявление об уходе… Трудно, очень трудно, да и не хочется оправдываться. Представьте себя на моем месте и в такой же ситуации. Получилось?! Честно говоря, врагам такого не пожелаю. Скажу одно: стратегом мнить себя легко, а вы попробуйте провести бой сами.

То, что кремлевские власти применили такие недостойные методы, наглядно показало, что они почувствовали во мне реальную угрозу своему благополучию. На повестке дня встала жизненно важная проблема — судьбы президента, его дочерей и тех, кого мы привыкли называть «семьей». Да и не только эта, а еще одна проблема, поважнее, — будущее России. Этот вопрос был первостепенный и политический: либо мы начнем реально бороться с коррупцией и страна получит совершенно иной политический имидж, либо Россия так и останется в представлении цивилизованного мира страной коррумпированной и мафиозной.

К сожалению, Россия пошла по второму сценарию, и как следствие — желаемых иностранных инвестиций все нет, бизнес уходит… Кто же будет вкладывать деньги в бизнес, зная, что взяточничество здесь пронизывает все слои и структуры, вплоть до президентских?

Да, я имел определенную поддержку в обществе, но если честно — силы все равно были неравными. Я был если не единственным, то одним из очень немногих, кто открыто бросил Кремлю вызов. Но в целом общество не встало на мою защиту, не поддержало меня.

Я глубоко убежден: пока мы все не поймем, что без соблюдения твердых правил игры, именуемой Законом, начиная от дворника и кончая президентом, мы не сможем двигаться дальше, — беспредел будет продолжаться. Страна будет продолжать катиться в хаос и пучину беззакония.

* * *

Одним из мотивов, почему я, несмотря на всю эту травлю, решил бороться, было желание не дать загубить начатое расследование по «Мабетексу». В принципе именно на этой стадии, когда в курсе событий были единицы, а народ находился в полном неведении о кремлевских махинациях, дело можно было спустить на тормозах. О нем бы тут же забыли, так ничего толком и не узнав. Но к тому моменту довести дело «Мабетекса» до своего логического конца уже стало делом моей чести. Говорю об этом прямо, потому что я уже тогда знал то, чего не знал никто: одними из главных действующих лиц расследования являлись президент Ельцин и его семья.

Президентские карточки

Проведя 25 января обыск в швейцарском офисе «Мабетекса», уже через день Карла дель Понте позвонила мне в Москву. Она сказала, что обыск был очень результативным и что в ходе его изъяты документы, подтверждающие наличие у президента Ельцина, его жены Наины Иосифовны, дочерей Татьяны Дьяченко и Елены Окуловой пластиковых кредитных карт. И все бы ничего — миллионы людей по всему свету имеют такие же карточки, — если бы не маленькое «но»: деньги на них поступали от небезызвестного уже нам Беджета Пакколи. Иными словами, использовали-то карточки, делая покупки в магазинах или получая какие-либо услуги, например в гостинице или в ресторане, члены семьи Ельцина, а оплачивал все эти многотысячные расходы из своего кармана Пакколи.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация