В России Нессим Гаон, весьма пожилой и почтенный швейцарский предприниматель и не менее известный деятель международного еврейского движения, появился где-то в конце 80-х. Рекомендовал его Генрих Боровик, который в то время возглавлял Советский Комитет защиты мира. Являясь владельцем основанной в 1957 году в Швейцарии фирмы «Compagnie Noga D'lmportation Et D'Exportation S.A», Гаон одновременно был президентом Мировой федерации сефардов — одной из самых мощных международных еврейских организаций, объединяющей выходцев из Азии и Африки. В 1989-м вице-премьер Кулик, реализуя продовольственную программу, использовал обширные связи Гаона среди крупнейших политиков и бизнесменов мира для финансирования затеи с чеками «Урожай-90», а также втянул его в проект, смысл которого состоял в том, чтобы накормить Россию помидорами.
На помидорах Гаон потерял миллион долларов. У нас их было решено разводить в Крыму, куда с этой целью направлялись оборудование и специалисты из Израиля. Но даже они не сумели вырастить там то, что хотелось, а вскоре и Крым от России отсоединился. Как сказал позднее Гаон одной российской журналистке: «Надо было уже тогда сделать выводы и прекратить отношения с этой страной».
Однако истинный игрок редко может отойти от стола после первого проигрыша. У Гаона действительно были шансы на крупный выигрыш, которые основывались на контактах с людьми из восходящей российской элиты. Но он не смог учесть одно обстоятельство: ротация российских элит происходила с такой скоростью, что, когда он открывал кредиты российскому правительству, это были одни люди, а когда пришло время отдавать долги — совсем другие.
2 января 1991 года Совет Министров РСФСР уполномочил Министерство сельского хозяйства провести переговоры с «консорциумом западных коммерческих банков» о кредите в 550 миллионов долларов для закупок продовольствия и потребительских товаров. Этим же решением были выделены квоты на дизельное топливо, мазут, а потом и сырой нефти для покрытия кредитов. Сейчас уже можно только догадываться, по каким причинам из сделки «выпали» все намеченные зарубежные банки, но в конечном итоге в апреле 1991 года первый зампред Совмина РСФСР министр сельского хозяйства и продовольствия Г. Кулик подписал от имени правительства РСФСР генеральное соглашение о кредитах и поставках со швейцарской компанией «Noga».
Суммы в договорах с «Noga» фигурировали просто астрономические.
Согласно этим договорам, швейцарская «Noga» в обмен на поставки российской нефти становилась генеральным поставщиком в Россию потребительских товаров на 270 млн. долларов, продовольствия — на 230 млн., пестицидов — на 200 млн., оборудования для фабрик детского питания, теле- и радиооборудования и другие позиции, по подсчетам «Noga», не считая процентов, — 1 млрд. 426 млн. долларов. Все эти подчас далекие друг от друга товары «Noga» планировала самостоятельно закупать на западном рынке. В свою очередь, Россия должна была расплачиваться поставками нефтепродуктов через своих уполномоченных экспортеров по специальному графику.
Поначалу эта схема успешно работала.
Однако 14 декабря 1992 года, в первый день своего пребывания в должности Председателя Правительства, Виктор Черномырдин получил письмо от Гаона. Смысл его состоял в том, что российская сторона прекратила поставки нефти по договорам с «Noga», и что образовавшуюся задолженность в 299 миллионов долларов надо бы погасить, желательно полюбовно, без суда.
* * *
Кулика в это время в правительстве уже не было, но сохранились три заместителя трех министров: финансов — Головатый, экономики — Ольховиков и внешних экономических связей — Шибаев, которые знали предысторию сделки. Они подтвердили, что сумма российского долга «Noga» примерно соответствует заявленной Гаоном претензии и предложили временный мир в виде уплаты ему десятой части — 30 млн. долларов. В обмен на это Гаон вроде бы обещал воздержаться от арбитражного иска.
Вопрос решался под давлением. За «Noga» ходили, звонили и хлопотали не только высокие иностранцы вплоть до президентов США и Израиля, но и русские, например Шумейко, Виктор Илюшин, выразивший в своем прошении трогательное удовлетворение крепнущими связями России с международным еврейским капиталом.
В конце концов Черномырдин сдался и подписал распоряжение, и Минфин провел в пользу «Noga» 30 миллионов долларов деньгами, а не нефтью, как предусматривалось соглашениями. Одновременно Минфину было поручено сделать выверку с целью уточнить окончательный размер долга.
Однако, то ли три замминистра неправильно поняли Гаона, то ли он так рассердился, когда Россия отказалась поверить ему на слово, но, получив 30 млн. долларов, он совсем даже не успокоился, а, наоборот, возбудил спор в Арбитражном институте Торговой палаты Стокгольма, и добился в июне 1993 года обеспечительного ареста счетов российского правительства в Люксембурге и Швейцарии.
Именно на этом этапе выяснилось, что российское правительство в 1991 году совершило крупную и непростительную ошибку. Заключалась она в том, что соглашение с «Noga» правительство подписало напрямую как самостоятельное юридическое лицо, без обычного в такой практике посредничества специальных организаций типа Внешторга или Внешэкономбанка. Тем самым Россия автоматически лишила себя так называемого «суверенного иммунитета». Этот юридический ляпсус позволил рассматривать Россию как сторону, отвечающую всем своим имуществом, включая авуары российского правительства в зарубежных банках. Таким образом, главный юридический изъян сделки с «Noga», который состоял в потере Россией суверенного иммунитета, выявился сразу же и в самой угрожающей форме.
* * *
К этому времени, выполняя поручение Черномырдина, Минфин занялся проверкой финансовых отношений с «Noga». Правительство РФ обратилось к аудиторам («Прайс Вотерхауз») и своим западным адвокатам.
В результате выяснились нечто совсем противоположное тому, что утверждал Гаон.
Независимые аудиторы пришли к заключению, что, во-первых, фирма «Noga» реально предоставила кредиты не на 1,4 миллиарда долларов, как обязалась по кредитным соглашениям и на чем настаивала на протяжении нескольких лет, а лишь на сумму порядка 732 миллионов долларов.
Во-вторых, собственно кредитами эти средства в прямом смысле не являлись, поскольку график поставки нефти из России значительно опережал график поставки товаров в Россию, что давало Гаону возможность получить нефть, продать ее и лишь потом, на вырученные деньги, купить продовольствие для России. То есть фактически как раз Россия кредитовала «Noga», а не наоборот.
В-третьих, правительство не только не имело задолженности перед фирмой «Noga», но и поставило «лишних» энергоносителей на сумму более 120 миллионов долларов, к которым следует добавить последний платеж на сумму 30 миллионов долларов наличными.
На основании этих данных летом 1994 года российское правительство подало официальное возражение на иск с требованием к фирме вернуть переплаты. После чего Насим Гаон существенно уменьшил сумму своей претензии. Полностью же от нее он отказываться не собирался. Судьи Арбитражного института Торговой палаты Стокгольма долго разбирались с иском. Они подтвердили, что своими поставками нефти Россия полностью покрыла все поставки «Noga». Тем не менее в 1998 году арбитры вынесли решение о том, что российская сторона все же должна Гаону около 42 миллионов. Платить эти деньги Россия, естественно, отказалась. Коса, как говорится, нашла на камень…
